Во всех наречиях следы славенского языка
Каким образом, видя повсюду следы славенского языка, усомнимся, что не он есть самый древнейший? Другие языки должны прибегать к нему для отыскивания в нем первых своих начал. Возьмем немецкое словоуойг (год). Немец, испытуя один свой язык, не найдет первоначальной в сем слове мысли. Когда же прибегнем к славенскому языку, то увидим, что корень яр означает свойство огня или солнечную теплоту; ибо многие произведенные от сего корня ветви, как-то: жар, вар, пар, ярость, это показывают. На многих славенских наречиях весну называют яро, по причине теплоты воздуха, откуда и мы произвели свое яровое, ярка, ярко.
Ясно, что немецкое jahr есть славенское яро, с тою разностью, что немец, взяв часть за целое, разумеет под сим год, а не весну, подобно как из славенского зима, взяв одну часть времени за другую, сделал он sommer (лето). Весна по-немецки называется frhjahr или fruhling. Слово fruhjahr — есть сложное из слова fruh (рано) и jahr (год), следовательно, значит ранний год. Посему и слово fruhling должно также быть сложное; слово ling не имеет в немецком языке значения, и потому, вероятно, есть испорченное славенское лето, так что fruhling значит раннее лето.
Итальянец весну называет primavera. Слово рrimа означает первая, следовательно, и приставленное к нему vera не есть окончание, а должно быть имя, о котором словом prima говорится, что оно первое. Но в итальянском языке слово vera не имеет значения. Мы видели, что в славенском языке яро (откуда и немецкое jahr) означает то время года, когда солнечный зной наиболее господствует.
Итак, очевидно, что итальянское vera есть славянское яро, к которому слово primа (первая) приставлено: действительно, весна есть первое начало жаркого времени.
Немецкий язык был некогда славенский Птица рябчик по-немецки называется rabhun. Слово huп означает курицу. Неоспоримо, что в сем сложном слове часть его rab есть прилагательное, означающее род курицы. Но в немецком языке оно ничего не значит, а потому значение надлежит искать в славенском, где птица эта, по рябости или пестроте перьев своих, именуется рябчик. Вот почему немец рябчика называет рябою курицей.
Немецкое stein значит камень. Но слово сие есть славянское стена. Объясним причину, по какой два народа одно и то же слово, от общего предка, употребляют в разных значениях. Камень, один, составляет иногда целую гору или скалу, бока которой часто бывают так утесисты, что представляют зрению вместе и камень, и стену. Такое соединение двух понятий в одном предмете подает повод переходить от одного к другому.
Немец, славенское слово изменив в stein, хотя и стал разуметь под ним не стену, а камень, однако прежнее значение не совсем истребил. Отсюда печную трубу называет он schornstein. Слово сие очевидно составлено из schorn и stein. Не ясно ли, что это славенские слова черн и стена, поскольку означают черную стену, или стены, закоптелые от дыма. Без знания славенского языка каким образом из понятия о камне (stein), соединенного с каким-то неизвестным в немецком языке словом можно сделать понятие о трубе? schorn, без сомнения, слово славенское: немец, не имея буквы ч, не может иначе сказать черн, как шорн.
Немец под словом gatte разумеет супруга, мужа. В старинном русском языке находим мы название хотя, тоже означающее супруга или мужа. Между gatte и хотя главное различие делает буква g, но она есть точно такое ж гортанное произношение, как h и сh. Следовательно, gatte может легко быть одно и то же с славенским хотя, но славенский имеет начало свое от хотение (желание, вожделение), подобно, как милый от умиления души. Немецкое, напротив, без славенского не может быть истолковано.
Примечатель. Родные слова, как добрые пастыри. Воистину, дух правды дышит и вещает где хочет. И наши живые слова сами проводят сравнительный анализ меж собою. Находят повсюду родных и близких корешков, но на роскошных улицах европейских наречий, удивляясь, едва узнают толпы некогда своих, а ныне совсем опущенных и отвязанных безпризорников бессловесных.
Немец говорит kaufen, голландец koopen, датчанин kiobe, русский купить. Покажем единство этих слов. Наша у часто выражается иностранными аи. Букву р сами немцы часто смешивают с f итак: разность между этими словами только в том, что немец к корню kauf или kaup или kuр приставил окончание еп, а русский к тому же корню окончание ить. Но окончания не составляют существенного значения слов.
Итак, немецкое kaufeп есть одно и то же с русским купить.
Наше купить происходит от слова купа. Первоначальное значение его купить, т. е. собирать в купу. Корень куп изменен в коп, и сделано слово копить, и с перенесением ударения на второй слог (купить) слово стало означать смежное понятие: приобретать вещи платою за них денег; ибо приобретать есть не что иное, как копить или купить, т. е. собирать их в купу. Такой же переход от одного понятия к смежному можем мы видеть и в иных ветвях, как например, в слове скупость, которое раньше писалось скупство, и следовательно, в первоначальном смысле означало скопство, скопление, совокупление. Отсюда скупой тот, кто любит копить или купить или совокуплять. Итак, мы показали источник мыслей, которого немец в слове своем kaufen показать не может.
Немецкий язык был некогда славенский, и хотя стечением времени весьма изменился, однако ж многие следы его в себе сохраняет; и для отыскания первоначального в словах своих смысла имеет в славенском, как в праотце своем, великую надобность.
Из военного дневника государственного секретаря А. С. Шишкова 1812-14 годов. Я поехал за Государем и нагнал его в Комметау. Местечко на Богемской границе, верстах в восьмидесяти от Дрездена. Имя сие испорчено из славенского, как то можно видеть из надписи,
