пчела. Одни пчелы расступаются, давая ей дорогу, другие бегут за ней следом. А она осматривает все ячейки подряд, всовывая в них голову, и вслед за этим вводит то в одну, то в другую из осмотренных ячеек свое длинное брюшко.
Через мгновение брюшко извлечено из ячейки, а на дне ее отливает жемчужным блеском крохотная пылинка, которая при ближайшем рассмотрении оказывается яйцом.
Это яйцо отложено маткой.
Тому, кто однажды увидел среди пчел матку, второй раз легче найти ее на сотах. С весны и до самой осени она обычно окружена кольцом рабочих пчел, всегда обращенных к ней головами.
Чем чаще будешь наблюдать жизнь, протекающую под стеклом, тем скорее заметишь, что, кроме маленьких рабочих чпчел и крупной матки, на сотах обитают еще другие создания, тоже похожие и одновременно не похожие и на рабочих и на матку. Заметно меньшие, чем матка, но несколько более крупные, чем пчелы, большеголовые, большеглазые, с широким, толстым и густо опушенным по низу брюшком, они или неподвижно дремлют по краям гнезда, или лениво ползают по сотам, без труда расталкивая на своем пути пчел. Это самцы, трутни.
И тут на только что очистившемся на миг от пчелиной суеты участочке сотов отчетливо видно, как пчела, подойдя к трутню, кормит его.
Однако новое наблюдение в тот же миг отвлекает от этого зрелища: оса!
Как она пробралась сюда? Тут не может быть никакой ошибки. Конечно, это оса с ее сильными длинными крыльями, тонким стебельком и желто-черным брюшком, разрисованным таким характерным орнаментом… Сразу со всех сторон налетают на хищника пчелы и в общей свалке становится трудно что- нибудь рассмотреть.
Но вот на поверхности этой толчеи глаз обнаруживает среди массы пчел на сотах одну, с двумя хорошо видными желтыми горошинами на ногах. Мы недавно проследили за тем, как вырастают эти горошины на ножках сборщицы, копошащейся в венчике цветка. Сейчас эта пчела бежит вверх по соту, и желтые горошинки на ее ногах, мелькающие то справа, то слева, отмечают ее путь. Пчела быстро вводит голову в ячейки и ощупывает их усиками, а затем бежит дальше. Однако вдруг, задержавшись на мгновение у одной ячейки, в которую она заглянула, кажется, даже дважды, а то и трижды, пчела сделала какое-то неуловимое движение задними ножками, и ее горошины исчезли.
Каким образом? Куда?
Пока взор скользит по сотам в поисках пропавшего груза, потерян и носильщик.
Приходится взять под наблюдение другую пчелу с горошинами и проследить за ней до конца. Но это занятие срывается еще не раз, пока удастся хорошенько рассмотреть, как, найдя подходящую ячейку, пчела ловко вводит в нее обе задние ножки и мгновенно освобождается от горошин корма. Их можно потом увидеть на дне ячейки — два беспорядочно брошенных пухлых комочка.
Но теперь, может быть, пора оставить в покое пчел и последить за этими комочками?
Что будет с ними?
В таком случае требуется как-нибудь отметить место и не сводить с него глаз. Это не совсем просто, когда вокруг шестимиллиметровой ячейки, взятой под контроль, кипит такая бурная жизнь…
Глаз то и дело отвлекается разными мимолетными событиями, разыгрывающимися по соседству.
Но если все же сосредоточить внимание на одной ячейке, то через какое-то время настойчивость вознаграждается. Вслед за несколькими пчелами, на мгновение заглянувшими в ячейку и проследовавшими далее своим путем, одна пчела повторила обследование и задержалась… Уцепившись лапками за края ячейки, она глубоко вползла в нее и сразу же заерзала как заводная, причем конец ее брюшка то высовывался, то снова погружался в ячейку. А когда измазанная цветной пудрой пыльцы пчела ушла, комочков в ячейке не стало, они оказались истолченными в муку и растертыми по дну.
Так наблюдатель делает для себя одно маленькое открытие.
Может быть, даже он уже слышал, что пчелы трамбуют корм в ячейке, все равно теперь, когда это увидено собственными глазами, явление стало понятнее и проще.
Ну хорошо, а что будет дальше?
А дальше к той же ячейке подходит новая пчела с двумя горошинами на ножках — необязательно желтыми, может быть, и серыми, и красными или сиреневыми — и оставляет здесь два новых пухлых комочка… Потом является еще одна пчела — трамбовщица.
Так загружаются ячейки, никогда, к слову сказать, не заполняемые мучнистым кормом доверху, потому что трамбов-щицам, которые впиваются лапками в края шестигранника, требуется какое-то свободное пространство, чтобы двигаться в ячейке.
Другое дело ячейки, которые заливаются медом: эти заполняются до самых краев, а потом запечатываются восковыми крышечками.
Смутный гул и еле слышный шорох тысяч крыльев под стеклом прерываются вдруг визгливой нотой. Вот над ячейкой стоит, вытянув ножки и приподняв конец брюшка, странная, похожая на бескрылую, пчела. Да нет, она совсем не бескрылая, только крылья ее видны лишь тогда, когда пчела перестает ими махать. Это пчела-вентиляторщица. Должно быть, она машет крыльями очень и очень быстро, раз они не видны.
Вентиляция производится короткими очередями, через мгновение пчелу уже не найти в массе других.
И все же в неописуемой суматохе улья есть какой-то свой порядок. Его, правда, непросто рассмотреть даже здесь, где в поле зрения находится сравнительно немного пчел, живущих на одном- единственном соте. В настоящем пчелином домике, в обыкновенном улье, сотовых рамок может быть и десяток, и два десятка, и больше. Рамки с сотами могут висеть одни над другими в два, даже в три яруса, образуя в таком случае нечто вроде высотного здания, населенного иной раз сотней тысяч пчел и даже больше.
Как же они живут здесь?
В ПЧЕЛИНОМ УЛЬЕ
ПЧЕЛИНОЕ поселение запрятано в глухой деревянный короб. Внизу, с одной стороны, через узкую щелку летка просачивается скупой свет, выхватывая из темноты небольшую часть квадратной площади.
Над этой гладкой, до блеска вычищенной и навощенной пчелами площадью (дном улья) низко нависли сотовые рамки, каждая высотой примерно в пятьдесят этажей, вернее, в пятьдесят горизонтальных рядов ячеек.
Все соты в общем более или менее одинаковы по размеру и устройству. Длинные и узкие, они смотрят в обе стороны тысячами ниш, ведущих в глубокие шестигранные ячейки.
И это огромное гнездо выстроено из воска маленькими пчелами?
Теперь каждому известно, что его действительно выстраивают пчелы и что воск для строительства сотов они выделяют из себя подобно тому, как пауки выделяют паутину. Однако не все знают, что ученые в течение двадцати веков — две тысячи лет! — искали разгадку тайны происхождения воска. Из старинных книг можно видеть, что раньше считалось, будто воск образуется растениями на стеблях и на цветках, откуда пчелы его якобы собирают и сносят в свои гнезда.
Дикие медоносные пчелы обитают в дуплах деревьев, в расселинах скал, в небольших нишах пещер. Мы уже знаем, что когда-то пчел разводили в выдолбленных колодах, — это на Севере; на Юге их и сейчас часто содержат в круглых плетеных соломенных ульях. В некоторых заморских странах пчел поселяли в пузатые гончарные посудины, в глиняные трубы. В современных деревянных, плотно собранных из досок ульях или в ульях из прессованной древесины, а в последнее время уже и из пластмассы устройство гнезда остается в общем одинаковым.
Отвесно опускаются прикрепленные к потолку параллельные пласты сотов, разделенных узенькими улочками, в которых круглые сутки копошатся обитатели гнезда. Ширина улочек соблюдается пчелами
