Он вытер его о траву и засунул за пояс.
Мертвых бандитов оскальпировали, а потом трупы вынесли из лагеря.
Их бросили хищным птицам, которые с пронзительными криками уже носились над ними. Они почуяли запах крови.
Страшная шайка Уактено была истреблена, но, к несчастью, она была не единственной в прериях.
Индейцы спокойно разошлись по своим шалашам. Подобные зрелища не действуют на их нервы: они слишком привыкли к ним.
Охотники и трапперы отнеслись к этому не так легко. Несмотря на то, что им часто приходилось видеть, как проливается человеческая кровь; несмотря на то, что они и сами нередко проливали ее — ужасная сцена, которой они были свидетелями, произвела на них гнетущее впечатление.
Чистое Сердце и генерал пошли к пещере.
Хесусита и Люция не выходили оттуда и не подозревали о том, что происходило в лагере.
ГЛАВА XV. Прощение
Генерал был глубоко взволнован, снова свидевшись с Люцией.
Он забыл обо всем, что ему пришлось вынести и пережить за последнее время, обнимая свою горячо любимую племянницу, так чудесно спасшуюся от грозившей ей опасности.
В первые минуты свидания оба они были заняты только друг другом. Генерал расспрашивал Люцию, как жилось ей в то время, как он был в плену; ей хотелось знать, что было с ним.
— Ну, дядя, — сказала она, когда они переговорили обо всем, — что же вы намерены теперь делать?
— Что делать? — грустно повторил он, тяжело вздохнув. — Нам остается только одно, мое дитя. Мы должны поскорее уехать из этих ужасных мест и вернуться в Мексику.
Сердце Люции сжалось, хотя она и сама в душе не могла не согласиться с дядей. Уехать! Значит, ей придется расстаться навсегда с человеком, которого она так горячо полюбила. С каждым днем открывала она в нем все новые достоинства, восхищалась все больше и больше его благородным характером. Она не может жить без него — он необходим для ее счастья!
— Что с тобой, мое дитя? — спросил генерал, нежно сжимая ей руку. — Ты грустна, на глазах у тебя слезы.
— Как же мне не грустить после всего, что произошло за последнее время? — печально отвечала Люция. — Я чувствую, что сердце мое разбито.
— Да, это, конечно, не могло не подействовать на тебя. Но ты еще очень молода, мое дитя. Пройдет некоторое время, и все эти ужасы бесследно изгладятся из твоей памяти. Ты будешь знать, что никогда уже в жизни не придется тебе выносить ничего подобного.
— А скоро мы уедем отсюда?
— Если будет можно, завтра же. Зачем медлить? Мне не удалась поездка, от успеха которой зависело все счастье моей жизни. Бог не хотел этого. Да будет Его воля!
— Что хотите вы сказать, дядя? — быстро спросила Люция.
— Ничего такого, что могло бы интересовать тебя, мое дитя. Тебе незачем знать это — мне легче страдать одному. Я стар и давно уже привык к этому.
— Бедный дядя!
— Спасибо за сочувствие, моя милая. Ну, довольно об этом. Поговорим лучше о людях, которые были так добры к тебе.
— О Чистом Сердце? — прошептала, краснея, Люция.
— Да, о Чистом Сердце и его матери. Я не видел еще этой достойной женщины, так как она ухаживает за раненым Весельчаком, и не мог поблагодарить ее за ту любовь и заботливость, с какими она относилась к тебе.
— Она обращалась со мною, как нежная, любящая мать!
— Я никогда не в состоянии буду отблагодарить ее и Чистое Сердце. О, как счастлива она, имея такого сына! Я лишен этой радости — я одинок! — сказал генерал, закрывая лицо руками.
— А я, дядя? — нежно проговорила молодая девушка.
— Ты — моя милая, горячо любимая дочь, — отвечал генерал, обнимая и целуя ее. — Но сына у меня нет!
— Да, — задумчиво сказала молодая девушка.
— Так как же? — снова начал генерал. — Не могу ли я сделать чего-нибудь для Чистого Сердца? Денег он, конечно, не возьмет; я не осмелюсь и предложить их.
На минуту наступило молчание.
Люция обняла генерала, поцеловала его в лоб и положила головку ему на плечо, чтобы он не видел ее вспыхнувшего лица.
— Мне пришла одна мысль, дядя, — сказала она тихим, дрожащим голосом.
— Говори, мое дитя. Может быть, сам Бог внушил ее тебе.
— У вас нет сына, которому вы могли бы передать свое имя и громадное состояние. Ведь так?
— Увы! — прошептал генерал. — У меня на минуту блеснула надежда найти его, но эта надежда исчезла навсегда!.. Да, у меня нет наследника, — прибавил он громко.
— Чистое Сердце и его мать, конечно, не захотят ничего принять от вас.
— Я знаю это.
— А между тем мне кажется, что, при одном условии, они согласятся на это.
— Что же это за условие? — быстро спросил генерал.
— Вы жалеете о том, что у вас нет сына, которому вы могли бы передать свое имя. Почему бы не усыновить вам Чистое Сердце?
Генерал взглянул на нее. Она дрожала от волнения, на щеках ее выступил яркий румянец.
— О, моя милая! — воскликнул он, нежно целуя ее. — Твоя мысль очень хороша, но, к несчастью, неосуществима. Я был бы счастлив иметь такого сына, как Чистое Сердце; я гордился бы им. Но ты знаешь, что у него есть мать. Она горячо любит его и, конечно, пожелает сохранить его любовь для себя, а не разделять ее с совершенно чужим ей человеком.
— Может быть, вы и правы, — прошептала Люция.
— Но если бы даже мать его из любви к нему и желания дать ему положение в обществе и согласилась на мое предложение, — материнская любовь не остановится ни перед какими жертвами, мое дитя! — то он сам не принял бы его. Неужели ты думаешь, что такой человек, как он, проведший столько лет в пустыне, среди величественной природы, из-за золота, которое он презирает, и имени, которое ему не нужно, согласится отказаться от жизни, полной тревог, но вместе с тем и глубоких радостей? Разве он променяет прерию на наши города? Нет, Люция, он задохнется в них! Оставим же эту мысль, мое дитя. Он никогда не согласится на мое предложение.
— Кто знает, — сказала молодая девушка.
— Бог свидетель, — горячо воскликнул генерал, — что я был бы глубоко счастлив, если бы это удалось. Но к чему утешать себя несбыточными надеждами? Он откажется и, по-моему, будет совершенно прав.
— А все-таки попробуйте, дядя, — настаивала Люция. — Если Чистое Сердце и откажется, он все- таки увидит, что вы оценили его и не оказались неблагодарным.
— Ты требуешь этого? — спросил генерал, по-видимому, и сам желавший того же.
— Я прошу вас исполнить мою просьбу, — отвечала Люция, обнимая его и стараясь скрыть свою радость и волнение. — Не знаю почему, но мне кажется, что вам удастся.
— Изволь, — прошептал, грустно улыбнувшись, генерал. — Попроси Чистое Сердце и его мать прийти ко мне.
— Я сейчас приведу их к вам! — воскликнула Люция.
