Такой санитар круглые сутки переходит на сотах от одной пчелы к другой и по очереди чистит и как бы причесывает их своими гребешками, приглаживает щеточками ножек, тщательно перебирая челюстями-жвалами волосок за волоском на голове, на спинке.
Минут по пяти и дольше продолжается иной раз причесывание каждой пчелы. Время от времени пчела-санитар бросает свое занятие и принимается прочищать собственные жвалы, затем снова нетерпеливо отыскивает на сотах пчелу, требующую чистки.
Поиск очередной пчелы тоже занятно выглядит. Санитар быстро бежит по сотам и усиками одну за другой поглаживает на бегу встречных пчел, пока одна из них не ответит на прикосновение дрожью всего тельца. Эту пчелу санитар и принимается чистить.
Нередко можно наблюдать, как два санитара одновременно трудятся над одной пчелой.
Все это особенно уморительно, когда причесываемая пчела покорно поднимает крылья, растопыривая их, вертится на месте, подставляет причесывающей подкрыльные участки, которые обрабатываются особенно тщательно.
Заметим, что одновременно с двенадцатого по девятнадцатый день от роду, то есть в том возрасте, когда лучше всего развиты восковые зеркальца — железы, выделяющие воск, пчелы принимают участие в строительстве сотов. После того как у них созреет жалоносный аппарат, они становятся сторожами и у летка охраняют гнездо.
Конечно, «биографии» отдельных пчел неизбежно разнятся, но определенный порядок развития у всех сохраняется и очередность выполняемых занятий изменяется, в общем, более или менее сходно. Это можно наблюдать в самых неожиданных условиях.
В стеклянную коробку со шмелиным гнездом, помещенным между двумя рамами окна пасечного домика, опытники подставили кусочек сотов с созревающими пчелиными куколками. И вот в гнезде с большими мохнатыми черно-оранжевыми шмелями одна за другой выходят из ячеек маленькие серые пчелки. Коренное население гнезда определенно не замечает того, что в новых членах колонии нет ничего шмелиного; с ними обращаются так же, как и с новорожденными шмелями. А пчелиные подкидыши ведут себя в чужеродной общине совсем как дома. Правда, через некоторое время, покидая гнездо при выходе для облета, пчелки не возвращаются больше к шмелям.
Это нетрудно объяснить: ведь, вылетая, они попадали на пасеку, а здесь, среди ульев, их встречало на летках и в воздухе оживленное снование пчел. Увлеченные этим движением, пчелы и не вернулись в «свое» шмелиное гнездо, разлетелись по ульям.
Пчелы же, появившиеся на свет с поврежденными крылышками и потому не имевшие возможности вылетать из гнезда, оставались со шмелями больше двух месяцев, и опытники не раз видели, как они делали попытку принимать нектар от вернувшихся из полета шмелей, как пробовали кормить шмелиных личинок, как чистили и кормили шмелиную матку…
В пчелином гнезде, в недрах пчелиной семьи обычный порядок чередования ульевых обязанностей рабочих пчел может, однако, и меняться.
Когда для пчел какого-нибудь возраста не находится работы в улье, они замирают, отсиживаясь на сотах. И наоборот, если, к примеру, сухой ветер высушит нектар в цветках и, разогрев ульи, разносит заманчивый для любителей сладкого теплый аромат меда и воска, охрану сокровищ семьи от врага несут не только сторожа, но и пчелы других возрастов. В такие часы у летка и на прилетной доске выстраиваются усиленные наряды стражи.
Здесь каждая пчела, не поворачивая глазастой головы, «видит во все стороны», готовая в любое мгновение подняться в воздух и отразить нападение.
У летка заканчивается ульевой период жизни пчелы. Дальше она становится летной.
Уже до этого пчела постепенно подготовлялась к летной деятельности, к сбору корма.
Первые вылеты ее еще совсем не походят на обычные. Поднявшись невысоко над летком и обязательно головой к улью, в 2–3 метрах от него, молодая пчела держится одну-две минуты в воздухе, а опустившись, возвращается на соты и снова принимается за прерванную работу чистильщицы и приемщицы.
Если день выдался особенно погожий, учебный вылет повторяется. И снова пчела не отрывает глаз от улья и не отлетает от него.
Последующие вылеты, все еще головой к улью, становятся более уверенными. Восьми- девятидневные пчелы большими дружными стайками летают вокруг улья, оглядывая его со всех сторон, чтобы через пять — семь минут вернуться из своего первого большого ориентировочного полета — проигры.
После этого полет затягивается иной раз минут на двадцать — тридцать. Пчела больше не смотрит на улей. Как взрослая, уверенно поднимается она с прилетной доски и летит в луга, в леса, в сады. Здесь, опустившись на облюбованный цветок, она долго отдыхает, пока еще не тратя сил ни на сбор нектара, ни на укладку обножки, затем перелетает на другой, на третий цветок и снова отдыхает, прежде чем отправиться в обратный путь. Дома, в улье, следует короткий отдых, во время которого пчела заправляется новой порцией меда для следующего полета.
Многие делают несколько таких холостых полетов, прежде чем впервые наполнят зобик нектаром и познакомятся с тяжестью пыльцевой обножки.
Изложим для примера подробно описанную в одном исследовании «биографию» пчелы № 107, родившейся 5 июля 1949 года. Эта пчела, сразу же после рождения получившая свой номер, была введена в улей, где находилась под ежедневным наблюдением по семь-восемь часов подряд, почти без перерыва. Каждый из сообщаемых далее показателей получен от сложения минут и секунд, в разное время затраченных пчелой на одинаковые действия: например, на строительство, на кормление личинок, на фуражировочные полеты за кормом.
Эта пчела безвременно погибла, не вернувшись из полета, во время которого ее настигла гроза. Она прожила поэтому всего 24 дня (570 часов). Может быть, самым неожиданным в ее жизненном итоге должно быть признано то, что из 176 часов 45 минут (общая продолжительность наблюдения) она в течение 68 часов 53 минут никакого дела не делала, неподвижно пребывая на сотах как бы в забытьи. Это неподвижное времяпрепровождение, конечно, для чего-то требуется, но какова его физиологическая роль, пока не установлено. Не исключено, что недвижимые на сотах пчелы спят. Кроме 68 часов 53 минут, проведенных в неподвижности на сотах, пчела какое-то время беспорядочно и с неустановленной целью блуждала по сотам, на что в общей сложности было затрачено еще 56 часов 10 минут. Итак, из 176 часов, в течение которых пчела находилась под непосредственным наблюдением, она 125 часов провела в выполнении функций, которые пока не ясны.
Из остальных 50 (округленно) часов пчела № 107 потратила:
11 часов 44 минуты на чистку ячеек;
1 час 50 минут на кормление;
2 часа 08» на воспитание личинок;
6 часов 24 минуты на строительные операции;
12 часов 27 минут на запечатку ячеек;
2 часа 29» на поедание перги;
0 часов 34 минуты на утрамбовку перги в ячейках;
2 часа 18 минут на сопровождение по сотам вернувшихся из полета пчел-фуражиров;
1 час 15» на полеты в проигре;
9 часов 59» на фуражировочные полеты для сбора корма…
Те же рабочие дневники, из которых извлечены приведенные здесь сведения, рассказывают, что пчела № 107 чистила ячейки с первого и до двадцать второго дня от роду, кормила расплод с первого и до двадцатого дня жизни, занималась строительством с третьего и до двадцать первого дня.
Описываемые наблюдения позволили сделать очень содержательное открытие: оказалось, что не все пчелы в равной мере посвящают себя разным занятиям. Одни, например, отделываются от обязанностей сторожа за несколько минут и в один прием, другие по многу дней подряд часами дежурят у летка и при всех условиях первыми срываются в атаку против действительных или мнимых врагов. Другие пчелы чаще и дольше всего заняты воспитанием расплода, третьи — строительными операциями. Похоже, что здесь обнаружены воспитатели, или сторожа, или строители по призванию! Точно так же и среди летных пчел
