с зажженными факелами, в их колеблющемся на ветру пламени все казалось призрачным, нереальным
Холодная дрожь проняла дона Мельхиора, он понял, что попал в руки масонов, потому что сам был масоном.
Масоны стояли, не шелохнувшись, как статуи.
В наступившей тишине дон Мельхиор слышал звук собственного сердца.
Наконец один из масонов выступил вперед и спросил:
— Дон Мельхиор де ля Крус, знаете ли вы, где находитесь и кто перед вами?
— Знаю! — процедил сквозь зубы дон Мельхиор.
— Признаете ли вы за нами право судить вас?
— Да! Потому что на вашей стороне сила и сопротивление бесполезно.
— Не в этом дело. И вы это прекрасно знаете, — возразил человек в маске. — По доброй воле вошли вы в наше братство, связали себя клятвой и дали нам право судить вас, если вы ее нарушите!
— Я не собираюсь оправдываться. Ведь приговор мне уже вынесен Приступайте же скорее к его исполнению!
Человек в маске метнул на Мельхиора сверкающий взгляд.
— Дон Мельхиор, — продолжал он, отчеканивая каждое слово, — знайте же, вас судят не за убийство отца, не за воровство! За измену отечеству! Что вы можете сказать в свое оправдание?
— Я уже сказал, что оправдываться не желаю! — твердо заявил дон Мельхиор.
— Дело ваше! — заметил человек в маске и, воткнув в землю факел, обратился к остальным: — Братья! Какого наказания заслуживает этот человек?
— Смерти! — ответили все в один голос.
Ни единый мускул не дрогнул в лице дона Мельхиора.
— Вы приговорены к смерти, — продолжал масон, — и приговор будет приведен в исполнение тотчас же. Приготовьтесь же предстать перед Всевышним. В вашем распоряжении полчаса.
— Какую вы мне уготовили смерть?
— Виселицу!
— Что же! Эта смерть ничуть не хуже других! — заметил дон Мельхиор с горькой иронией.
— Но мы признаем за собой право только на ваше тело, а не на душу, поэтому духовник исповедует вас.
— Благодарю! — с той же иронией ответил дон Мельхиор.
Наступило молчание. Как будто все ждали мольбы о пощаде, но дон Мельхиор не проронил ни слова. Тогда масон трижды взмахнул факелом и погасил его.
В тот же момент погасли остальные факелы, и дон Мельхиор остался один во мраке. Лишь шелест листьев да треск веток нарушили тишину.
Однако приговоренный прекрасно знал, что невидимые враги следят за каждым его движением.
Каким бы смелым и отчаянным ни был человек, сколько бы ни стоял лицом к лицу со смертью в двадцать пять лет, когда жизнь только начинается и все видится в розовом свете, трудно без дрожи смириться с мыслью о смерти, спокойно смотреть в ее разверстую пасть, особенно если человек полон сил, пусть даже он испытывает угрызения совести и раскаялся в содеянном.
Неудивительно поэтому, что Мельхиор покрылся холодным потом, лицо его стало мертвенно бледным. Вдруг кто-то легонько тронул его за плечо. Мельхиор вздрогнул и поднял голову.
Перед ним стоял монах с опущенным на глаза капюшоном.
— Вот и монах! — вскричал Мельхиор.
— Встаньте на колени, сын мой, — тихо, но очень внятно произнес монах. — Я буду исповедовать вас.
Голос показался Мельхиору знакомым и он пристально посмотрел на священника. Но тот по- прежнему спокойно стоял перед ним.
Эти двое на вершине холма при слабом свете нескольких факелов в сгустившемся мраке казались какими-то неправдоподобными.
— За нами следят, — произнес монах, — старайтесь ничем не выдать себя, соберите всю свою волю. Надо поторопиться, время не терпит. Вы узнаете меня?
— Да! — прошептал дон Мельхиор. У него появилась надежда на спасение, столь свойственная человеческой природе, даже в таком, казалось бы, безвыходном положении.
— Вы — дон Антонио де Касебар!
— Да, только в монашеском одеянии. Я входил в Пуэбло, как вдруг меня окружили люди в масках, стали допытываться, действительно ли я священник, потом схватили меня и доставили сюда. Я был свидетелем суда над вами и думал, что было бы со мной, узнай они меня. Ведь я чудом спасся! Но что бы ни случилось, я готов разделить вашу участь. У вас есть оружие?
— Нет! Да и зачем оно, когда столько врагов вокруг?
— Чтобы умереть честно и избавившись от позорной казни!
— Да, вы правы! — воскликнул молодой человек.
— Тише, безумный, — прошептал дон Антонио. — я дам вам шестизарядный револьвер и кинжал, и мы будем одинаково вооружены.
— Прекрасно, — сказал дон Мельхиор, пряча оружие, — я больше не боюсь их!
— Вот теперь я узнаю моего прежнего товарища! Помните, лошади ждут нас у подножия холма. Если нам добраться до них, мы спасены.
— Что бы ни случилось, благодарю вас, дон Антонио, и если по милости Бога мы спасемся…
— Ничего не обещайте, — перебил его Антонио, — потом сочтемся.
Наконец Мельхиор поднялся с колен. Лицо его снова приобрело надменное выражение. Он знал, что дорого продаст свою жизнь.
Масоны снова появились на вершине холма. Один из них, тот самый, что объявил приговор, подошел к осужденному, от которого ни на шаг не отходил монах.
— Готовы ли вы? — спросил масон.
— Готов! — холодно ответил дон Мельхиор.
— Поставьте виселицу и зажгите факелы! — раздалась команда.
Масоны были уверены, что дон Мельхиор не сбежит, и на какой-то момент, занятые приготовлением к казни, упустили его из виду.
— Вперед! — вскричал дон Антонио, сбив с ног попавшегося на пути масона. — За мной!
— Вперед! — крикнул, в свою очередь, Мельхиор, выхватив кинжал и стреляя из револьвера. Смелость, граничащая с безумием, часто приводит к удаче. Так случилось и на сей раз. Отчаянная схватка между беглецами тайного братства быстро закончилась. Послышался удалявшийся топот копыт и насмешливый голос дона Мельхиора:
— До свидания!
Беглецы во весь опор мчались в Пуэбло. Попытка задержать их обошлась дорого — на земле лежало десять убитых.
— Назад! Назад! — крикнул дон Хаиме смельчакам, бросившимся было в погоню. — Пусть удирают! Дон Мельхиор приговорен к смерти и приговор рано или поздно будет приведен в исполнение, но кто же другой, этот проклятый монах?
Лео Карраль, он тоже был здесь, прошептал на ухо дону Хаиме:
— Я узнал его, это — дон Антонио де Касебар.
— Опять он! — гневно вскричал Адольфо. Вскоре отряд примерно из десяти человек поскакал по дороге в столицу Мексики во главе с доном Хаиме, или Оливье, или Адольфо.
ГЛАВА XXII. Дон Диего
Дон Мельхиор не мог примириться с мыслью, что состояние отца в случае замужества сестры
