совершенно невыносимым.
При всем этом, полковник Мелендес с самого начала осады показал себя в своем настоящем свете, как офицер редких качеств, всесторонней предусмотрительности и беззаветной отваги.
Видя, что артиллеристы беспощадно истребляются техасскими пулями, он, чтобы поднять их упавший дух, сам, Рискуя жизнью, становился к пушкам и наводил их против неприятеля.
Жителей прерий более всего пленяют отвага и храбрость. Много раз техасские стрелки видали его на стенах, у пушек, их меткие карабины легко бы могли достать его, но они оставляли его в покое, сами наслаждаясь тем хладнокровием, с которым он смотрел в глаза верной смерти.
Сам Ягуар, несмотря на свое горячее желание поскорее взять крепость, дал приказ щадить жизнь своего друга. Он удивлялся его храбрости и самоотверженной преданности долгу.
Было около полуночи, однако полковник бодрствовал. В то время, как к нему ввели канадца, он с озабоченным видом ходил по своей спальне, заглядывая иногда в разложенный на столе план укреплений.
Прибытие Транкиля обрадовало его: он надеялся получить через него вести извне. К сожалению, охотник очень мало смыслил в политических вопросах, он вел слишком уединенную для этого жизнь. Однако он отвечал как умел на вопросы полковника и сообщил даже несколько подхваченных им на лету известий. Затем он рассказал, что случилось с ним во время пути. При имени Кармелы молодой офицер пришел в некоторое замешательство, краска бросилась ему в лицо, но он быстро овладел собою и продолжал внимательно слушать канадца.
Когда он дошел до инцидента в пещере и до подслушанных им отрывков из разговора между вождем апачей и приверженцем техасцев, интерес полковника удесятерился, и он заставил Транкиля вновь повторить все услышанное им.
— О! Это письмо, — проговорил он несколько раз, — это письмо. Чего бы не дал я, чтобы узнать, что в нем заключалось!
Но это было невозможно. Через минуту полковник попросил Транкиля продолжать рассказ. Охотник рассказал тогда, каким образом ему удалось пробраться через неприятельские заслоны.
Этот смелый поступок поразил полковника.
— Вы более счастливы, чем благоразумны, — заметил он, — дерзнув проникнуть через самый центр вражеского лагеря.
Охотник улыбнулся.
— Я был почти уверен в успехе, — отвечал он полковнику.
— Почему?
— Я долгим опытом узнал все привычки индейцев, и это позволяет мне действовать с ними наверняка.
— Я согласен, но ведь тут вы имели дело не с индейцами.
— Простите меня, полковник.
— Я не понимаю вас. Будьте так добры, объясните, что такое?
— Это совсем нетрудно: Голубая Лисица прибыл сегодня вечером в техасский лагерь во главе двухсот воинов.
— Этого я не знал, — с удивлением сказал полковник.
— Ягуар, чтобы оказать честь своим союзникам, вверил им на эту ночь охрану лагеря.
— Ну так что же?
— А то, полковник, что техасцы сладко почивают сейчас, протянув ножки, а апачи сторожат или, по крайней мере, должны сторожить лагерь.
— Что подразумеваете вы под словами «должны сторожить»?
— А то, что краснокожие вообще не знакомы с нашим способом ведения войны, не привыкли ставить часовых, так что в настоящую минуту все спит во вражьем стане мертвецким сном.
— А-а! — с лица полковника сошло выражение недоумения, и он продолжал хождение из угла в угол, которое прервал, когда охотник начал говорить о непонятных для него вещах.
Транкиль посмотрел на дона Фелисио, который оставался все время в комнате, вопрошающим взглядом — не угодно ли, дескать, будет полковнику отпустить его.
Несколько минут протекло в полном молчании. Дон Хуан углубился, по-видимому, в свои размышления.
Вдруг он остановился перед охотником и поглядел ему прямо в лицо.
— Я вас знаю давно, — сказал он прерывистым голосом, — как человека высокой честности. Вы не измените доверию, на вас можно положиться.
Канадец поклонился, не понимая, к чему это сказано.
— Вы уверены, что враги погружены в глубокий сон? — переспросил полковник.
— Я убежден в этом, — отвечал Транкиль, — мы так легко проникли через их лагерь, что в этом не может быть сомнения.
Дон Фелисио приблизился.
— Да! — про себя говорил молодой офицер. — Это будет им хороший урок.
— Урок, в котором они очень нуждаются, — подтвердил мажордом.
— Ага! Вы поняли, дон Фелисио? — с улыбкой проговорил полковник.
— Конечно.
— И вы одобряете меня?
— Вполне.
— Сейчас самое раннее утро, — вновь начал полковник, взглянув на часы на камине, — сон теперь так сладок. Пусть так, сделаем вылазку. Разбудите офицеров.
Мажордом вышел. Минут через пять офицеры, еще не вполне оправившись ото сна, собрались и ждали приказаний своего командира.
— Господа офицеры, — обратился он к ним, когда они собрались вокруг него, — я решил сделать вылазку против бунтовщиков, захватить их врасплох и уничтожить их обоз, если это удастся.
Выберите из своих людей человек полтораста понадежнее. Пусть они возьмут оружие да побольше просмоленной пакли для поджигания, и через пять минут пусть они выстроятся во дворе. Ступайте, советую вам произвести все это без лишнего шума.
Офицеры поклонились и вышли.
Полковник обратился к Транкилю и спросил его:
— Вы устали?
— Я никогда не устаю.
— Вы ловки?
— Говорят.
— Отлично! Вы будете служить нам проводником. К сожалению, у меня нет еще двоих.
— Я могу достать их вам.
— Вы?
— Да, один из них — охотник, а другой — вождь команчей. Оба они вошли со мною в крепость, за них я ручаюсь, как за себя. Их зовут Чистое Сердце и Черный Олень.
— Хорошо, так предупредите их и идите все трое туда, где соберется отряд.
Транкиль поспешил пойти оповестить своих друзей.
— Если этот охотник говорит правду, как мне кажется, по крайней мере, — обратился полковник к мажордому, — то я убежден, что мы во сто крат отплатим бунтовщикам за тот урон, что мы понесли от них. Вы с нами, дон Фелисио?
— Я? Да я ни за какие блага не покину вас в таких обстоятельствах!
— Ну, так идемте. Люди, наверное, собрались.
Они вышли.
Глава XIV. ПРЕДЛОЖЕНИЕ
