Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания

всё о змеях. Поскольку, впро­чем, ни когнитивисты, ни бихевиористы не знают, что такое «сознание», они в итоге (хотя и не в словарях) признаются, что им неведомо, как происходит про­цесс приобретения осведомленности. Потому же, наверное, предпочитают и не трактовать ощущение как самостоятельный психический процесс.

В советской психологии, так уж повелось, взгляд на ощущение всегда пояснялся тремя цитатами из В.И. Ленина (см. любые психологические словари того времени): 1) Ощущение «есть действительно непосредственная связь сознания с внешним миром, есть превращение внешнего раздражителя в факт сознания»; 2) «Самым первым и самым первоначальным является ощущение, а в нём неизбежно и качество»; 3) Материя «фотографируется, отображается нашими ощущениями». Заметим, между прочим, что Ленин – с присущей ему диалектической гибкостью – с одной стороны, как известно, постоянно критиковал сенсуализм, но с другой – выступал как пламенный сенсуалист, полагая, что всё содержание наших знаний может быть выведено из ощущений. В итоге советские психологи, которые вынужденно (но иногда и по любви) объявили ленинское учение гениальным, оказались в ловушке.

С одной стороны, из приведенных цитат, вроде бы, предполагается обязательная представленность ощущений в сознании (не могли же психологи в советское время заявить, что Ленин понимал слово «сознание» как философский термин, т.е. иначе, чем это делают они сами). А с другой – признаётся наличие ощущений (коли они первоначальны вообще, то, значит, и филогенетически первоначальны тоже) у животных, но отрицается у последних сознание. Советская психология красиво именовала эту путаницу плодотворными диалектическими противоречиями. В итоге из процитированной ленинской многозначительной ничевоки советские психологи выводили взгляд на ощущение, во-первых, как на отражение отдельных свойств (качеств) предметов внешнего мира при их непосредственном воздействии на рецепторы. (То, что это отражение при этом осознаётся, обычно в определении не упоминалось, но иногда подразумевалось). А, во-вторых, большинство советских психологов описывали ощущение как первую ступень познавательной деятельности человека, как филогенетически и онтогенетически первичный процесс.

Конечно, многие прикрывались цитатами Ленина и классиков марксизма лишь как черепашьим панцирем для защиты от идеологического прессинга, но при этом большинство из них искренне думало, что ощущение первично и от­ражает, в отличие от восприятия, отдельные свойства предметов. (N.B. О черепашьем панцире диалектического материализма на теле здоровой советской психологии прямо заявили А.В. Петровский и М.Г. Ярошевский.[286] Правда, при­знаюсь, когда читаешь работы указанных авторов и некоторых их коллег, писаные ими в советское время, то создаётся впечатление, что, сознательно прикрываясь панцирем, они несколько перестарались – их панцирь иногда становился такого гигантского размера, что под ним уже никакой черепахи не было видно. Вот пример весьма еще этически сдержанного высказывания одного из них: «Имея на вооружении гениальное ленинское произведение, советские психологи до конца разгромят растленную психологию современного империализма»[287]). Но вернемся к ощущениям и проанализируем предложенные советскими психологами определе­ния.

Прежде всего, какие именно свойства являются отдельными? То, что мы ощущаем, как доказали сами же психологи, зависит не только от раздражителя, но также от опыта, ситуации, установки, других раздражителей, состояния воспринимающего и пр. Что же тогда есть отдельное свойство вообще? Тембральные характеристики одного и того же звука (например, звучание «ля» первой октавы в исполнении флейты, или скрипки, или камертона) – это отдельное свойство, вызывающее ощущение, это много свойств, вызывающих много ощущений, или уже целый объект, подлежащий восприятию? Пишет В.А. Лекторский: «Мы ощущаем данное цветовое пятно не только как абсолютно единичное, но и как индивидуальное выражение цветовой универсалии ('красного вообще'). ...  Непонятно, каким образом ощущения, для которых характерна абсолютная непосредственность (т.е. отсутствие в них составных частей, признаков), могут иметь не только уникальный, но и обобщённый характер».[288]

Все время также подчёркивается, что в онтогенезе первым развивается ощущение, необходимым свойством которого является модальность. Но при этом принимаются эмпирические свидетельства того, что существуют врождённые зрительно-тактильные координации (что это такое – ощущения или нет?) и лишь к шести месяцам жизни дети способны по модальности отличать друг от друга зрение и осязание.[289] Не известно даже количество модальностей. Аристотель говорил о пяти видах чувств. Как полагает Н.В. Васильева, эта точка зрения уже принадлежит истории: «существуют от восьми до двух десятков (по разным классификациям) видов сенсорных чувств и три вида перцептивных чувств».[290] Наверное, не так много коллег согласятся с выделением Васильевой зрения, слуха и осязания в качестве именно 'перцептивных чувств'. Впрочем, вообще не известно, все ли люди способны даже эти чувства воспринимать как от­дельное свойство (не говоря уже о других сенсорных качествах). У людей с цветомузыкальным слухом (таким слухом, как из­вестно, обладали композиторы Н.А. Римский-Корсаков и А.Н. Скрябин, поэт Г. Гейне и др.) звук вызывает непосредственные цветовые ассоциации. Звук для них – это отдельное свойство (и тогда ещё можно говорить об ощущении) или это уже сочетание двух свойств: звука и цвета, а потому звук уж точно перцептивное чувство?

Беда для обсуждаемого определения ещё и в том, что само ощущение модальности, по-видимому, возможно, даже тогда, когда нет непосредственного воздействия предметов внешнего мира на рецепторы. Разве фантомная боль в отсутствующей конечности – не ощущение? А ведь ещё у человека может звенеть в ушах или стынуть кровь, у него могут сыпаться искры из глаз – как оценить, является ли это ощущениями? Добавлю в этот список цветовое воздействие зелёных чертиков или белых мышей на людей, находящихся в алкогольном психозе. А вкус лимона, переживаемый во сне или вызванный искусственным раздражением нервных центров, – это ощущение? Ну, а если в тренинге саморегуляции человек получает инструкцию о том, что его правая рука теплеет, и он чувствует (осознаёт), что она действительно теплеет, – это чувство является ощущением?

Неосознаваемый ультразвук способен вызвать у людей панику, а значит, как-то воздействует на рецепторы. Тем самым под данное выше определение ощущения подходит. Можно ли считать, что ультразвук – это отдельное свойство объекта, вызывающее ощущение? Регистрируемое в экспериментах субсенсорное восприятие раздражителей – это тоже ощущение? Б.Г. Ананьев не случайно называл ощущение «самым элементарным фактом сознания».[291] Так, может, ощущение связано только с осознанием? Правда, задумаемся: всегда ли возможно осознать отдельное свойство предмета без осознания самого предмета? Шершавость ткани – это ещё ощущение или уже предметное восприятие? Некоторые «отдельные чувственные качества» нельзя иначе и выразить, кроме как через свойства предмета. Запах мяты, клубники или горячего металла – это ощущения? А вкус кокосового молока, банана или чёрного кофе? А малиновый (изумрудный, малахитовый и пр.) цвет? Это ощущения?

Определение местоположения источника звука обычно относят к характеристикам слухового ощущения. Но повторю ранее сказанное: если один и тот же по физическим параметрам звук длительностью в 1 мс приходит в левое ухо на одну тысячную секунды раньше его появления в правом ухе, мы определяем, что слышим только один звук, который как бы идёт с левой стороны. Нужно различие в три-пять миллисекунд, чтобы услышать два звука.[292] На каком основании мы можем решить, что различия в тысячные доли секунды, позволяющие нам определять местоположение источника звука, мы ощущаем, а не, скажем, мыслим («бессознательно умозаключаем», как говаривал Г. Гельмгольц)? Вообще время – это отдельное свойство бытия предметов и личности? Мы его ощущаем, воспринимаем или вычисляем? Переживание одновременности, длительности, временной последовательности, длящегося настоящего, равно как чувство приближения времени наступающего события – это всё ощущения или что-то иное? С помощью какого критерия это можно решить? Надеюсь, сказанного достаточно, чтобы признать: нельзя однозначно определить, отражает ли данный процесс не­кое отдельное свойство или нет.