слишком далеко ушел по Пути Воина еще когда был темным неофитом, а сейчас, когда он стал ночным кошмаром для всех людей Силы, его мастерство и мощь увеличились во много раз. Не сразу Архонты догадались связать серию загадочных смертей низших иерархов Темного ордена, начавшуюся пять лет назад, с его фигурой. Поначалу грешили на конкурентов из церкви Врага, на разборки внутри самого ордена, на Псов Христовых, на международный эскадрон смерти, уже не первый год под негласной опекой Интерпола тайно уничтожавший крупных наркоторговцев, террористов и производителей детской порнографии. Однако сканирование коры головного мозга нескольких оставшихся в живых, но лишившихся рассудка жертв принесло неожиданные результаты: выяснилось, что все это — результаты жестоких магических поединков. Молодой посвященный из низших иерархов, собственным произволом присвоив себе орденское имя Лорд Евронимус и библейскую кличку Зверь, появлялся то в одном, то в другом месте земного шара, вынуждая людей Силы к поединкам. При этом он не делал различия между темными адептами, слугами Врага, хасидскими цадиками или буддийскими ламами — всякий посвященный мог стать объектом нападения.
С каждым разом Зверь выбирал себе все более мощного и серьезного противника. Для посвященных всех ступеней не было секретом, что всякий выигранный поединок с мощным соперником духовно обогащает адепта и Делает его сильнее на всех планах бытия, в первую очередь из-за оттачивания в смертельной схватке навыков боевой магии и магической защиты. Однако выигрышная серия Лорда Евронимуса чересчур затянулась. Он Шел по списку великих духовных воинов снизу вверх, не пропуская ни одной сколько-нибудь заметной фигуры, обладающей Силой. Уничтожая соперника, стоящего на менее высокой ступени Посвящения, он получал бесценный опыт для борьбы с более сильным противником.
Иерархов различных магических учений начали прятать и охранять, словно первых лиц государств, однако для Лорда Евронимуса словно не существовало преград. Он по-прежнему равномерно и неумолимо наносил смертельные удары, неторопливо поднимаясь по неофициальной табели о рангах и вычеркивая из нее все новых и новых магусов. Узнав, что его анонимность раскрыта, Зверь прислал Архонтам письмо, в котором заявлял, что он — пробужденный для последней битвы Антихрист, и благодарил высших иерархов Темного ордена за множество прекрасно подготовленных магических бойцов, которых он с несказанным наслаждением употребил в пищу. Евронимуса пытались обнаружить и уничтожить элитные спецслужбы Ватикана — «Священный Альянс» и «Опус Деи», его выслеживали лучшие экзекуторы Рогатого, на его поиски были брошены значительные силы самых мощных государств Креста, Полумесяца и Могендовида, но все напрасно: безумный магистр ускользал из самых хитроумных ловушек. Он менял лица, имена и паспорта как перчатки — казалось, он с легкостью меняет даже собственные биометрические данные. Тогда Михаилу уже приходило в голову, что таинственный противник слишком могуч для обычного посвященного. Возможно, впитывая опыт и Силу огромного числа поверженных иерархов, он действительно понемногу становился божеством, все более уверенно карабкающимся к вершине горы трупов.
Было ли это реальной причиной того, что Михаил в конце концов оказался в таежном скиту? Он запрещал себе думать об этом, но червь сомнения подтачивал его веру. Спрятаться за чужие спины, трусливо бежать, чтобы спасти свою жалкую жизнь и душонку — это было вполне в стиле того многогрешного человека, каким он был в то время. В отчаянии продать себя со всеми потрохами самой могущественной сущности из тех, о существовании которых он когда-либо знал или догадывался, в надежде на астральную защиту...
Самозваный Антихрист снова разглагольствовал о чем-то. Михаил не чувствовал ни гнева, ни раздражения от его ядовитых слов — только сумрачную, глухую тоску. Он пришел сюда, твердо зная, что не станет сражаться со Зверем. Он пришел, чтобы Зверь убил его. У него больше не было уверенности в том, что он поступил правильно. Господь наверняка поймет его и простит. Господь всемилостив... Однако он больше не чувствовал себя в длани всемогущего и всепонимающего божества. Эйфория понемногу куда-то ушла, и теперь великосхимник просто с тоской коротал время, ожидая, пока адское создание наконец наиграется и прикончит его.
— В учении Христа изначально заложена системная ошибка. Оно направлено на подготовку человечества к битве могущественных эфирных сущностей. А ведь бог и дьявол — это лишь то, что мы из них делаем. Сатанисты интуитивно уловили, что во всякой религиозной системе первичен человек, а боги и демоны суть плоды его собственного сознания и подсознания. Да, христиане добились определенных исторических и политических успехов. Да, магические способности ваших высших иерархов весьма значительны и заслуживают всяческого уважения. Да, вы умеете строить Астральный Храм и эффективно использовать свойства Дома Боли. Но вы неизбежно проиграете, поскольку ваше громоздкое вооружение, оттачивавшееся веками, направлено на битву с глобальным противником. Вы бессильны против диверсанта-одиночки со штык-ножом, который без особых усилий вскроет вашу оборону как консервную банку, а потом перережет вас, беспомощных, словно баранов, пока вы в панике осуществляете артиллерийские залпы по площадям в ста километрах от него и пытаетесь выкатить из ангара неуклюжие стратегические бомбардировщики. Сатанисты, впрочем, проиграют тоже, потому что хоть они и избрали правильную стратегию, их тактика не выдерживает никакой критики. Несчастные идиоты, — весело проговорил Зверь. — Дети, истинно что дети; взрослые дети. Они ведь прекрасно понимают, что сатанизм — религия предельного, возведенного в абсолют прагматизма, апология клинического индивидуализма. С чего же они решили, что их Темный Господь вдруг нарушит постулаты собственного учения и возьмет их в свое Царствие, хотя не получит от этого ровно никакой выгоды? Они считают себя столь интересными собеседниками, без которых Люциферу будет скучно на этой земле, или наивно полагают, что Князь окажется обременен нелепым чувством благодарности, если они помогут его возвышению? Высшие иерархи Темного ордена, похоже, так до конца и не сумели осознать, что они — вовсе не добрые няньки и не пастыри Антихриста, не черное воинство, не возлюбленные верные слуги у подножия трона и даже не презренные черви в грязи у моих ног. Что они просто мясо для Зверя, которое необходимо мне, чтобы набраться сил перед Последней Битвой...
— Ты безумец, — сказал Михаил, прикрывая слезящиеся от дыма глаза. — Ты сумасшедший, возомнивший себя богом. Рано или поздно темные прикончат тебя и будут совершенно правы. И я стану тихонько скорбеть в скиту о твоей навеки загубленной душе.
Зверь тепло улыбнулся ему, словно услышал изысканный комплимент.
— Нам нужно было встретиться лет пятьсот назад, Магистр, — проговорил он. — Возможно, тогда мой путь наверх был бы гораздо короче. За меня было бы кому молиться.
— Пятьсот лет назад меня без разговоров сожгли бы на костре, — пожал плечами Михаил. — Список моих злодеяний огромен. Но бесконечно милосердие Божье.
— Милосердие Божье?! — саркастически переспросил Иальдабаоф. — Теперь я — Бог! Сейчас ты можешь рассчитывать только на мое милосердие, червь, жалкая оболочка, потому что сейчас я — божество, и лишь я держу в своих руках тончайшую нить твоей...
Он произносил еще какие-то слова, непонятные и уже ненужные, потому что реальность вокруг застывшего в глубочайшем изумлении Михаила вдруг начала оплывать, словно церковная свеча, истаивать подобно куску сухого льда, стремительно менять очертания, приобретая вместо расплывчато-иллюзорных строгие, законченные и очень знакомые формы. Великосхимник с удивлением окинул взглядом поляну. Он оценивающе посмотрел на странного незнакомого человека в испачканном глиной осеннем плаще, сидевшего на пеньке, закинув ногу на ногу, и вдохновенно разглагольствовавшего о какой-то ерунде, — и машинально отметил чрезвычайно высокий магический потенциал оратора. Он потер кончиками пальцев друг о друга, с наслаждением ощутив знакомое чувство маленькой колючей искры, проскочившей между пальцами.
Евронимус обожал благодарных собеседников, которые умеют слушать, не прерывая плавное течение его мыслей, поэтому еще около минуты он продолжал страстный монолог, не обращая внимания на странную неподвижность великосхимника.
Память возвращалась к Михаилу рывками, но быстро и четко. Один из эпизодов прошлого он надолю секунды задержал в сознании, прежде чем опустить в предназначенный ему кластер воспоминаний.
— Клянусь выменем Черной Свиньи, все это по-прежнему выглядит безумной авантюрой, — задумчиво проговорил он, покатав на языке глоток драгоценного вина многолетней выдержки. — Сразу, с первого же хода. К примеру, сможем ли мы сохранить достаточную секретность в стане Врага?
