изменившихся условиях воспитания русское общество даст лучшие плоды. Оно не побоялось солдатчины, оно не побоится и ссылки. Не побоятся ее более смелые, пылкие, ищущие подвига, а также поведут за собой других. Ссылка в Сибирь может вызвать лишь новые и новые жертвы, но она не будет иметь успеха устрашающей меры.
Ее станут объяснять не силой и твердостью правительства, а слабостью, испугом перед студентами: она вселит в них ложное, преувеличенное представление о их политической силе, о значении их мальчишеских демонстраций.
Это только ободрит их и парализует деятельность действительно разумной и консервативной части молодежи.
Приговор мирового судьи за буйство и нарушение общественной тишины сделал бы во сто крат больше, для усмирения университета и посрамления буянов. Это был бы действительно отрезвляющий холодный душ, который показал бы студентам, что их никто не боится, что их никто не считает серьезной общественной силой, но что в них видят безобразников, которым в университете нет места, которые будут удалены из него с беспощадной строгостью. Перед таким приговором осталось бы только преклониться: он был бы безусловно справедлив и вместе беспощаден, гуманен и в то же время в высшей степени действителен, вызвав общее одобрение; он не только покарал бы виновных такой тяжкой карой, как исключение из университета, но и действительно судил бы их всех и в глазах всех, не привлекая к ним ничьей симпатии. И, как это ни странно, такая мера, бесконечно более мягкая по виду, могла бы иметь действительно устрашающее значение по своим нравственным последствиям. Она не подорвала бы престижа правительственной власти, а, наоборот, показала бы ее спокойную твердость и нравственную силу. И она, действительно, могла бы иметь исправительное значение: она не превращала бы сбитых с толку мальчишек в серьезных политических преступников и наглядно показала бы им ничтожество их усилий против твердыни русского государства.
Вот, Ваше Превосходительство, что я считал долгом сказать с полнейшей откровенностью, полагая, что люди, ближе стоящие к молодежи высших учебных заведений, обязаны в минуту исключительной важности уведомлять о ее пользах и нуждах те лица, в руках которых находится ее участь, и которые со своей стороны стремятся к ее благу и исправлению'.
Интересно, что еще в 1882 г. В. К. Плеве в Комиссии при Министерстве Народного Просвещения, в которой он принимал участие в качестве директора Департамента полиции, высказал следующее:
'Уволенные студенты являют собой главный контингент, из которых крамола вербует своих деятелей: беспорядки в высших учебных заведениях и неминуемо следующие за ними исключения представляют как бы рекрутский набор, производимый крамолою в рядах учащейся молодежи. В бездействии, нужде и лишениях исключенные из учебных заведений молодые люди, жизнь которых оказывается разбитой в самом ее начале, ожесточаются против общественного и государственного строя, и те из них, которые только склонялись прежде к учениям крамолы, теперь вполне проникаются ими, причем подвергшиеся административной ссылке уже в местах своих ссылок начинают оказывать вредное влияние на местное население, а по возвращении своем из ссылки, если успеют снова проникнуть в высшее учебное заведение, становятся деятельными агентами тайных обществ и в духе их действуют среди своих товарищей'.
Письмо С. Н. к брату Евгению, осень 1901 г.:
'Вчера получил следующее печатное предложение от ректора — 'К сведению и исполнению'.
'В случае желания отдельных курсов обсудить вопрос, как отнестись к статье кн. Мещерского в 'Гражданине', я имею полномочие, в виде исключения, ввиду вызванного статьей возбуждения, разрешить курсовые совещания по этому вопросу на следующих условиях: 1) О разрешении совещания должно быть заблаговременно объявлено студентам данного курса, 2) Совещание должно происходить непременно в присутствии профессора или помощника инспектора, 3) На обязанностях этих лиц лежит следить за тем, чтобы совещание не выходило из круга, назначенного для обсуждения вопроса; в противном случае, а равно и в случае возникшего беспорядка совещание закрывается, 4) Решения курсов, состоявшиеся в полном с вышеуказанном согласии, г.г. профессора или инспектор студентов передают ректору для представления попечителю учебного округа. Об этом имею честь уведомить и г.г. деканов, профессоров и инспектора студентов для сведения и исполнения. Тихомиров'.
Переписываю полностью этот замечательный документ. Вызван он следующим: курсистки потребовали от Герье, чтобы он вступил в полемику с кн. Мещерским. Герье выразился в том смысле, что 'на всякое чихание не наздравствуешься'. Об этом узнала 'организация' в университете и постановила потребовать от Герье объяснений и освистать его. Весь филологический факультет восстал очень дружно против этого и с большим негодованием, издав прекрасное обращение к товарищам других факультетов. В общем это обращение имело большой успех, но 'организация' ('Организация' эта именовала себя 'Исполнительным Комитетом'.) слышать ни о чем не хочет и требует скандала. Чтобы обмануть или, если угодно, задобрить 'организацию', ректор изобрел приведенный фортель в целях и видах 'сердечного попечения'.
Я нахожу это не только возмутительным, но и грозным: на такой почве ни выборный, ни назначенный ректор управлять университетом не могут. Во всяком случае, тихомировская прокламация составляет один из самых курьезных документов из современной истории наших университетов. Пиши тут об университетском вопросе!.. Силою вещей и к величайшему прискорбию всех благомыслящих людей университетский вопрос de facto становится вопросом общей политики. Прощай!.. Иду на Совет…'
'Был на Совете. Некрасов, попечитель Московского учебного округа, в ответ на протест Цераского отвечал (он председательствовал): 'Сам знаю, что предложение, присланное ректором по моему распоряжению и по распоряжению министра, позорно. Но что же делать?! С болью в сердце мы должны были уступить обстоятельствам'. Тогда Некрасову сказали, что студенты не удовлетворятся одним представлением их решений по поводу статьи кн. Мещерского г. попечителю; они хотят, чтобы их протест получил какой-нибудь смысл. Попечитель отвечал: 'Студенты могут выразить кн. Мещерскому глубокое презрение. А если им недостаточно, что это будет доведено до моего сведения, то пусть знают, что я доведу это и до сведения министра'. Один из профессоров заявил, что студентам мало и этого, на что Некрасов отвечал: 'А что я еще могу?!'
Вся эта недостойная комедия только тешит студентов, которые пользуются нашей глупостью и морочат начальство. На самом деле, цель их очень определенная: забрать все студенчество в лапы 'организации', уже существующей, и добиться этого путем систематических беспорядков.
Здоровье мое, слава Богу, поправилось и поправляется, но суеты масса и в университете и по делам'.
Письмо С. Н. к А. А. Чичериной (рожд. гр. Капнист), супруге Б. Н. Чичерина:
'Благодарю Вас за добрые слова обо мне. Ничего бы не имел против субботнего покоя, только ведь мы не боги и опочить, когда мы сами этого хотим, нам не всегда возможно. Не правильная умственная работа утомляет человека — на ней отдыхаешь: утомляют горести, заботы, хлопоты и суета, которую иногда так трудно избежать.
Сейчас у нас в университете идет Бог знает что! Студенты хотели освистать Герье за то, что он не пожелал полемизировать с 'Гражданином' и счел ниже своего достоинства отвечать на его грязные обвинения против женских курсов. Лучшая часть студенчества дала дружный отпор агитаторам, но вдруг, по распоряжению Вановского студентам предложено было обсудить по курсам вопрос о том, как отнестись к статье кн. Мещерского.
Теперь пошел кавардак: начальство беспомощно, студенты желают беспорядков, чтобы взять университет в свои руки. Я не вижу конца смуты. Устав 1884 г. привел к господству студентов, а эти последние служат простым орудием революционных стремлений.
Это очень грустно, но что с этим поделаешь! Поневоле приходится бороться, хотя никакой почвы под ногами не чувствуешь'.
'Временные правила' и в Киевском университете вызвали усиление беспорядков до такой степени, что заставили брата Е. Н. Трубецкого призадуматься об оставлении университета. Отвечая на это, С. Н. писал в марте 1902 г.:
