Наемник закурил.
Извлек из бокового кармана припасенную на закуску бутылку пива, попытался сбить пробку. Пробка сбиваться не желала.
Вот когда пригодилась бы израильская винтовка “галиль”, машинально подумал Фрост. Единственное в мире оружие, оснащенное приспособлением для откупоривания бутылок! Просто маленький выступ и полукруглая выемка на цевье. Зато удобно…
Подыскав подходящую гранитную глыбу, Фрост все-таки сбил строптивую пробку и начал глотать пиво прямо из горлышка. Теплое, почти не освежающее — но пиво. Он уже почти забыл вкус доброй испанской “cervez’ы”…
Опорожнив бутылку пятью жадными глотками, наемник размахнулся, швырнул ее далеко в море, зажег новый “Кэмел” от желто-фиолетового пламени знаменитой, видавшей всяческие виды зажигалки “Зиппо”.
Марина, облаченная в голубые джинсы и голубую же рубашку, приближалась к Фросту по набережной, шагая изящно, упруго, уверенно.
— Поздравляю, генерал! — весело сказала она. — Мы с вами уже далеко зашли. И, надеюсь, далеко пойдем!
— Мне доводилось и подальше заходить, крошка, — ухмыльнулся Фрост. — Хотя, признаю: молодцы поработали на совесть, и вымели всю дрянь в рекордно короткое время.
— Что теперь?
— Теперь — во всю прыть на корабли. Пока не нагрянул Рамон во главе монтеасулийского флота. На миноносцах стоят очень внушительные пушки. Торпеды тоже имеются. Не забыла?
— Гарнизон оставим?
— Разумеется. Достаточный, чтобы удержать город. Ну, не против целого полка защитить, конечно… Только приглядеть, как бы рамоновские недобитки не воспряли.
— Резонное предложение.
— Имеется еще одно. Столь же резонное, и куда более полезное.
— Излагай.
— Глубина возле пирсов достаточная. Нужно подвести “Ангела-Три”… Нет, лучше “Ангела-Один”, командирский. Подвести и ошвартовать.
Фрост затянулся, выдохнул дым. Он сделал эту паузу намеренно, дабы вынудить Марину к естественному вопросу и тем усилить эффект сказанного. Пускай дочь монтеасулийского президента была всего лишь мимолетной любовницей — Фрост не мог отказать себе в маленьком удовольствии произвести на нее впечатление.
— Зачем, Хэнк?
— На базе уцелела очень мощная лебедка. Транспорт загружен правильно и обладает большой остойчивостью. Верно?
— Да.
— Вот я и хочу переправить на палубу советский танк. Чрезвычайно полезная вещь, а при высадке в Монте-Асуль может оказаться попросту неоценимой.
Марина захлопала в ладоши.
— Ты просто прелесть, Хэнк!
И расцеловала капитана в обе щеки.
— А когда мы будем высаживаться?
Фрост посмотрел на молодую женщину и подумал, что все же ее сейчас куда больше интересует исход предстоящей кампании, чем скромная, хотя и весьма привлекательная в постели персона главнокомандующего. Ладно, чего уж там…
— На рассвете. Послезавтра. Рамоновская солдатня почему-то всегда запаздывает с подъемом. Почему — не постигаю. Просто факт констатирую. Мы уже воспользовались этим два раза кряду. Воспользуемся и в третий.
— Esta bien![4] — сказала Марина.
— Захваченные корабли сначала высадят на берег десантников, а затем обеспечат огневое прикрытие.
— Esta bien! — повторила Марина.
— Пластинка старая? — осведомился Фрост. — Или просто игла соскакивает?
Он поспешил улыбнуться, привлек женщину к себе и крепко поцеловал.
Глава пятнадцатая
В общей сложности, думал Фрост, расположившись на баке “Ангела-0дин”, мы разбогатели на дюжину канонерских лодок, и теперь обладаем двенадцатью вооруженными судами. А это, черт побери, если не флотом, то эскадрой может считаться вполне.
Завладели даже карманным ракетным крейсером. “Карманный”, пояснил наемнику Черныш Торрес, означает “особо малый” и является уставным термином, а не шуточным словцом.
Обзавелись парой прогулочных катеров, принадлежавших высшим чинам нормандийской базы. Тоже полезно, решил Фрост. Иди, знай, когда пригодится маленькая, безобидно выглядящая, проворная посудина…
В сражениях на острове Сабо наемники потеряли убитыми шестьдесят восемь, и ранеными — пятьдесят семь человек. Из этих последних не менее тридцати могли сутки спустя вернуться в строй. Солдат, подвергшийся нападению анаконды, получил, на всякий случай, противостолбнячную прививку — змея не только душила, но и кусалась, как бешеная, — избавился от лихорадки и рвался в дело…
Вторую половину следующего дня Фрост попросту проспал, и пробудился перед самым закатом солнца. Посмотрел на черный циферблат “Омеги”. Через два часа, вспомнил наемник, сам он, и отряд из одиннадцати добровольцев — включая Тиммонса, — наденут акваланги (снаряжение, потерянное во время абордажной схватки с бронекатерами, запасливый и предусмотрительный британец восполнил в Нормандии), подберутся под водой к месту предстоящего десанта, разведают береговую оборону.
Географические особенности Монте-Асуль не оставляли штурмовым группам особой возможности выбирать.
Высадиться без неимоверных затруднений можно было только в нескольких определенных пунктах побережья. И уж их-то, хмыкнул Фрост, самозваный диктатор позаботился укрепить на славу, будьте благонадежны, господа хорошие!
Предстояло учинить новую морскую диверсию, показательный обстрел в нескольких милях севернее. Канонерок шесть потребуется, рассчитывал наемник. Это уменьшит нашу собственную огневую мощь, однако отвлечет неприятеля и позволит спасти немало жизней. А на берегу каждый лишний солдат окажется незаменим.
Фрост умылся, оделся, поднялся по трапу, отыскал одиноко стоявшего у поручней Тиммонса. Хлопнул британца ладонью по плечу.
Англичанин вздрогнул и повернулся.
— Для ночной экспедиции все готово? — спросил Фрост. — И, кстати, добрый вечер, старина.
— Давным-давно готово, — деревянным голосом сказал Тиммонс.
— Да расслабься, успокойся, — хмыкнул Фрост. — Обычная разведка, ничего больше.
— Я и не волнуюсь. Просто вы меня врасплох застигли, напугали чуток. Добровольцев насчиталось вдвое больше требуемого, я смог отобрать наилучших.
— Не повторится история с рыжим выродком?
— Не думаю. Он, пожалуй, был вторым и последним диверсантом на борту.
— Что ж, отлично!
