— Посмотри, какая красота, — услышал он ее шепот.
— Я помню одну строчку Шекспира из “Юлия Цезаря”, — приподнялся капитан, — “…Серебристые одежды облаков, предвестники наступающего дня…”
— Так ты еще и поэт, — улыбнулась девушка. Хэнк приложил палец к ее губам.
— В моей работе трудно быть поэтом.
— Ты занят такой героической работой?
— Лучше бы мир не нуждался в таких героях, как я.
Он быстро наклонился и поцеловал ее полураскрытые губы. Девушка обвила руками его шею, прижалась к нему, и Фрост почувствовал ее соленый вкус…
Глава одиннадцатая
Хэнк и Констанца стояли у яхты на причале. Перед ними раскинулась каменистая, выжженная солнцем земля — Сицилия. К бухте спускалась по горной дороге машина. Фрост держал девушку за руку и чувствовал, как ее пульс все больше и больше учащается. Когда машина подъехала поближе, он наконец-то понял, кто были родственники Констанцы, — к ним направлялся огромный черный “роллс-ройс” с откидным верхом. В нем сидели два человека, оба смуглые, одетые в рабочие комбинезоны.
Автомобиль плавно остановился, двое вышли из него, слегка поклонились, и один из них произнес:
— Добро пожаловать, донна Констанца. Второй — коренастый, с подозрительной выпуклостью под мышкой, — открыл заднюю дверь “роллс-ройса”, и они вошли в просторную машину. Рядом с местом водителя на полу лежал двуствольный обрез. Фрост видел такие и раньше, ими вооружались телохранители из сицилийской мафии.
— Значит, донна Констанца, — прошептал он девушке. Ее улыбка на мгновение исчезла, и она крепко сжала руку капитана…
Дом оказался настоящей крепостью. Он был расположен на высоком каменистом холме, за которым начиналась широкая долина с тенистыми рощами и виноградными плантациями. Автомобиль притормозил у массивных железных ворот, которые через несколько секунд открыл такой же смуглый и коренастый человек с обрезом через плечо.
В центре двора переливался струями каменный фонтан, а шагах в десяти за ним начинались ступеньки, ведущие в маленькую крепость, которая и была домом донны Констанцы. Фрост решил, что такой дом может принадлежать по крайней мере боссу местной мафии, а может, и кое-кому покруче.
Хэнк помог Констанце выйти из машины, и тут же к ним по ступенькам заторопилась пожилая женщина в черном платке, протягивая навстречу девушке руки и что-то причитая по-итальянски. Они обнялись и расцеловались, женщина стала гладить ее загорелые щеки, лоб, волосы, как будто не могла поверить, что Констанца вернулась. Капитан неловко переминался с ноги на ногу, не зная, как себя вести.
Вдруг старушка оглянулась, поклонилась и отошла в сторону, а водитель и телохранитель сдернули широкополые шляпы. Из дома к ним спускался человек небольшого роста, одетый довольно просто — в грубую синюю рубашку, джинсы и рабочие ботинки. Однако его седеющие волосы были аккуратно подстрижены, а усы тщательно подбриты в ниточку.
— Констанца! — воскликнул он и обратился к Фросту. — Я говорю по-английски, синьор. Пожалуйста, заходите в дом.
Констанца впорхнула к нему, крепко обняла и что-то защебетала. Капитан узнал лишь одно итальянское слово. Оно значило “дядя”.
Глава двенадцатая
Фрост сидел на прохладной веранде и любовался закатом. Он из почтения встал, когда распахнулась дверь библиотеки и к нему подбежала Констанца. За ней он заметил ее дядю, дона Адольфо.
Девушка встала за предложенным ей Хэнком стулом, но села только после того, как место за столом занял старший член семьи.
— Я позвонил твоему другу в Нью-Йорк по телефону, который ты мне дал, и получил самые лестные отзывы о Хэнке Фросте.
Капитан улыбнулся и спросил:
— Как дела у Джозефа Канаретти? Надеюсь, все в порядке?
— Да, у него всегда все в порядке, — дон Адольфо закурил и продолжил: — Так же, как и у его дочери, которую, как я понял, ты знаешь. Ну ладно, ближе к делу. Моя девочка считает, что я должен тебе помочь.
Фрост взглянул на Констанцу, вздохнул и перевел взгляд на дядю.
— Я не смею просить у вас много, — может, просто взять на время машину или позвонить нужным людям… Мне нужно поговорить кое с кем.
— И что ты собираешься просить у них?
— Немного денег, другой паспорт, пистолет, возможно, что-то еще.
— Но ведь тебе нужно залечить раны, восстановить силы. Ты что, собираешься сражаться против целой армии? Это правда?
Он ничего не ответил.
— Значит, против армии как ее там, Ведьмы? Так-так… И ты говоришь, что у нее очень много оружия?
— Да, она, наверное, уже достала себе еще, взамен того, которое затонуло вместе с кораблем. Я вам сегодня уже рассказывал об этом. Хоть я ее и ранил, но от своей дьявольской затеи она не откажется. Это та еще стерва.
— Значит, она преступница?
— Да, — кивнул капитан.
— Но ведь я тоже занимаюсь незаконными делами. Ты знаешь это?
Хэнк снова кивнул.
— Констанца рассказала мне, что случилось с тобой в море, как погибли твои друзья, негр и китаец, что было потом. Она просит, чтобы я тебе помог. Но я старый человек и дожил до такого возраста только потому, что не всегда выполнял детские капризы. Один раз я послушался ее брата, и это стоило ему жизни.
Фрост не знал этого и заметил, как из глаз девушки готовы были брызнуть слезы.
— Я не потакаю капризам, — продолжал дон Адольфо, — но в этом случае мы ведем мужской разговор не о детской прихоти, а о серьезной причине для вендетты. Я только помогу тебе найти Ведьму, а уж остальное — твое дело, меня это не интересует. Согласен?
Капитан понимал, что вопрос был чисто риторическим, на самом деле его согласие мало интересовало сицилийца.
— Да.
— Вот и отлично. Ты останешься у нас, пока не заживут раны. Мои люди выследят эту Ведьму и немного помогут тебе вначале. Чувствуй себя здесь как дома, наслаждайся обществом моей племянницы, если она не против, только смотри, не надоедай ей.
Дон встал и, не дожидаясь слов благодарности, ушел с веранды.
Хэнк посмотрел на девушку и тихо произнес:
— Я-то думал, что ты яхтсменка, которая готовилась к гонкам и случайно наткнулась на нашу шлюпку. Не знал, что ты потеряла брата…
