Глава двадцать первая
Фрост сидел в кожаном кресле и слушал, что говорит Костиган. Камминс расположился рядом на стуле.
— По-видимому, их последнее похищение подводит черту, — сказал агент ЦРУ.
— Кого они утащили? — спросил капитан.
— Доктора Эрвина Шелла, микробиолога.
— А что общего имеет микробиолог с сельским хозяйством? — осведомился Фрост, прикуривая сигарету.
— Теперь я могу вам объяснить. Ведь если вас убьют, вы уже никому ничего не скажете, а если нет — то получите деньги за молчание. Итак, что вам известно о ядерном оружии?
— Только то, что эти вещи мне совсем не нравятся, — улыбнулся Фрост, выпуская дым через ноздри.
— Они не нравятся большинству людей. Но, с другой стороны, возникает вопрос: каким образом можно в случае необходимости поставить врага на колени, если вы не хотите совместно с этим взорвать половину земного шара?
Фрост покачал головой.
— Не знаю, ей-богу. Говорите дальше.
— А вот тогда важное значение приобретает биологическая война, но только лишь те действия, которые направлены на главные районы продовольственного снабжения противника. И, естественно, это применяется в самом крайнем случае. Вы меня понимаете?
— Пока не очень. Кажется, вы собираетесь с помощью каких-то трюков оставить советский народ вообще без урожая?
— Вот именно. С помощью специального микроорганизма. Это очень интересно: допустим, мы запустили этого микроба в сельскохозяйственный район России. Буквально тут же он начнет размножаться и распространяться, словно саранча, уничтожая все на своем пути. Но через десять дней этот микроорганизм сам по себе сделается абсолютно безвредным и стерильным и вскоре отомрет. Только подумайте, какие здесь перспективы! Мы прививаем эту штуку где-нибудь на Украине и можем быть абсолютно уверены, что в этом году там не вырастет даже дерево. Но к тому времени, когда эпидемия подойдет к границам Западной Европы, наш микроб станет абсолютно безвредным, потеряет способность размножаться и благополучно отомрет. Разве не здорово, капитан?
— Так вот почему вы не позволили О’Харе всерьез взяться за доктора Калли?
— Ну да. Я рад, что вы нас понимаете. Если уж русские похитили наших ученых, то они обязательно узнают, над чем они работали. И тогда им понадобится микробиолог, мистер Шелл. А мы, пользуясь этим, собирались подсунуть им своего человека, который сведет все их опыты к нулю. Если бы вы знали, как последние два месяца КГБ охранял Шелла! Лучше, чем мы Президента!
— Да уж, — усмехнулся Фрост, — как вы умеете охранять Президента, мне хорошо известно.
Камминс поджал губы, но ничего не сказал и отвернулся, глядя в окно.
— Подождите, — медленно произнес Фрост, начиная соображать. — Так они все-таки захватили этого Шелла, а вы опять сели в лужу?
— К сожалению, не уследили, — развел руками Костиган. — Он отправился на вечер в колледж, где учится его дочь, и вдруг решил зайти в туалет. А КГБ уже просчитал этот вариант и подготовил все для операции. Получилось прямо, как в кино. Шелл зашел в кабинку — единственную, которая была свободна…
— А как же вы прошляпили? — язвительно спросил Фрост.
— Это не мы, это ФБР, — улыбнулся Костиган. Камминс скрипнул зубами, но ничего не сказал.
— Так вот, — продолжал сотрудник ЦРУ, — все, как в кино. Человек из ФБР ждал снаружи, но как только Шелл запер дверцу, тут же отодвинулась задняя стенка и доктора втащили в какое-то помещение. А за ним тут же опустился стальной занавес. Агент ФБР начал метаться туда-сюда, и где-то в процессе этого его пристрелили. Что произошло потом, мы не знаем.
— Но почему же вы проявили такую беспечность?
— Нам не удалось его отговорить от поездки в колледж — он очень любит свою дочь. А в обеденном зале, где он ужинал вместе с другими гостями, приглашенными на вечер, постоянно дежурили наши охранники. Но мы не смогли предвидеть одного — на следующий день все, кто там был, обратились к врачам с жалобами на расстройство желудка. Вот так доктор Шелл и попал в ловушку — пошел в туалет.
— Какой идиотизм, — поморщился Фрост.
— Признаю, — согласился Костиган. — И это именно мы оказались идиотами. Что ж, теперь надо исправлять положение.
— Мы полагаем, — заговорил вдруг Камминс, — что у Калли есть какой-то проверенный способ выезда из страны. И теперь он захочет им воспользоваться, чтобы перебросить за границу своего пленника. Или пленников, если О’Хара еще жив.
— Как же вы до этого додумались? — серьезно спросил капитан.
— Послушайте, мистер Фрост, — начал Камминс, — я только хочу сказать…
— Знаю, — с горечью махнул рукой наемник. — Прошу прощения, у меня просто плохое настроение.
— Я с глубоким уважением отношусь к вашей дружбе с агентом О’Харой, — продолжал сотрудник ФБР, — помню о той помощи, которую вы неоднократно оказывали нашей организации в прошлом…
— Могу заверить — это было помимо моей воли.
— Да черт вас побери! — не выдержал Камминс, вскакивая на ноги. — Я ведь тоже хочу, чтобы О’Хара остался в живых.
— Эй, джентльмены, — вмешался Костиган. — Не стоит ссориться. Это ни к чему не приведет.
— Точно, — кивнул Фрост. — Ну, так изложите ваш план.
— Сейчас, — сказал Камминс, нервно расхаживая по комнате. — Хорошо, не будем больше препираться. Итак, мы установили ранее, что проповеди доктора Калли были закодированными инструкциями или посланиями его агентам или хозяевам. И вот, анализируя его последнее выступление, мы наконец смогли расшифровать его. Слишком поздно, я согласен, но лучше позже, чем никогда. Вот послушайте…
Он полез в карман, достал небольшой блокнот и открыл его. В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошла Бесс в сопровождении полицейского. Костиган удивленно поднял бровь.
— Я попросил Камминса вызвать ее, — пояснил Фрост и поднялся на ноги.
Он подошел к женщине, обнял ее и поцеловал в губы, а потом повернулся к агенту ЦРУ.
— Я подумал, что раз уж мы устроили тут оперативное совещание, то полезно привлечь эксперта по сатанистам. Могу заверить, что мисс Столмен многое узнала о них за последнее время, когда работала с Мэри Боулс. А поскольку вы считаете, что Калли повредился мозгами на этом деле, то не исключено, что и последний акт своей пьесы он захочет разыграть с помощью какого-нибудь дьявольского обряда.
— Вряд ли меня можно назвать экспертом, — сказала Бесс скромно, — но кое-что я действительно знаю…
— Тогда напрягите мозги, — оживился Камминс и заглянул в свой блокнот. — Что общего может быть между упоминанием об Исходе евреев из Египта и культом сатанистов?
— Ничего, — пожала плечами Бесс. — Я сама еврейка и могу многое вам рассказать о нашей Пасхе, когда мы празднуем Исход, и о наших обрядах. Но… — Внезапно она замолчала и уставилась в окно.
Фрост посмотрел в том же направлении.
— Полнолуние, — медленно произнесла Бесс. — Пасха отмечается в полнолуние…
— Полнолуние, — как эхо, повторил Костиган.
— Это же сегодня ночью, — сказала Бесс.
