нормальной жизни. Вскоре после этого я добровольно пошла работать в центр милосердия на Бетнал Грин Стрит, дважды в неделю раздавать еду беднякам. Конечно, я все еще сильно страдаю и скучаю по Джонатану, но поняла, что все равно нужно продолжать жить…
— А ты никогда не думала о возвращении в Америку? — спросил Хэнк. — Наверное, там у тебя остались родственники, они могли бы как-то помочь.
— Нет. Мой дом теперь — Англия, уже целых девять лет. Мне очень нравится здесь, и я не хочу уезжать отсюда.
Не снимая правой руки с рулевого колеса, она покопалась в лежащей рядом с ней сумочке и достала пачку сигарет.
— Ты не против, если я закурю?
— Нет, если угостишь и меня. Моника протянула ему сигарету.
— Держи. Ментоловые. “Данхилл”. Достань, пожалуйста, зажигалку из сумочки, а то мне неудобно одной рукой.
Фрост извлек из сумочки одноразовую зажигалку, прикурил Монике и себе и несколько раз щелкнул зажигалкой, задумчиво глядя на нее. Его взгляд был гипнотически привлечен, заворожен голубоватым пламенем и он мучительно старался понять, почему вдруг оно оказало на него такое воздействие. Вдруг в мозгу пронеслось одно короткое слово из загадочного прошлого и Хэнк довольно рассмеялся, словно маленький ребенок, которому удалось сделать свой первый шаг в жизни без помощи взрослых.
— Смешное что-то вспомнил? — повернулась к нему Моника.
— Я смотрел на огонек, — глубоко вдохнул он ментоловый дым, — и вспомнил, какую зажигалку всегда носил с собой в прошлом — “Зиппо”. Понимаешь — я действительно вспомнил!
— Поздравляю. Вот видишь, начало уже есть.
— Ну да. Если я буду вспоминать такими темпами — по чайной ложке в день — то полностью вспомню, кто я такой где-то к середине следующего столетия.
Двухэтажная квартира Моники на Роял Авеню в Челси — одном из самых фешенебельных районов Лондона — впечатлила Фроста. Высокий потолок в просторном холле был обрамлен карнизами, на второй этаж вела длинная лестница, украшенная перилами из красного дерева, просторная гостиная была залита мягким светом нескольких светильников, полы из дубового паркета покрывали многочисленные персидские ковры ручной работы. Хэнк был просто поражен.
— Осмотром достопримечательностей квартиры займемся позже, — заявила Моника, как только они вошли в уютную гостиную. — А сейчас поднимайся на второй этаж и быстро в ванную. Там найдешь все необходимое — бритву, крем для бритья, мыло, чистое полотенце… Ничего не забыла?
— Нет, — замялся Фрост. — Но мне не во что переодеться, а моя одежда, сама видишь, в каком состоянии…
— Рядом с душевой кабинкой висит новый мужской халат. Как раз твоего размера.
— Мужской халат? — протянул он, — моего размера? Ты как будто знала, что встретишь меня сегодня.
— Нет, не знала, — засмеялась Моника, — но готовой надо быть всегда…
Фрост с наслаждением принял душ, переоделся в халат и начал тщательно бриться, вытерев запотевшее зеркало над девственно чистой раковиной.
— Ну почему я не очнулся каким-нибудь прекрасным принцем? — посетовал он на свое изображение, потирая безобразный шрам. — Так нет же, оказался одноглазым пиратом.
Как же он лишился глаза? Как он ни старался, не мог вспомнить. Вместо серьезного объяснения в голову лезли какие-то дурацкие шутки по поводу того, как он стал одноглазым…
Наконец, Фрост натянул повязку на ее привычное место, еще раз осмотрел себя в зеркало и вышел из ванной. Безошибочные звуки и приятные ароматы привели его на кухню, где в кокетливом передничке его встретила Моника. Она готовила что-то вкусное.
— Так вот ты какой, — с удовлетворением произнесла она, пристально рассматривая Хэнка. — Ну что же, совсем неплохо… Я сегодня заметила, с каким волчьим аппетитом ты уплетал картошку с капустой и решила, что ты совсем не против подкрепиться чем-нибудь более подходящим для такого мужчины. Как насчет бифштекса?
— Никаких возражений! — Фрост подошел к обеденному столу и сел на обитый кожей стул. — Спасибо за халат.
— Пожалуйста. Какой бифштекс ты любишь — с кровью, средний или прожаренный?
— Я люблю большой бифштекс.
— Какой изысканный у тебя вкус, — засмеялась Моника, расставляя тарелки на столе.
Бифштекс оказался отменным. Хэнк с большим аппетитом расправлялся с ним, отрезая сочные кусочки и запивая их ледяным пивом, которое достала из холодильника гостеприимная хозяйка. Моника сидела рядом и неторопливо говорила, словно желая поделиться с ним своей печалью:
— Джонатан работал в Форин Офис. Он получил образование в Итоне и Кембридже. Его направили в США руководить отбором квалифицированных экспертов по морской добыче нефти — в то время правительство Англии намеревалось увеличить добычу нефти в Северном море и хотело привлечь к этому американских специалистов. Тогда мы с ним и встретились. Я работала секретарем одного из вице- президентов компании “Стандард Ойл” в Калифорнии. Мы влюбились друг в друга с первого взгляда и наш бурный роман продолжался ровно неделю.
Через неделю Джонатан должен был возвращаться в Великобританию. А я поняла, что совершенно безнадежно — именно безнадежно — влюблена в него. Да и он в меня тоже, только был слишком упрям, чтобы признать это. Я проводила его в аэропорт и проревела всю обратную дорогу.
Когда я вернулась домой и открыла дверь, то услышала, как разрывается телефон. Джонатан звонил прямо из самолета. Не тратя даром времени, он сделал мне предложение, я его приняла. Через две недели я прилетела к нему в Лондон и мы поженились.
Джонатан и раньше упоминал, что его родители не бедные, но мы об этом никогда с ним не говорили. Только здесь я поняла, из какой он богатой семьи, в которую, получается, попала и я: Большую часть времени мы жили здесь, но у нас есть еще и коттедж в графстве Сюррей, это недалеко от Лондона. Вернее, не коттедж, а большой дом с прислугой, лошадьми, охотничьими собаками. Как в кино. Да, вот так мы и жили…
Она закашлялась и опустила глаза.
Хэнк закончил бифштекс, отодвинул пустую тарелку и допил пиво.
— Спасибо за угощение, Моника, было очень вкусно. Я считаю, что Джонатану досталась замечательная жена.
— Да, так и он говорил. Он был в чем-то похож на тебя — я не имею в виду внешность — может, поэтому-то я и решила тебе помочь, когда поняла, в каком положении ты находишься…
— А как он погиб?
— Сбила неопознанная машина и скрылась с места преступления. Ее так и не нашли.
— Глупо, наверное, звучит, но я очень сочувствую тебе, — проговорил Хэнк.
— Не глупо, если это искренне.
Фрост хотел еще что-то добавить, но неожиданно в холле раздался мелодичный перезвон музыкального звонка.
— Это что еще? — тревожно воскликнул он. — Ты ждешь гостей?
— Да, — спокойно ответила Моника. — Не сердись, но пока ты принимал душ, я попросила зайти одного своего старого друга…
— Не из полиции ли случайно, — с подозрением в голосе проговорил Хэнк.
— Не говори глупости, — она встала из-за стола и направилась к входной двери. — Мой друг — врач. Но я должна тебя предупредить — он немного странный, помешан на ковбоях и американском диком Западе.
Друга звали доктор Фрэнк Титчен. Это был невысокий розовощекий господин лет шестидесяти с черным саквояжем, неизменным спутником его профессии. Хозяйка помогла ему снять длинный плащ, под
