бросали полные ненависти и гнева взоры на своего врага, который стоял перед ними с пистолетом в каждой руке.
— Эллен сказала правду, — проговорил неожиданно младший из братьев, — я тоже не хочу, чтобы незнакомцу было сделано что-нибудь дурное.
Остальные братья бросили на него свирепый взгляд.
— Ты, чего доброго, пожалуй, стал бы даже защищать его, Шоу? — с иронией сказал ему Натан.
— А почему бы мне этого и не сделать, если бы это понадобилось? — решительно отвечал молодой человек.
— Э! — насмешливо проговорил Сеттер. — Он думает о дикой лесной розе.
Едва слова эти были произнесены, как Шоу с побагровевшим лицом бросился на брата с ножом в руках.
Сеттер смело ждал его.
Девушка кинулась между ними.
— Мир, мир! — вскричала она дрожащим голосом. — Разве вы можете нападать с оружием в руках один на другого?.. Вспомните, ведь вы родные братья…
Молодые люди остановились неподвижно, но все еще продолжали мерить один другого глазами, готовые броситься в рукопашную.
Дон Пабло не спускал глаз с девушки.
В эту минуту она, действительно, была прелестна. С гневными чертами лица, выгнутым телом, высоко поднятой головой, она как две капли воды походила на тех прорицательниц, которые в древности призывали в германских лесах воинов к битве.
Она представляла собой самый яркий тип очаровательных женщин Севера. Ее волосы, золотистые как спелые колосья, ее глаза, отражавшие лесную лазурь, ее серьезный рот с розовыми губами и жемчужинами вместо зубов, ее гибкий и миниатюрный стан, ее необыкновенно белый цвет лица с тонкой прозрачной кожей — все в этом чудном ребенке соединялось в одно, чтобы сделать из нее самое пленительное создание, какое только можно себе вообразить.
Дон Пабло, до сих пор еще не имевший случая видеть этот тип красоты, почувствовал невольное влечение к девушке. Покоренный ее красотой, он точно забыл, зачем он приехал, забыл опасность, которой он подвергался и которая все еще продолжала ему грозить, — он был очарован этим чудным видением и не смел отвести глаз от девушки, боясь, как бы она не исчезла, как нимфа.
Девушка составляла странный контраст с высокими фигурами и мрачными и резкими чертами лица ее братьев, дикие и резкие манеры которых еще более выделяли элегантность и очарование, разлитые во всей ее фигуре.
Однако сцена эта не могла далее продолжаться, необходимо было ее покончить. Девушка подошла к дону Пабло.
— Сеньор, — сказала она, обращаясь к нему с улыбкой, — вам нечего больше бояться моих братьев… Вы можете спрятать свои пистолеты… садитесь на лошадь и уезжайте, никто не остановит вас.
Теперь дон Пабло не имел уже никакого предлога для того, чтобы продолжить свое пребывание, и он, понурившись, вложил пистолеты в кобуры, прыгнул на лошадь и уехал чуть не шагом.
Но не успел он проехать и мили, как услышал за собой топот лошадиных копыт.
Он обернулся.
Его догонял Шоу, который через несколько минут уже подъехал к дону Пабло. Молодые люди уже довольно долгое время ехали рядом, не обмениваясь ни единым словом.
Оба, по-видимому, были погружены в свои думы.
Достигнув опушки леса, Шоу остановил лошадь и тихонько положил правую руку на повод лошади мексиканца.
Дон Пабло тоже остановился при этом прикосновении и, вопросительно устремив на своего странного спутника глаза, ждал, что он ему скажет.
— Незнакомец, — сказал Шоу, — меня послала сестра; она просит вас, если можно, не говорить никому о том, что произошло сегодня между нами… она очень жалеет о том, что на вас напали так неожиданно и даже ранили вас… она постарается упросить нашего отца удалиться из ваших владений.
— Поблагодарите от меня вашу сестру, — отвечал дон Пабло, — и скажите ей, что я с удовольствием готов исполнить ее желание.
— Я повторю ей ваши слова.
— Благодарю вас, а теперь сделайте мне еще одно одолжение.
— Говорите.
— Скажите мне, как зовут вашу сестру?
— Эллен. Это ангел-хранитель нашей семьи… Меня зовут Шоу.
— Очень благодарен за то, что вы сообщили мне свое имя, хотя я и не знаю причины, которая вас заставляет действовать таким образом.
— Я вам это сейчас скажу. Я люблю мою сестру Эллен больше всего на свете… она велела мне предложить вам мою дружбу, и я исполняю ее приказание… Помните же, незнакомец, что Шоу вам друг на жизнь и на смерть.
— Я этого не забуду, хотя надеюсь, что мне никогда не понадобится напомнить вам ваши слова.
— Тем хуже, — проговорил американец, покачивая головой: — но если вы когда-нибудь потребуете от меня услуги, я докажу вам, верьте слову кентуккийца31, что я умею держать свое слово.
С этими словами молодой человек, повернув лошадь, исчез в извилинах леса.
Долина Бизонов, освещенная последними лучами заходящего солнца, казалась океаном зелени, которому вечерний золотистый туман придавал волшебный вид. Легкий ветерок перебегал с высоких вершин кедров, каролинских бинионий, тюльпанных и перуанских деревьев на высокую траву, росшую на берегах Рио-Сан-Педро.
Дон Пабло, бросив поводья на шею лошади и задумчиво опустив голову, медленно продвигался вперед, не обращая внимания на желтокрылых дятлов, багряных галок и кардиналов, перепархивавших с ветки на ветку и приветствовавших, каждый на своем языке, приближение ночи.
Час спустя молодой человек уже подъезжал к асиенде.
Но рана, полученная им в плечо, была серьезнее, чем он предполагал сначала; он был принужден, к великому своему сожалению, лежать в постели, что не позволило ему, несмотря на его желание, попытаться снова увидеться с девушкой, образ которой глубоко запечатлелся в его сердце.
Как только мексиканец удалился, скваттеры снова принялись рубить деревья и распиливать их на доски; работу эту они не прекращали до тех пор, пока не стало совсем темно.
Эллен отправилась в хакаль, где вместе с матерью принялась хлопотать по хозяйству.
Название «хакаль» носила, собственно, жалкая хижина, с плетневыми стенами, дрожавшая при малейшем ветре и пропускавшая внутрь как дождь, так и солнце. Эта хижина была разделена на три отделения: правое служило спальней обеим женщинам, левое занимали мужчины, а среднее отделение, в котором стояли изъеденные червоточиной скамейки и стол из плохо обтесанных досок, было в одно и то же время и кухней, и столовой.
Было поздно; скваттеры, усевшись вокруг очага, на котором кипела большая железная кастрюля, ожидали возвращения Красного Кедра, находившегося в отсутствии с самого утра. Наконец издали донесся стук лошадиных копыт; шум постепенно приближался, и вскоре перед хакалем остановилась лошадь, а вслед за тем в комнату вошел человек.
Это был Красный Кедр.
Скваттеры медленно повернули к нему головы, но никто не побеспокоился подняться и не сказал ему ни одного слова.
Одна только Эллен встала и направилась к отцу, которого горячо поцеловала.
Гигант схватил девушку своими сильными руками, поднял ее в воздух и несколько раз поцеловал,
