С. 34. Если решение вечных проблем – просто словесный трюк, то почему без него нельзя строить научное знание?
С. 36. С Гегелем – все прекрасно. С Аристотелем хуже. Цитаты из Ярошевского – против ничего не говорят, кроме того, что Аллахвердов в XXI в. может сказать то, до чего не мог додуматься Аристотель в IV в. до н. э. Есть впечатление, что про логику Аристотеля автору хотелось бы сказать нечто неодобрительное, но все же ничего против нее вроде и не сказано. Даже наоборот. В общем, понятно, что автору не нравится Аристотель, но непонятно, почему он не видит, что у других античных мыслителей ошибок не меньше (это не вина их: уровень знаний тогда был таков). Величие мыслителя определяется не его ошибками, а его влиянием на последующее развитие культуры. А ведь даже ошибки Аристотеля – это исторические вехи, показатели уровня развития античной мысли, опорные точки, на которых (и на критике которых) строилось дальнейшее развитие философии – и не только ее.
С. 46. Пример с автоматом все-таки неясен. Что он иллюстрирует?
С. 50. Что вообще означает 'быть живым'? Но, может, синергетика дает ответ: диссипативная самоорганизующаяся система, снижающая внутреннюю энтропию?
С. 54. Происхождение социального – тут тоже возможно кое-что извлечь из синергетики: закономерное усложнение систем (?). Да если и нет, то объяснить, почему нет, – это тоже было бы полезно.
С. 65. С практикой по-прежнему Вы разделываетесь слишком лихо и упрощенно. В 'Философии' Кармина и Бернацкого есть аргументация. Она, может быть, слаба, но Вы ее просто обошли.
С. 79. 'Этическая проблема: каким образом человек, поведение которого причинно обусловлено, может совершать свободные, т.е. ничем не детерминированные, поступки?' Возможно, тоже есть смысл присмотреться к синергетике (точки бифуркации, неопределенность и пр.). Вообще, зря Вы о ней ни слова. Анализируете много малоизвестных и малопродуктивных концепций, а ее игнорируете. Если даже она Вам и не нравится, то все же синергетический подход сейчас – достаточно мощное и широко представленное в литературе направление, чтобы хотя бы как-то откликнуться на его идеи.
С. 133. Почему по проблеме творчества взяты только Рубанов (совсем не спец), Роджерс (тоже), Пономарев? Есть и многие другие – напр., Богоявленская, Семенов, Шумилин, Дышлевый, Яценко и, между прочим, Кармин тоже. Не говоря о зарубежных теориях. Не слишком ли субъективен отбор материала для рассмотрения?
С. 137. Чего Вы хотите от Аристотеля? Чтобы за две тысячи с лишним лет после него никаких новых проблем и идей не появлялось?
С. 137. Почему о смысле жизни именно Трубников, 1990? Он не оригинален (да и в старом и в новом учебнике нашем с Бернацким есть об этом).
С. 138. 'Значение любого слова не может быть выражено словами'. Не любого! Есть конструкты – из слов. Но, конечно, всё определить нельзя. Цепь определений, разумеется, или замыкается в круг, или же где-то обрывается – на словах, 'определяемых' методом 'тыка' (т.е. буквально пальцем) и нестрого (но не генетически), однако так, что хоть кое-как понятно и может по мере надобности уточняться.
С. 144. 'Парадокс второй: для описания окружающих предметов язык использует понятия, но сами эти понятия отражают то, чего в окружающем мире не существует'. Это лишь с позиций номинализма. А если общее объективно существует (хотя и ненаглядно – см. Бранский)?
С. 147. 'Парадокс третий: язык может передавать значения только в результате предварительной договоренности, но сама эта договоренность возможна только с помощью языка'. Парадокс курицы и яйца – решается по образцу рассуждения Спинозы о молоте и железе.
С. 173. 'Любят, например, классифицировать науки по объекту изучения: мол, есть науки о природе – естественные науки, науки о человеке – гуманитарные науки и науки об обществе – социальные науки. Подобное деление, на мой взгляд, не имеет никакого прагматического смысла'.
Наоборот: есть прежде всего как раз прагматический смысл.
Здесь данная классификация вроде бы отвергается, но дальше она же (с некоторыми нюансами) и получается?
С. 182. Аксиома транзитивности (как и все математические и физические истины), строго говоря, верна лишь для математических объектов (или абстракций и идеализации).
С. 230. 'Исследования, выполненные в парадигме естественной науки, весьма отличаются от исследований, выполненных в парадигме эмпирической науки'. Из дальнейшего я понял, что естественные отличаются от эмпирических тем, что пользуются гипотетико-дедуктивным методом. Но тут, скорее, дело в стадиях развития науки. А куда деть Ньютона?
С. 232. Насчет Галилея – что-то уж слишком явно попахивает сенсационным пересмотром истории. Почти в духе прославленного Фоменко.
С. 246. 'Первый парадокс научного творчества: естественнонаучное знание – самое достоверное знание о мире, которое мы имеем, но это знание заведомо неверно'. Это эпатаж... Конечно же, верно, хотя и не 'абсолютно'. Наверное, дальше это и будет так или иначе вами признано.
С. 247. 'Третий парадокс: открытие ничего не открывает, поскольку сообщает ученому о том, что он заранее ожидает увидеть'. Тоже эпатаж. Если бы было так, то и открытий не было бы.
С. 248. '...пятый парадокс: обоснование само по себе ничего не обосновывает, однако только наличие обоснования позволяет рассматривать какое-либо высказывание как научное'. Все же – нет, обосновывает. Потому-то и позволяет рассматривать как научное. 'Само по себе' – хитрая оговорка.
С. 258. 'Да, согласимся, все теории – интерпретации. Все они в конечном счете лишь приблизительно отражают реальность, все они – карикатурны'. Ага! Все-таки отражают, т.е. верны (относительно). Вот и признание (к стр. 247). И о том же на с. 259 – согласие с Гейзенбергом и пр.
С. 323. 'Теперь сформулируем
То, что до жирного шрифта, – к сознанию вроде никакого отношения не имеет это просто представление о причинной цепи от некоего исходного пункта. Метафизическая гипотеза формулируется, видимо, лишь в выделенной шрифтом фразе. Но она из предыдущего не вытекает. Т.е. суть дела в том, чтобы представить исходную случайность как неслучайность. Так? Но ведь это делает не 'физическое', а человеческое сознание? Впрочем, саму вашу метафизическую гипотезу сие не отвергает.
* * *
Да здравствует психологика!
Дорогой Виктор!
Ты поделился со мной планами издания своей новой работы накануне III Всероссийского съезда психологов. Я прочитала твою книгу, и мне представляется чрезвычайно важным воплощение твоего плана в жизнь. Ты попытался сформулировать 'болевые точки' современной отечественной психологии и выразил надежду, что само обсуждение этих проблем (даже без надежды на их решение) уже будет для
