страстей… вызывает струи живой воды… и являет всего того человека более светлым, чем снег»[196]. «Блажен поэтому тот человек, который слышит эти слова и принимающий их с верою, и исполняющий их… Он ублажит мою жалкую руку, написавшую это, и прославит… Господа, посредством моего скверного языка… предавшего письменности в образец возвращения и покаяния и как не заблудный и истиннейший путь всех, от всей души хотящих спастись и имеющих наследовать Царство в Самом Боге и Спасителе нашем»[197] .
Как мы видим, тема покаяния и страха Божия, его порождающего, так тесно связана у пр. Симеона с темою духовного опьянения, традиционной в христианской мистике, что было бы трудно их отделить одну от другой: в самом деле, он часто переходит от одной к другой. К тому же, у пр. Симеона традиционная тема «трезвого опьянения» принимает оригинальные черты, благодаря символам солнечных лучей, отражающихся в вине, которые пр. Симеон созерцает и которыми восхищается. Грех сравнивается со змеиным ядом, изблеванным в наши внутренности, намек на грехопадение Адама, но это также добровольная вина, удаление от Бога, огорчаемого и оскорбляемого нарушением Его заповедей. Чтобы исцелеть от смертельной болезни, каким является грех, нужно прежде всего его осознать, страх Божий производит это действие, обратиться к Богу и умолять Его о своем спасении. Это короткий и быстрый путь, пр. Симеон подчеркивает это много раз, но никоим образом не легкий, а требующий много трудов, душевных и телесных, от того, кто кается, но всегда приводящий к цели, так как Бог человеколюбив, если только наше обращение без колебаний и от всей души. Болезненный, резкий характер обращения и очищения очень подчеркнут, однако, у пр. Симеона: Бог всегда отвечает на наш призыв, чудесно вмешивается, спасает, «таща нас за волосы», и награждает Своими дарами, плодами покаяния, миром, бесстрастием и экстатическою радостью, уподобляемой духовному опьянению, видением света или солнца, как он говорит. Это сознательные состояния, как, впрочем, все в духовности пр. Симеона. Покаяние всегда должно быть постоянным состоянием, чтобы не пасть снова. Однако болезненные слезы покаяния, знак его подлинности, преобразуются в сладкие слезы умиления. Пр. Симеон остается для нас великим проповедником покаяния, ведущим христиан, со свойственной ему ревностью, к Богу Милосердному, ко Христу[198].
Молитва занимает центральное место в духовности пр. Симеона. Он постоянно говорит о ней в своих писаниях, но не делает этого систематически или теоретически[199], не учит нас, в своих подлинных творениях во всяком случае, «научному методу», как нужно молиться[200]. Зато в конкретных и живых образах он говорит о разных типах молитвы, о их особенностях и содержании, показывает нам, как сам молится. Прежде всего он говорит о церковной молитве и о нашем личном участии в ней. Так, в 26-ом Огласительном Слове, выдающемся литературном произведении и неисчерпаемом источнике сведений о монастырской и литургической жизни его времени, озаглавленном «Весьма полезное научение для начинающих», пр. Симеон описывает нам порядок дня молодого общежительного монаха и перечисляет различные молитвы, в которых он должен принимать участие. Он говорит, что монах «должен вставать в полночь до утрени и молиться установленной молитвой (τετυπωμένην εΰχήν), и таким образом после этого вместе со всеми восставать на славословие (δοξολογίαν), и с умом и бодро его все проходить, внимая началу песнопения весьма, то есть шестопсалмию, стихословию (псалтири), чтениям неленостно, не расслабляясь телом, не переставляя ноги или опираясь на стены и колонны… не рассеиваясь умом… но, наоборот, иметь неподвижным взор и душу и внимать одному псалмопению и чтению, и смыслу певаемых и читаемых слов Божественного Писания, насколько это по силе, дабы ни одно слово в нем не прошло праздным, но чтобы его душа, утучняемая всеми ими, пришла бы в умиление и смирение и просвещение божественное Духа Святого».
Из всего этого видно, какое значение придавал пр. Симеон внешним положениям, которые нужно соблюдать во время молитвы в церкви, как средствам, помогающим сохранять внимание и выражающим религиозный страх в присутствии Бога, в молитвах, целью которых, пр. Симеон сам это говорит, является смирение, умиление и просветление Святым Духом. Пр. Симеон не уточняет, что именно он имеет в виду под «установленной молитвой» перед утреней, но можно предположить, что речь идет о начальных молитвах, произносимых монахами в кельях, о тех молитвах, которые находятся в начале Часослова, в то время как утреня пелась в церкви. Может быть также повторяемые короткие молитвы, предписанные монастырским уставом[201]. Со слезами молясь во время церковной службы, можно сравнительно скоро преуспеть: «Ибо принуждая себя, чтобы не провести без слез уставное церковное последование, ты будешь в обладании этим благом, и в самом стихословии и в тропарях[202], которые ты поешь, питается твоя душа, воспринимая в себя их Божественные мысли, и возвышается твой ум посредством сказуемого к умопостигаемому, и сладко плача, ты так пребываешь в церкви, как в самом небе с горними силами»[203] . Эта церковная молитва приносит духовный плод, если продолжается в виде одиночной молитвы в келий, что называется также «установленной молитвой»[204]. Что же касается молитвы во время литургии, мы будем говорить о ней в нашей главе о Евхаристии[205].
Сходные советы внутреннего сосредоточения и возвышения ума преподаются пр. Симеоном по отношению к вечерним и ночным молитвам и чтениям, читавшимся в келиях. «Стань доблестно, собирая твои мысли и не позволяя им блуждать по сторонам, сожми твои руки, соедини твои ноги на одном основании и смежи твои глаза, чтобы не взирать на что-либо другое и чтобы ум не разбрасывался, а сам ум и все твое сердце возведи на небо и к Богу, призывая оттуда милость со слезами и стенаниями»[206]. Содержание этих молитв указано дальше, например, псалмы с выражениями раскаяния и умиления[207]. Однако, так как выше говорилось, что эти молитвы произносились с закрытыми глазами, можно думать, что псалмы произносились наизусть, или, может быть, дело шло о каких-нибудь импровизированных молитвах. «Кроме того, — прибавляет пр. Симеон, — да будут у тебя утром и вечером и другие молитвы, также установленные, содержащие исповедание Богу»[208]. В другом месте пр. Симеон говорит о «обычной молитве»[209], произносимой в келиях прежде сна, вероятно, речь идет о повечерии, или о «вечерней молитве», или о «службе утрени»[210], или о «настойчивой молитве»[211], или еще о «чистой и невещественной молитве»[212], сопровождаемой постоянными слезами. Во всех этих наставлениях относительно образа молитвы пр. Симеон особенно имел в виду начинающего, молодого монаха, чья молитва должна быть непрестанной, чтобы он смог быстро достигнуть состояния совершенного человека. «Если ты так поступаешь ежедневно и так подвизаешься, — заключает пр. Симеон Огласительное Слово, — Бог не замедлит посетить тебя свыше, но вышлет тебе помощь из Своего святого жилища и благодать Всесвятого Его Духа осенит тебя»[213].
У пр. Симеона можно найти весьма многочисленные виды молитв, различающихся по отношению к объекту и по духовному состоянию молящегося. Это, прежде всего, Троичные молитвы. Например, Отцу: «Когда мы возводимся к Отцу и Богу, совозводящим Духом через Слово, и простираем к Нему руки и очи, мы говорим: «Отец наш, Который на небесах»[214]. К Сыну: «Когда же мы приходим отдать молитвы Единородному Сыну Отца во вразумляющем Духе, мы говорим: «Единородный Сыне, Соприсносущное Слово Бога и Отца, Единый из Единого, Бог от Бога, Безначальный от
