Пространство и время слились для Ястреба в бесконечную полосу мелькающих цветовых пятен. Не выдержав чудовищного напряжения поединка, его сознание абстрагировалось от происходящего, предоставив возможность действовать охотничьим инстинктам и навыкам: уйти от плазменного удара, поднырнуть под противника, попытаться достать его коротким броском в брюхо, метнуться в сторону, спасаясь от ответного залпа... Лафарж действительно был слишком стар для всего этого. В его годы мозг большинства охотников превращался в трухлявую губку, наполненную гнойной жидкостью: постоянные физические и информационные перегрузки приводили к инсультам, склерозам, страшным головным болям, местной амнезии, параличам.
В пылу схватки Скорпион еще раз на неуловимое мгновение подставил Ястребу незащищенный бок, похоже, даже не заметив этого. Он тоже заметно устал и начал допускать иногда мелкие промахи, но у Ястреба не было сил воспользоваться ими: они ускользали от его внимания, просачиваясь между пальцев, словно сухой песок. Лафарж попытался сосредоточиться, но ощутил в голове лишь гулкую пустоту. Пронзительно кричали мышцы, истерзанные все время меняющими величину и вектор перегрузками. Перед глазами скакали красные и зеленые концентрические кольца, мешая видеть поступающую на экраны информацию. Не выходя из боя, Лафарж мысленно отдал приказ медицинской системе, которая промыла активной жидкостью сначала его левый глаз, затем, когда он через несколько секунд проморгался и вновь обрел способность видеть — правый. Федералы уже давно сконструировали виртуальную систему управления кораблем, которая напрямую транслировала телеметрические данные в мозг, минуя зрительные нервы, однако все работы в этой области были заморожены после того, как в сражении с флотом мятежной колонии Бельфорс была уничтожена оснащенная такими системами федеральная эскадрилья. Повстанцы весьма эффективно выводили армейских пилотов из строя при помощи серии упорядоченных лазерных вспышек, специально подобранных таким образом, что они, непосредственно воспринимаемые мозгом, погружали людей в кому. При визуальном наблюдении вспышек такого не происходило.
Лафаржу казалось, что они сражаются уже несколько часов. Табло хронометра плавало за пределами поля зрения, чтобы не мешать обзору во время боя, однако даже когда Лафарж вызвал его, он не сумел определить время: вертикальные и горизонтальные палочки никак не хотели складываться в цифры, а когда сложились, охотник так и не смог понять — много это или мало. Надорванное многолетними перегрузками сердце начало срываться с ритма и несколько раз на мгновение замирало, вызывая у Ястреба тоскливо-тошнотворное ощущение тянущей пустоты в груди.
Он так и не смог понять, как получилось, что два плазменных заряда на излете пробили корпус «кондора» в районе топливного отсека, плеснув жидким пламенем во внутренние коридоры корабля. Автоматика мгновенно среагировала на перепад давления, и переборки отсекли разгерметизированные помещения от рубки. Ругаясь в голос, Лафарж бросил корабль в сторону, потеряв в спешке еще один излучатель. Поединок явно складывался не в его пользу. Переломивший ход схватки Скорпион торопился закрепить успех, повиснув на хвосте у поврежденного «кондора» и расстреливая его изо всех орудий, отсекая от него псевдокрылья с излучателями и пытаясь уничтожить телеметрические датчики. Хуже всего было то, что Родригес явно целил в силовую установку: судя по всему, он собирался лишить Ястреба возможности защищаться, а затем подарить ему жизнь. Более унизительного исхода схватки Лафарж, до сих пор не проигравший ни одного поединка, не мог даже вообразить.
Перевернувшись через голову, он увидел преследующий его «тираннозавр», корпус которого переливался вспышками плазменных выстрелов, словно рождественская елка. Кормовая батарея противника по-прежнему не подавала признаков жизни. Лафарж открыл беспорядочную ответную стрельбу, но теперь огневой мощи его корабля было недостаточно, чтобы эффективно парировать огонь Скорпиона. Потеряв еще одно орудие, он с трудом ушел с линии огня и в порыве отчаяния организовал стремительную контратаку. На мгновение его яростный натиск ошеломил Родригеса. Скорпион тоже устал, страшно устал. Сейчас все могло решиться за доли секунды — малейшая ошибка с любой стороны могла поставить точку в этом поединке.
Первым ошибся Родригес.
Неимоверным напряжением воли не давая себе провалиться в беспамятство, подавляя слабость и невероятную дурноту, Ястреб увидел, как Скорпион раскрылся. Поднырнув под бешеный шквал лилового огня, извергаемого орудиями противника, Лафарж нанес молниеносный удар, которого Родригес парировать не сумел. Жидкое пламя прогрызло обшивку «тираннозавра», проникло внутрь корпуса, выжирая жилые помещения и автоматику. Остановившимся взглядом Ястреб наблюдал за гибнущим кораблем, надеясь, что от него отделится серебристая спасательная капсула, однако этого не произошло. Что-то сдетонировало в недрах «тираннозавра», и он размазался по экрану ослепительной вспышкой. Контроллеры услужливо понизили освещенность, оберегая сетчатку глаз Лафаржа.
Охотник закрыл глаза, обмяк в амортизационных ремнях, только сейчас почувствовав, что последние четверть часа все его мышцы были напряжены до предела. Он ни о чем не думал, ничего не осознавал, кроме нестерпимой боли, стремительно вращающейся между черепом и мозгом. Зафиксировавшая выход из режима боя медицинская система немедленно ввела Лафаржу релаксант, снимающий нервное напряжение — к сожалению, использовать его во время сражения не представлялось возможным, поскольку он значительно понижал скорость реакции.
— Поздравляю, Ястреб, — глухо, как сквозь вату, донесся до него голос Вагнера. Страдальчески приоткрыв глаза, Ястреб мысленно приблизил к себе участок экрана, на котором медленно передвигались светящиеся точки. Трое федералов уже направлялись к Калевале, Снайпер по-прежнему висел в пространстве. — Спасибо, что избавил от трибунала.
— Доброй охоты, Снайпер. — Пересохшие губы казались чужими, Лафарж почти не чувствовал их.
Вагнер помолчал.
— Доброй охоты всем нам.
Он развернул свой «молот» и двинулся следом за подчиненными. Ястреб коротко вздохнул. Так было гораздо лучше. Ни к чему эти необязательные слова, воспоминания о боевом прошлом, дурацкие вопросы: «Как охота?» — «Как служба?»... Снайпер сам выбрал свой путь. Он многого не понимал в правилах Звездной Охоты и предпочел ей федеральный космический флот, однако в душе остался гордым и независимым охотником, готовым пожертвовать чем угодно во имя законов Братства. Впрочем, из-за этого Лафаржу было бы еще тяжелее разговаривать с ним. Вагнер не знал об уговоре между Скорпионом и Ястребом. Не знал он и том, что Ястреб, нарушив уговор, поразил корабль Скорпиона при атаке под углом в шестнадцать градусов — в то самое место, которое могла бы защитить молчавшая весь поединок кормовая батарея «тираннозавра».
Лафарж сам осознал это лишь тогда, когда очертания «тираннозавра» на экранах внешнего обзора сменились контурами огненного облака.
Безвольно повиснув в амортизационной системе, Ястреб наконец позволил себе отключиться.
4
Он очнулся через несколько часов. Трудившаяся все это время медицинская система привела его организм в более или менее приличное состояние. Зафиксировав, что пилот бодрствует, автоматика начала выдавать на экраны текущую информацию. Движением головы Лафарж убрал ее с глаз долой. «Кондор» двигался по стационарной орбите вокруг Калевалы, и некоторое время Ястреб заворожено наблюдал за шевелящимся и перемешивающимся жидким пламенем на поверхности оранжевой звезды.
Откуда-то снизу всплыла и поползла в перекрестье прицела овальная лиловая пиктограмма, в центре которой комично вышагивала на тоненьких подламывающихся ножках карикатурная лошадка с глазами в кучку и блуждающей по морде блаженной придурковатой улыбкой. Это был вход в виртуальный Охотничий клуб «Пьяная Лошадь», где собирались охотники, находившиеся в пределах Обитаемых секторов. Дальняя подпространственная связь, которую приходилось использовать охотникам для посещения Клуба, стоила целое состояние, но бар «Пьяной Лошади» никогда не пустовал. Заветной мечтой многих новичков было попасть в общество скучающих и сплетничающих за стойкой легендарных
