Друзья схватили золото и спрятали его с быстротою и ловкостью, заставившие незнакомца улыбнуться.
— Теперь, — добавил он, вынимая из мешочка, висевшего у него на шее на стальной цепочке, половину французской золотой монеты, — вот эту монету вы отнесете в Веракрус и отдадите богатому английскому банкиру Лисарди.
— О, мы его очень хорошо знаем! — вскричал Педросо.
— Тем лучше. Вы попросите позволения переговорить с ним и вручите ему эту монету. При этом банкир скажет, что отсчитает вам условленную сумму, как только доставите ему другую половину. Этой гарантии вам достаточно?
— Конечно, кабальеро, — отвечали друзья, вежливо кланяясь.
— Как видите, вторую половину монеты я оставлю у себя. Но, сеньоры, со мной можно вести только честную игру. Если вам вздумается совершить предательство, вас настигнет моя пуля.
— О! Как вам могла прийти на ум такая мысль, сеньор! Зачем вам понадобилось грозить нам? Разве мы не согласились на все ваши условия?
— Это не угроза, а простое предупреждение. Я уже доказал вам свою силу и ловкость. Не забывайте этого!
— Карай! Мы вам этого никогда не забудем.
— Извините, сеньор, — сказал Карнеро, — еще одно слово, прошу вас.
— Я слушаю.
— Есть один пункт, который вы, кажется, забыли.
— Какой?
— Ваша милость, вы не потребовали от нас никаких гарантий.
Незнакомец засмеялся и, презрительно пожав плечами, сказал:
— Я верю вам на слово. Разве вы не кабальеро? Впрочем, откровенность за откровенность. Меня привел сюда вовсе не случай, я приехал специально, зная наперед, что встречу вас здесь… Хотя вы и не знаете, кто я такой, зато я давно уже вас знаю. И если я заставил вас рассказать вашу биографию, так только затем, чтобы увидеть, станете вы меня обманывать или нет… Мне приятно засвидетельствовать, что вам это даже и в голову не пришло. А теперь хорошенько запомните следующее: если я пожелаю от вас отделаться, то как бы надежно вы ни укрылись, даже если окажетесь в окружении двадцатитысячной толпы, вам ни при каких обстоятельствах не удастся избежать моего возмездия.
Затем незнакомец подозвал хозяина харчевни и дал ему несколько пиастров.
— Сеньоры, — добавил он, — настало время нам расстаться, не забывайте же нашего договора и рассчитывайте на меня, как я рассчитываю на вас. Прощайте.
И, поднеся руку к шляпе, незнакомец покинул харчевню.
Друзья разинув рот смотрели ему вслед.
Незнакомец между тем отвязал лошадь, вскочил в седло и умчался галопом.
В ту минуту, когда он достиг угла квартала, навстречу ему выехал всадник, летевший во весь опор.
Незнакомец поспешно нахлобучил на глаза шляпу и, вонзив шпоры в бока своей лошади, прошептал:
— Черт возьми! Я чуть было не попался! Друзья-разбойники снова заняли места за столом, за которым только что беседовали с незнакомцем.
— Ну, компадре, — спросил Карнеро у своего приятеля, — что вы думаете обо всем этом?
— Я ровно тут ничего не понимаю, дружище, — жалобно процедил Педросо. — Если этот человек не сам черт, то, должно быть, приходится ему ближайшим родственником. Боюсь, что он слишком хорошо нас знает.
— Узнать человека как следует очень и очень трудно, дорогой друг, и доказательством этому может служить то, что мы заключили сейчас выгодную сделку исключительно благодаря нашей дурной репутации.
— Да, все так, но признаюсь, что эта сделка, хотя и блестящая, сильно меня беспокоит… Не иначе, как этот тип преследует какую-то темную цель…
— Это ясно как божий день, так что к колдуну обращаться нет никакой необходимости. Ну, а нам-то какое до этого дело?! Мы ведь всего-навсего исполнители, поэтому, что бы ни случилось, честь наша останется незапятнанной, а совесть совершенно спокойной.
— Это большое утешение для нас, дорогой друг… Ну, а теперь потолкуем о другом… Как вы думаете, надо нам говорить об этом дону Ремиго?
— Боже сохрани!.. Ни под каким видом! Неужели вы уже успели забыть, что он сказал нам на прощание? Боже милостивый, да за такую болтливость можно поплатиться жизнью!..
Педросо печально покачал головой и опорожнил очередной стакан.
— Подумать только, двадцать пять унций у меня в кармане! — сказал он, ставя пустой стакан на стол. — А что будет дальше, посмотрим!
В эту минуту перед харчевней остановился всадник.
— Вот и дон Ремиго! — воскликнул Карнеро.
— Наконец-то! — сказал Педросо, вставая. Всадник, не сходя на землю, крикнул:
— Эй! Педросо! Карнеро!
— Мы здесь, ваша милость! — дружно ответили друзья.
— Садитесь скорее на лошадей, время не терпит! Бандиты поспешно покинули харчевню, забыв расплатиться с хозяином.
Но тот не посмел даже и заикнуться о плате: он слишком хорошо знал, кто такие были эти два типа, удостоившие своим посещением его харчевню.
— Счастливого пути, и пусть черт свернет вам шею! — сказал он, когда гости не могли уже его слышать. — Хорошо еще, что первый заплатил за всех, добавил он в виде утешения самому себе. — Ну, а если бы и не заплатил, я все равно не стал бы затевать ссоры с этими негодяями.
И он ворча удалился опять за свою конторку.
Глава III. ДЯДЯ И ПЛЕМЯННИК
Незнакомец, глубоко задумавшись, медленно удалялся от харчевни. Случайная встреча со всадником, которого разбойники называли доном Ремиго, по-видимому, произвела на него неприятное впечатление.
А между тем в наружности дона Ремиго — таково было настоящее имя этого субъекта — не было ничего такого, чем можно было бы до некоторой степени объяснить неприязненную реакцию незнакомца. Это был молодой человек лет двадцати шести изящного сложения; строгие черты, черные глаза и гордо закрученные вверх усы придавали его лицу выражение решительности и доброжелательства; его костюм, полувоенный, полуштатский, тоже, казалось бы, не должен вызывать чувства антипатии к его обладателю, особенно, если учесть, что в ту пору в Мексике свирепствовала междоусобная война.
Судя по тому, каким взглядом незнакомец окинул встретившегося ему всадника, можно было с уверенностью сказать, что эти двое молодых мужчин питают один к другому глубокую ненависть — явление, впрочем, широко распространенное в этих странах, где солнце раскаляет кровь и стремительно гонит ее по жилам.
Со временем мы узнаем кое-какие подробности, объясняющие причину их враждебности, сейчас же ограничимся замечанием, что до встречи с доном Ремиго по лицу незнакомца блуждала насмешливая улыбка.
Не замечая любопытных взглядов, которыми провожали его попадавшиеся навстречу бродяги и прочий люд, незнакомец спокойно продолжал свой путь и, достигнув леса, углубился по узкой тропинке в самую чащу.
Тропинка пролегала вдоль извилистого берега реки, шагах в ста от воды. Чем дальше он ехал, тем
