беспомощным, что случалось с ним крайне редко. С водителем он мог объясняться только жестами, если у того сдадут нервы, и он в панике остановится, то у Фроста и у тех, кто остался в живых в кузове, не останется ни малейшего шанса прорваться через вооруженные заслоны и уйти из города.
Впереди, у главных ворот, он увидел десятка два солдат — меньше, чем ожидал. Хэнк горько усмехнулся, подумав о том, что уже завтра наемники узнают, что полковник надул их, забрав все золото из банка. Больше не будет зарплаты, оружия, вещевого довольствия. Но пока они были готовы воевать и умереть за своего командира. Капитан заметил, что у ворот находятся только наемники. “В других обстоятельствах они могли бы быть моими товарищами по оружию”, — пришла ему в голову невеселая мысль. Фрост вскинул винтовку и открыл огонь из окна. Из кузова его поддержали. Через секунду Фрост отбросил винтовку, выхватил гранату, затем другую и метнул их в солдат.
Грузовик отбросил в сторону полосатые деревянные барьеры, разнес в куски металлическое ограждение и выскочил за пределы города. Хэнк показал водителю, чтобы тот гнал как можно быстрее. Затем он выкарабкался через открытое окно и перебрался через кабину в кузов. Там он опустился на пол, едва сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. Из шестидесяти человек, находившихся первоначально в трех грузовиках, уцелело двенадцать, три или четыре из них были тяжело ранены. Тут же лежали тела погибших бойцов. Две другие машины с патриотами остались лишь в памяти. Хэнк хотел хоть жестами как- то выразить те чувства, которые его обуревали, желая обнять всех оставшихся в живых, но лишь обессиленно опустил руки.
Пит Кертис был здесь. Капитан нагнулся и заметил посиневшие губы своего товарища, он едва дышал и жизнь уже уходила из обессиленного тела. Фрост поднял одеяло и увидел смертельную рану — весь левый бок Пита был раздроблен, и потеря крови казалась невосполнимой. Он склонился еще ниже и прошептал:
— Пит, ты слышишь меня?
Фрост уже не ожидал услышать ответ, но губы Кертиса все же шевельнулись, и он припал к ним ухом.
— Убей Кубинду… Мы ведь договорились…
Послышался хрип.
Хэнк взглянул в глаза Пита и ладонью закрыл их.
— Хорошо, я сделаю это. Мы ведь договорились, — повторил он и прикрыл одеялом лицо погибшего друга.
Глава шестнадцатая
После смерти Кертиса все события завертелись, словно при ускоренной перемотке киноленты. Фрост вытащил из рюкзака электронный детонатор и убедился, что он работает. Когда их стали догонять машины с солдатами Чапмана, Фрост стал нажимать кнопки и по обе стороны дороги взметнулись взрывы мин, которые он заложил за несколько дней до этого. Одному бронетранспортеру удалось прорваться, но его остановил огонь оставшихся в живых повстанцев и точное попадание нескольких метко брошенных ручных гранат.
Через несколько миль их догнал вертолет, выгрузивший раненых и возвратившийся для поддержки своих в бою, но ему осталось лишь забрать с грузовика всех уцелевших, а также тела погибших повстанцев. Спустя некоторое время вертолет приземлился в лагере. На полночь запланировали совещание с участием генерала и старших офицеров повстанческой армии. Фрост просил, чтобы ему передали командование оставшимися силами всего на двенадцать часов, но Крэн не соглашался. В девять вечера Хэнк заснул, положив голову на колени Бесс и попросив ее разбудить его без десяти двенадцать.
Совещание проходило все в том же старом доме. В половине первого, когда Фрост заканчивал свой доклад, послышался гул разогреваемых вертолетных двигателей. Бесс была здесь же.
Капитан окинул взглядом офицеров, сидящих за столом в свете голой электрической лампочки, и стал подводить итог:
— Остается две вещи: первая — мне придется срочно вылететь за Кубиндой в Киншасу. Я уже получил разрешение ЦРУ на его обезвреживание. Попрошу Крэна тем временем получить сведения о том, куда исчез Чапман. Думаю, он в Швейцарии. Там тоже мои друзья поищут его. После того, как мы их казним, постараемся вернуть украденное золото или хотя бы то, что от него осталось. Вот и все, что я хотел сказать. Если бы я руководил повстанцами, то завтра же атаковал бы столицу. К тому времени наемники уберутся оттуда, а коммунисты еще не успеют прийти. Так бы я поступил на вашем месте.
Фрост поднялся и вышел из комнаты. Бесс побежала следом и догнала его только на ступеньках крыльца.
— Где я тебя смогу найти, когда ты выполнишь задание в Киншасе? Может, в аэропорту? Ты просто так от меня не отделаешься.
— А я и не против. Тебе никогда не приходилось писать некрологи? Вдруг понадобится…
Девушка уткнулась лицом в грудь Хэнка, и он почувствовал, как она всхлипывает.
— Ну-ну, я же пошутил, — добавил он.
— Я плачу не из-за этого. У меня такое чувство, будто все кончилось, и я тебя потеряю. Скажи, что это не так.
— Если бы я был в этом уверен, у нас не было бы никаких проблем, — ответил Фрост, поцеловал Бесс и, подхватив рюкзак, побежал в темноту, к ожидающему его вертолету.
Глава семнадцатая
Кубинда сидел между двумя телохранителями, вооруженными автоматами, еще два охранника пристроились на откидных сиденьях “кадиллака”, а еще один сидел рядом с водителем. Значит, в машине вместе с шофером находилось шесть телохранителей диктатора. Фрост выяснил это после многочисленных наблюдений за машиной Кубинды. Сам “кадиллак” был бронирован и мог выдержать даже попадание мелкокалиберных снарядов. Охранник, сидящий рядом с водителем, управлял сложной электронной системой слежения, способной ставить сильные помехи в случае радиолокационного наведения на него реактивного снаряда.
Именно на то, что машина была напичкана сложной электроникой, и рассчитывал капитан. Диктатор чересчур полагался на всякие штучки, забыв об обыкновенной физической силе.
Информацию о том, где находится Кубинда, Фрост довольно легко получил от офицера ЦРУ, который сам планировал обезвредить его несколько месяцев назад. Этот же человек предоставил Хэнку необходимое оборудование. А когда тот рассказал ему о смерти Пита Кертиса, согласился непосредственно участвовать в операции.
— Черт с ним, — решился цэрэушник, — может, в Вашингтоне и не узнают, кто привел приговор в исполнение…
Фрост оторвался от окуляра скрытой камеры, при помощи которой он вел наблюдение за “кадиллаком”. Закурив, он выглянул из окна на улицу. Когда-то Киншаса называлась Леопольдвиллем, это было еще до объявления независимости Конго. Фроста всегда удивлял какой-то европейский вид этого города, что теперь, что раньше.
— Не хочешь подняться на крышу, приятель? — спросил его напарник.
Капитан кивнул и проследовал за рыжим техасцем в ковбойских сапожках по темному коридору и служебной лестнице на крышу. Там сидел еще один помощник. Было девять часов утра, но солнце палило немилосердно, и крыша раскалилась, как сковородка. Щурясь от бликов, которые отбрасывал его белый костюм, капитан подошел к краю и заглянул в установленную там стереотрубу. “Кадиллак” Кубинды находился в нескольких кварталах и ехал по улице, приближаясь прямо к ним, как будто водитель был их союзником.
