породы. Тогда по берегам ручья валяются крупные самородки. Подростки так надеялись на это — как прекрасно пуститься на поиски приключений! И последний шанс для Джон еще хоть немного побыть мальчишкой — скоро ей не так легко будет скрывать свой пол.
Интересно, как чувствовал бы себя Келвин, доведись ему родиться девчонкой, выйти замуж, хлопотать по дому, и никогда не отправляться на поиски неизвестного? При этой мысли он непроизвольно вздрогнул. Конечно, неплохо бы посочувствовать сестре, но Келвин не осмеливался, зная, в какую ярость она может прийти.
— Ох, Кел, смотри, что я нашла.
Он несколько раз сморгнул, напрягая глаза, пытаясь увидеть, что блестит в сложенных чашечки ладонях Джон — если сестра имела несчастье родиться девочкой, его проклятьем было плохое зрение. Девочка нашла это в уродливом клубке коричневых водорослей.
Келвин осторожно взял у нее странный предмет, поднес поближе к глазам. Чешуйка. Чешуйка с шеи дракона, тяжелая, как слиток золота, сверкающая даже через покрывавшую ее грязь. Должно быть, немало стоит.
— Это драконья чешуя, правда? Правда? — требовательно спросила Джон, подпрыгивая от возбуждения.
— Спокойно, Джон, спокойно, — предупредил брат. — Не кричи и не делай такого, что может привлечь внимание дракона. А вдруг он не спит и тогда…
— Думаешь, я спятила? — отмахнулась Джон — Это ведь оно, золото, которое перешло на чешую с самородков, проглоченных драконом? В точности, как пишут в книгах! Как же нам повезло! — приплясывала девочка.
Но Келвин снова предостерегающе поднял руку.
— Тихо, дурочка! Дракон может услышать…
Чешуя дракона означала не только богатство, но и опасность, и юноша внезапно испугался.
— Какие здесь драконы? — засмеялась Джон. — Если это так, почему твой умница Мокери не ревет и не брыкается? Ты ведь знаешь, драконы сбрасывают чешую! Это могло произойти сто лет назад!
— Да, — согласился Келвин, — но ни в чем нельзя быть уверенными! Кто знает, может он залег неподалеку и поджидает нас!
Джон презрительно фыркнула. Он всегда считала себя храбрее брата.
— Ха! Думаешь, он только что сделал это? — спросила она, показывая на кучу засохшего драконьего навоза.
Взглянув на белые кости, высовывающиеся из кучи, Келвин вздрогнул. А вдруг это человеческие?
— Нужно быть очень осторожными. Проверить вокруг, нет ли чего подозрительного, и если есть — тут же уходим. Ну а если все в порядке — раскидываем палатку, жарим сквирбета, которого ты убила, ужинаем и спать. А завтра с утра пораньше начнем искать.
Влажными, трясущимися руками, он сунул чешуйку в карман панталон. При одном воспоминании о драконе его прошибал холодный пот.
Но Джон уже вбиралась на высокий холм из булыжников, сучьев и пней, и как обычно, казалось, не слышала ни единого слова, сказанного Келвином.
2. ЯРОСТЬ ДРАКОНА
Сдерживая, как мог, чувства и эмоции, Келвин погладил Мокери, снял с осла вьючные мешки и подойдя к ближайшему дереву, стал срезать шест для палатки невероятно тупым мечом.
— Я нашла еще одну! Даже две! — донесся крик Джон.
Сердце Келвина подпрыгнуло, но он взял себя в руки. Осторожнее! Осторожнее! Шуметь, кричать, прыгать — и к утру превратишься в кучку белых костей, торчавших из драконьего навоза.
— Кел, здесь целых шесть! Все в крови! Должно быть, дракон дрался с другим драконом!
«Так вот почему так много упавших деревьев», — подумал Келвин. — «Дело не в паводке!»
Он снова вздрогнул, представив себе грозных чудовищ. А куда девался побежденный? Нужно бы немедленно остановить сестру!
— Джон, давай раскинем лагерь! Пожалуйста!
Ему совсем не хотелось выглядеть трусом, но возможная близость дракона хоть кого могла вывести из себя.
Джон не обратила на него внимания, ловко взбиралась на насыпь. Уж она-то не боялась дурацких чудовищ.
Ожидая пока сестра опустится, Келвин рассеянно ковырял волдырь на руке. Как нужно ставить палатку? И что они будут есть? Кусты жимолости были помяты, поломаны, никакие заклинания не смогут сделать ягоды съедобными.
— Кел, я нашла…
Внезапное молчание Джон вынудило Келвина оглядеться. Он увидел сестру на куче булыжников и вывороченных пней, покрытых полусгнившими растениями и песком с речного дна.
— Кел, я вижу… По-моему, я вижу дракона!
— Что??!
— Дракона. Кажется он мертвый. Он сдох, Кел! Убит в драке. Вся эта чешуя! Мы богаты, Кел! Поднимайся сюда и… Ой!
— Что там, Джон?
Сердце юноши куда-то покатилось, в горле мгновенно пересохло.
— О, Кел, он жив, только едва-едва. Думаю, мы должны убить его и…
— Джон, немедленно уходили!
Если дракон жив, но сильно ранен, им, может быть, удастся ускользнуть.
— Состояние, Кел! Состояние! Я сейчас швырну в него камнем!
Какое безрассудство!
— Нет, Джон, нет! — задохнулся Келвин; слова застревали в горле.
Но неустрашимая девчонка уже размахивала пращей и с искусством, приобретенным долгой практикой, метнула булыжник, сопровождая его обычным воплем.
— Попала!
Келвин не мог говорить, ужас приковал его к месту. Затаив дыхание, он наблюдал, как Джон всматривается куда-то. Что она видит?
— Он заметил меня, Кел! — с внезапной тревогой вскрикнула сестра. — Он проснулся. Кел, он… он ползет сюда!
Кел наконец обрел голос.
— Беги, Джон. Беги! Сюда!
Голова девочки показалась на вершине холма. Келвин подумал, что сестра почти не двигается, но тут же понял — ужас его был так велик, что весь окружающий мир словно застыл. Только теперь юноша понял — этот высокий холм набросан дравшимися драконами.
Дравшимися? Тогда почему побежденный не погиб? Драконы никогда не оставляют в живых добычу или врага, а съедают их даже из чистой злобы, если не были голодны. Драконам нравилось убивать, проливать кровь, и все это знали. Вряд ли это поединок! Тогда, что же случилось? Очевидно, дракон только спал. Но зачем влез на эту кучу мусора?
Известно, что драконы — очень ленивые создания и тратят силы только на то, чтобы драться и охотиться да еще…
Спариваться! Келвин вспомнил слышанные когда-то истории. Любовный поединок драконов ничем не отличается от смертельной схватки. Самки никогда не идут на это добровольно, так что самцы должны их укрощать и брать силой. Говорят также, что когда все кончится, самец так устает, что впадает в глубокий сон, похожий на обморок.
