— Тебя убьют!
— А вы втроем думали о смерти, когда спасали меня вчера? — задал он риторический вопрос и, выскочив в тендер, на секунду повернулся назад. В это мгновение все и произошло — катящиеся под уклон вагоны на всем ходу врезались в состав с отрядом правительственных войск, раздался громкий лязгающий удар и на месте преследующего их локомотива вырос огненный шар высотой более тридцати футов. За ним последовал второй оглушительный взрыв и вверх взметнулся огромный столб дыма и пламени, поднявшись на всю глубину каньона. Военный поезд исчез в огне.
— Слезайте, приехали, — мрачно пробормотал Хэнк, мысленно обращаясь к Коммачо. Бандиты возобновили прерванный было обстрел и он поспешил в кабину паровоза.
Только теперь он понял, что случилось с Пирлблоссомом. Когда состав врезался в завал перед мостом, силой удара выбросило в кабину котел, который упал ему на ногу. Кроме этого, из топки высыпались раскаленные угли, а вырвавшийся из лопнувшего котла пар сильно обварил беднягу. Он лежал на полу, уставившись невидящим взглядом в потолок, по которому барабанили пули.
— Эй, дружище, — подскочил к нему Фрост. — Ты слышишь меня?
— Да, капитан, — ответил тот неожиданно ясным голосом. — Слышу, но не вижу. Придется тебе научить меня своим штучкам, только немножко другим… Не об одном глазе, а о двух. Я ослеп…
— О Боже, — прошептал Хэнк.
— И еще, по-моему, мне оторвало ногу…
Фрост посмотрел под дымящийся котел — Пирлблоссом был прав.
— Ладно, только не надо причитать, я знаю, что мне конец. Как холодно и, о, матерь Божья, как болит…
Капитан видел, что его друг обречен и его не смогли бы спасти все лекарства мира. Какие-то препараты просто бы сняли боль и облегчили страдания, но слишком велика была потеря крови и, самое главное, его тело было обварено паром более чем на девяносто процентов.
— Окажи мне последнюю услугу, Хэнк. Руки не слушаются, а то бы я сам уже… Пожалуйста.
Фрост без лишних слов понял, о чем тот его просит. Он медленно извлек из кобуры браунинг и взвел курок.
— Господи, — дрогнул его голос, — я не хотел этого, друг мой…
— Спасибо, — прошептал слабо Пирлблоссом последнее слово в своей жизни.
Вдруг за спиной капитана прозвучал пистолетный выстрел и, отпрыгнув, он увидел Марину, сжимающую в обеих руках револьвер своего отца. Он снова взглянул на раненого — в его виске зияло отверстие от пули, и он не дышал. Хэнк закрыл глаза своему товарищу и положил ему на лицо его же окровавленную рубашку.
— Когда ты побежал в кабину, я вернулась к отцу и попросила у него пистолет на всякий случай. Вот он и пригодился. Я не хотела, чтобы ты страдал точно так же, как мой отец после той трагедии с полковником Санчесом, — стала объяснять ему девушка.
Фрост подошел к ней и обнял, чувствуя, как она всхлипывает у него на груди. Он хотел что-то сказать ей, но голос не повиновался…
Выстрелы снаружи их временного укрытия под железной крышей кабины не утихали. Взглянув в последний раз на Пирлблоссома, капитан взял Марину за руку, намереваясь перебежать с ней по открытому тендеру до вагона, но, взглянув, понял безрассудность этой затеи — их подстрелят, как только они высунут отсюда нос.
— Нам не удастся пробраться туда по верху, — прошептал он все еще хриплым голосом. — Слишком плотный обстрел. Придется лезть под колесами, другого выхода нет.
Он некоторое время внимательно наблюдал за обеими стенами каньона, пытаясь определить, откуда стреляют меньше, затем подхватил Марину, и они выпрыгнули из левой двери паровоза на насыпь рядом с обрывом. Не отпуская девушку, Фрост нырнул под колеса, и они залегли под их укрытием, переводя дыхание. Через несколько секунд они поползли по шпалам, а рядом взбивали пыль десятки пуль — видимо, бандиты заметили их хитрость и не теряли надежды достать их даже между огромными чугунными колесами.
— Нифкавиц! — изо всех сил закричал Хэнк, когда они подползли под пассажирский вагон. — Нифкавиц, ты слышишь меня?
— Фрост, это ты? — послышался сверху глухой голос.
— Нет, это Санта-Клаус, который не может пролезть с мешком в печную трубу! Конечно, это я. Со мной Марина и мы не можем выбраться из-под вагона, слишком сильный огонь!
— Что же мне делать? Как помочь вам?
— Нужен отвлекающий маневр с той стороны вагона, чтобы мы сумели запрыгнуть в переднюю дверь.
— Понял, — откликнулся Нифкавиц.
Минуты через две, которые показались капитану вечностью, из противоположной двери вагона выпрыгнул Нифкавиц с двумя морскими пехотинцами, вооруженными винтовками, и они открыли стрельбу по верху каньона. Одновременно с этим Хэнк увлек за собой девушку из-под колес и забросил ее на площадку вагона. Они ввалились внутрь, захлопнули за собой тяжелую дверь, и только теперь Фрост почувствовал слабость от кровоточащих ран. С другой стороны к ним уже спешил так выручивший их Нифкавиц. На вагон обрушился целый град злобно стучащих пуль.
Капитан обвел взглядом салон — в нем находилось человек тридцать пять, большинство из них вело огонь из окон по находящимся вверху террористам. Он хотел присоединиться к ним, но тут на плечо ему положил руку доктор.
— Я вижу, у вас ранена нога, — заговорил он. — Давайте я посмотрю на нее.
Хэнк вздохнул и опустился прямо на пол, отойдя от двери. Врач стал ощупывать рану, и он сцепил зубы от боли.
— Большая потеря крови, но заражения нет, и пуля прошла навылет. У меня есть порошок, сейчас присыплем рану и перевяжем.
Пока доктор занимался ногой, Марина продезинфицировала и перебинтовала израненную спину.
— А что с плечом? — вопросительно посмотрел на Фроста врач, когда он встал на ноги, как только было закончено с ногой.
— Ничего серьезного, просто царапина. Займитесь теми, кто действительно нуждается в вашей помощи. Спасибо.
Доктор покачал головой и стал пробираться к одному из работников посольства, которого только что ранили в голову. Капитан оглянулся по сторонам и заметил стоящую в углу винтовку, очень похожую на его собственную. Он подошел к ней, проверил номер — так и есть, его, родная…
В глубине вагона, за подобием баррикады, собранной из чемоданов и коробок, лежал Агилар- Гарсиа, так окончательно и не поправившийся после сердечного приступа. Фрост подошел к нему, Марина тоже остановилась рядом. Президент бодрствовал, глаза его были открыты, и в них стояла тревога.
— Сэр, спасибо, что вы дали дочери свой пистолет, она выполнила вместо меня печальный долг. Я понимаю, что вы почувствовали, когда вам пришлось поступить так же с Санчесом…
— Как ты думаешь, амиго, — не дал ему договорить президент, — нам удастся выбраться из этой переделки живыми?
— Думаю, да. Мне пришлось пустить под откос состав Коммачо, иначе оба поезда упали бы в пропасть. Он просто столкнул бы нас…
— Генерал — мой друг, как и ты, и я молю Бога, чтобы он остался в живых. У меня есть просьба и с ней я могу обратиться только к тебе. Если наступит конец, я совершу самоубийство. Хоть и буду гореть за это в геенне огненной, но выхода нет. Перед этим я застрелю Анну. Но лишить жизни мою любимую…
Агилар-Гарсиа закашлялся, не договорив, но капитан быстро ответил:
— Хорошо, сэр, я выполню вашу просьбу. Не знаю как, но выполню. Отдыхайте и не волнуйтесь, — прикоснулся он к его руке.
Президент поймал его ладонь и крепко пожал ее.
— Иногда, амиго, очень трудно постичь, кто является твоим настоящим другом, но общее несчастье
