Росси: Вы разбудили клиентку до того, как она произнесла последнюю фразу?
Эриксон: Здесь в тексте – пауза.
Росси: Что же произошло за это время?
Эриксон: Клиентка проснулась и произнесла свою реплику.
Росси: Очень важную роль играет здесь Ваша твердая уверенность в том, что большинство так называемых простых страхов имеют панфобическую лрироду. Ваш метод характеризуется тем, что наряд}' с главной, всем очевидной фобией Вы отыскиваете другие сопутствующие ей страхи и пытаетесь разрешить их совместно с решением основной проблемы.
Эриксон: Мы ведь живем не в каком-то изолированном мире.
Росси: Главная фобия – лишь одна из многих; изучая ее, Вы сталкиваетесь с другими страхами и стараетесь найти комплексный ответ. Простого страха не существует: это всегда панфобический отклик на множество возбудителей.
Эриксон: Представьте, что Вы не выносите кошек, а Вам надо навестить своего приятеля, который держит кота. Внезапно Вы обнаруживаете, что Вас раздражает решительно все: одежда, обстановка, угощение – то, что связано не только с самим приятелем, но и с его домом. Почему так происходит?
Росси: Не знаю.
Эриксон: Вы слышали об обивке из конского волоса?
Росси: Ну, конечно, слышал.
Эриксон: А у котов густая шерсть.
Росси: Понимаю! Этот человек связал все воедино. Следовательно, большинство страхов – это обобщения, которые мы просто не осознаем.
Эриксон: Да.
Сильвестр: У меня к Вам другой вопрос: почему Вы так настойчиво расспрашиваете клиентку о том, чего она, на ее взгляд, должна бояться? Это что, способ терапевтической интеграции пережитого? Если исходить из факта, что левая рука не знает того, что делает правая, – то Вы наделяете левую руку таким знанием, которое помогает все осмыслить.
Эриксон: А произнося слова четко, вслух, я довожу до сознания то, что уже известно подсознанию.
Росси: [В 1987] Эриксон решает проблему переноса так, как он обычно делает в своих демонстрационных показах. (Случай, который здесь рассматривается, все-таки относится к демонстрационным, а не к клиническим, когда пациент сам «охотится» за терапевтом и платит за лечение.) Эриксон почувствовал необходимость тактичного решения проблемы переноса. Он овладел несколько необычным, но зато очень удобным и практичным приемом, снимающим все трудности в подобных ситуациях. Пациент имел возможность позвонить Эриксону в любое время, когда бы ему ни захотелось, и попросить о помощи. Вместе с тем сам Эриксон просит о том же – чтобы он мог позвонить пациенту тогда, когда ему в свою очередь потребуется помощь. Этими словами Эриксон подчеркивает, что он вполне может попросить пациента поассистировать ему в каком-нибудь демонстрационном опыте или принять по сильное участие в будущих исследованиях. Эриксон отдает себе отчет в том, что все это всего лишь простая замена действующих лиц (qui pro quo): «Я помог Вам вылечиться – а теперь Ваша очередь помочь мне». Таким образом, то, что люди чувствуют себя «обязанными» в ситуации бесплатного лечения, так же как и неразрешенная проблема переноса, «оплачивается» временем пациента: теперь он готов потратить свое время на то, чтобы помочь другим людям.
