Бриллианты из подворотни

Янкель.

— Поворачивай обратно! — крикнул он. Степа по­вернулся и с тоской посмотрел назад. Он прошел ровно половину пахоты. Поворачивать не было смысла, и он смело шагнул вперед. Издали казалось, что он был обут в гигантские лапти, которые росли с каждым шагом. До спасительной дороги оставалось метров десять, когда Степа не удержал равновесие и упал лицом в весеннюю грязь. Несколько секунд он лежал неподвижно, но так как характер имел бойцовский, бодро прополз несколько метров. Автоматический зонт и кейс из крокодиловой кожи остались по разные стороны дорожки. Было видно, го силы у Стефана на исходе. Он сделал еще несколько поступательных движений и замер.

Янкель и Шлихт поддерживали его добрым словом и советом. Степа повернулся на бок, достал из бокового кармана плаща плоскую флягу с коньяком, с которой никогда не расставался, сделал несколько внушительных глотков и прополз еще сантиметров тридцать. Тут им ста­ло ясно, что без посторонней помощи ему не выбраться. Шлихт спросил у шофера, есть ли у него буксирный трос. Трос нашелся. Это была обыкновенная толстая веревка. Шлихт собрал ее кольцами и, держа в руках один конец, бросил ее Стефану. Вместе с таксистом вытащили его на сухое место. Нечего и говорить, что в этот момент он мало напоминал иностранца.

Шлихт с Янкелем заехали за третьим партнером и вечером уехали в Москву. Шлихт занял место Степы и стал «иностранцем».

«Шнеер»

Куранты пробили десять раз. Четко чеканя шаг, два оловянных солдатика вышли откуда-то из-за Кремля и с ¦ последним ударом курантов, сменив двух таких же исту­канов, замерли у входа в Мавзолей, взяв ружья на караул.

В это же время радужно распахнули двери такие тор­говые гиганты как ГУМ и ЦУМ. Эти универмаги соеди­нялись между собой узкой улочкой под названием 25-ле­тие Октября или просто Никольской. Помимо ЦУМа и ГУМа, здесь было множество магазинов помельче. В об­щем, купить здесь было можно почти все. Недостатка в покупателях не было. Сюда съезжались спекулянты со всей страны.

По Никольской в сторону Красной площади с неболь­шим интервалом двигались трое. Первым шел молодой парень, безукоризненно выглядевший даже на фоне сто­личной публики. Каждая вещь, одетая на нем, свидетель­ствовала о заграничном происхождении. Он шел не спеша, рассматривая витрины магазинов. Вторым, не теряя из виду первого, шествовал уверенной походкой солид­ный мужчина лет за пятьдесят, одетый дорого и доброт­но. Каждый признал бы в нем коренного москвича. Тре­тьим шел неприметный мужичок неопределенного возра­ста, которого можно было принять за обыкновенного служащего, идущего на работу. Эта тройка двигалась невидимо синхронно. Стоило остановиться идущему впе­реди молодому щеголю, как тут же останавливались и два других участника невидимой связки. Как только моло­дой человек, окончив рассматривать что-то заинтересо­вавшее его в витрине магазина, продолжал движение, двое не спеша, тоже шли за ним. Среди толпы эта тройка ни­чем не выделялась. Обычные московские пешеходы.

Внимание молодого человека привлекли двое идущих навстречу узбеков. В руках у обоих были пакеты с фир­менной ГУМовской упаковкой. Один из них был одет в темный костюм, пальто и ботинки, второй был в ватном халате, сапогах и тюбетейке. По возрасту, он годился пер­вому в отцы. Когда узбеки поравнялись с молодым чело­веком, тот шагнул навстречу и, мягко, застенчиво улыба­ясь, на ломаном русском вежливо у них спросил, не знают ли они, где находится комиссионный магазин. При том молодой человек, извиняясь по-чешски и по-русски, объяснил, что он иностранец, турист из Чехословакии. Узбеки остановились, старший что-то сказал младшему по-узбекски, и тот начал объяснять иностранцу, что они не местные. Чех понимающе кивнул, остановил проходящего мимо солидного москвича и на ломаном русско-чешском языке спросил, как пройти к комиссионному магазину. И уже всем троим начал объяснять, что едет в составе туристической группы. В дороге они растратились и испытывают крайнюю нужду в русских деньгах. Но у них есть много разных вещей, которые они хотели бы продать в комиссионный магазин. И он начал перечис­лять все, что они везут. Оказалось, что это масса полез­ных и нужных вещей: дубленки, шубы, кожаные плащи и пиджаки, мужская и женская обувь, часы, радио- и ви­деоаппаратура. Все это богатство они хотели бы продать за советские рубли. Москвич понимающе улыбнулся и, призвав в свидетели узбеков, принялся объяснять неопыт­ному чеху, что если они сдадут вещи в комиссионку, то сразу денег не получат. Им долго придется их ждать.

Чех сокрушался: ждать они не могут, потому что се­годня едут в Ленинград. Тогда москвич предложил та­кой выход. Он вместе с этими людьми, указав на узбеков, могли бы купить у них часть вещей за наличные деньги.

— Вот, к примеру, сколько стоит у вас дубленка, ко­жаный плащ и женские сапоги? — спросил он.

Иностранец ответил, что канадская дубленка сто­ит двести рублей, итальянский кожаный плащ — сто пятьдесят, а английские кожаные сапоги — восемьде­сят рублей.

Узбеки, услышав такие цены, согласно закивали го­ловами.

— Я возьму себе вещей тысячи на полторы, а осталь­ное заберут эти товарищи,— кивнув на узбеков, прого­ворил москвич.

Узнав у чеха, что они остановились в «Метрополе», он объяснил узбекам, что это совсем близко.

Когда подошли к «Метрополю», москвич остановил­ся и сказал, что в гостиницу они не пойдут, и попросил, чтобы чех вынес все сюда. Иностранец нехотя согласился и, спросив каждого, что из вещей принести в первую оче­редь, предложил подождать его в сквере на лавочке.

Москвич взял узбеков под руки и повел в соседний сквер. Он сразу определил, кто в этом дуэте играет глав­ную роль, и все внимание сосредоточил на бабае. Он рас­сказал, как, купив в прошлом году на тысячу рублей у иностранцев вещей, стоимость которых превышала че­тыре тысячи, одел и обул всю семью. Узбеки радостно улыбались и цокали языками.

Минут через пятнадцать появился чех. На удивление в руках у него ничего не было. На вопрос москвича, где же вещи, он извинился и объяснил, что вся туристическая группа пошла в Мавзолей смотреть на вождя, поэтому придется немного подождать. Москвич согласился, если это не долго, подождать. Тогда иностранец сказал, что один из участников группы в Мавзолей не пошел и по­просил узнать его цену очень дорогой вещи. И если цена будет подходящей, то продать и ее.

Москвич заинтересовался:

— И что же это за вещь?

Чех достал из кармана сафьяновую коробочку и от­крыл ее. На атласной подушечке лежало кольцо с боль­шим сияющим камнем. Москвич, внимательно посмот­рев на кольцо, воскликнул:

— Это бриллиант! Спрячьте!

Чех, закрыв коробочку и спрятав ее в барсетку, предложил: если они помогут продать этот бриллиант, то все тое получат по дубленке в качестве подарка.

- Конечно,— уверенно ответил москвич,— мы вам поможем. Здесь недалеко есть скупка ювелирных изделий. Пока у нас есть время до прихода вашей группы, мы ус­пеем туда сходить.

Подойдя к солидной дубовой двери, москвич остано­вился и, указывая на пластмассовую табличку с надпи­сью «Скупка ювелирных изделий», объяснил:

— Это здесь, на втором этаже. Чех достал коробочку с кольцом, вручил ее москвичу и, сказав, что плохо понимает по-русски, попросил моск­вича и одного узбека сходить узнать цену, но не прода­вать кольцо без его согласия. Москвич, взяв под руку стар­шего узбека, исчез в парадном.

Как только вошли в подъезд, он несколько раз каш­лянул. Тотчас они увидели спускающегося им навстречу невысокого лысого мужичка в белом халате, очках и с футляром подмышкой.

— Извините,— москвич обратился к «белому хала­ту»,— где находится скупка драгоценностей?

— Это здесь, на втором этаже, а вы по какому вопросу⁹

— А вы кто будете? — спросил москвич.

— Я директор скупки,— ответил «белый халат».

— Вот вы то нам и нужны,— обрадовался москвич.— Нам нужно оценить кольцо с бриллиантом. Если цена подойдет, то и продать его.

— Что за кольцо, покажите,— заинтересовался ди­ректор с блеском в глазах.