Стремление вперед — очень важная часть моей натуры. Просто двигаешься вперед — и все тут. Прямо как в «Рядовом Райене» — нельзя остановиться и сказать: «Этот человек мертв», поскольку после этого вы сами будете мертвы в следующую минуту.
Что вы делаете первым делом, приходя утром на работу? Съедаете булочку на завтрак? Выпиваете чашечку кофе? Принимаетесь за привычное дело — сидите, уставившись в окно? Беретесь за дела, которыми вас кто-то осмеливается побеспокоить?
А потом, когда все дела переделаны, вы, наверное, не прочь расслабиться, подумать о последнем матче женской футбольной лиги? Выпить еще одну чашечку кофе?
Тогда вы делаете не то, что сделал бы на вашем месте Макиавелли.
В 1976 году Лу Герстнер стриг собственный газон. Я понимаю, что это трудно сейчас представить, но все же это было целых двадцать пять лет назад, и в то время, я полагаю, Лy Герстнер мог стричь собственный газон. Как-то невольно вдохновляешься, когда в голову приходит такая мысль. Как бы то ни было, вот стрижет он себе газон, и тут происходит нечто ужасное, несчастный случай или что-то в этом роде, и бац — он оттяпывает себе два пальца на правой руке. В те времена техника стрижки газонов была другой, но характер самого Герстнера уже в те времена мало чем отличался от теперешнего. Когда хирург пришивал ему назад недостающие места, он, говорят, просил доктора закончить операцию поскорее. Почему? Потому, что на завтра у него была назначена важная встреча.
Разумеется, встреча была очень важной. Не менее важной, чем два пальца правой руки? Для истинного государя — да.
Побоку все пальцы. Вперед — и только самый полный.
Он убивал бы людей, но только если потом мысль об этом не доставляла бы ему неприятных минут
Одна смерть — это трагедия, миллион смертей — статистика.
Ладно, допустим, Сталин немного пошутил. Но, как всегда, в его шутке была доля правды. Отрезать пару голов тут или там совершенно необходимо время от времени, и излишние сантименты по этому поводу ни к чему.
Макиавелли совершенно ясно высказался по этому поводу, и очень много усилий предпринималось различными людьми, чтобы придать больше гуманизма конкретно данному аспекту его философии. Но, оказывается, совсем не трудно оказаться позади всех, если процесс принятия решений лишить эмоций и морали.
В мире все так стремительно и изменчиво. Компании сливаются. Профсоюзов сильных не осталось. Интернет-миллионеры, многие из которых являются людьми откровенно недалекими, превращают экономику в шутовской базар. Не говоря уж о том, что от консолидации просто спасу нет. Сокращения штатов и производства. Пенсии не хватает на жизнь. У многих, очень многих людей от этих событий в голове полная неразбериха, и они все чаще вздыхают по прошлым временам. И многие, честное слово, готовы лучше ноги протянуть, чем быть частью этого идиотского и порочного современного порядка вещей. Кое-кому, у кого такое настроение, наверное, и следовало бы. Ноги протянуть, я имею в виду.
«Нельзя совершать революцию в шелковых перчатках», — блеснул как-то остроумием по одному поводу Сталин. Как руководители доисторических времен, так и те, кто не так давно ввел новые порядки в работе Белого дома, находили эту мысль справедливой. И действительно, нет ничего плохого в таком взгляде на вещи. Вы — начальник. Вы имеете право работать с теми людьми, с которыми считаете нужным работать. Точка.
Макиавелли, со своей стороны, без проблем давал советы своему начальнику из рода Медичи по поводу полезности уничтожения врагов Государства для всеобщего блага, особенно после корпоративных слияний. Цель в данном случае — трансформация Государства в свою новую и более совершенную форму — на самом деле оправдывает средства, во всяком случае для любого человека, приверженного делу строительства нового Государства.
Но нельзя сказать, что нам не грустно от этого и что мы с самого начала не пытаемся сделать неизбежное как можно менее болезненным.
Нерон, закоренелый развратник и убийца уже к тридцати годам, еще в бытность юнцом пытался попробовать себя в роли примерного кесаря, раздавая деньги, еду и землю многим римлянам, громогласно славя своего предшественника (очень корпоративный подход), вознесясь до положения, возможно, самого популярного певца во всем Риме, исполняя свои творения перед гигантскими толпами народа — вроде Нила Даймонда в зените славы, — при этом всем снизив налоги и в целом стараясь вести себя, как порядочный человек.
А потом он на время стал настоящим кесарем.
До своей смерти (а это произошло, когда ему было тридцать два года) он выходил по ночам на большую дорогу, самолично грабил и убивал невинных граждан, возвращавшихся домой с театра; занимался сексом со многими членами своей семьи, включая свою мать; экспроприировал имения целых социальных групп, когда испытывал недостаток финансов… и другие вещи творил.
Когда кесарь прогуливался на своей яхте вдоль берега, «он проплывал мимо целого рада временных борделей, у входа в которые стояли многие именитые женщины его двора, изображая из себя бандерш, готовых исполнить любую его прихоть», — писал один из очевидцев, добавляя, что «он заставлял своих друзей кормить его ужином; один из них однажды потратил 40 тысяч золотых на пиршество в тюрбанах, тогда как другой еще больше — на пир, где все было усыпано розами».
До боли знакомо, не так ли? На прошлой неделе один из моих начальников заставил меня угостить ужином его и десяток его друзей — чтобы ему не пришлось перегружать собственную кредитную карточку! Ужин потянул более чем на 2000 долларов! И как мне теперь ухитриться не привлечь внимания — с его-то неусыпным оком! — корпоративного ревизионного отдела?
Я просто скажу им, что Морис меня заставил. Уверен, что им не впервой слышать такое оправдание.
Как бы то ни было, пиршеств в тюрбанах более не устраивают. Хотя я слышал об одной заслуживающей внимания прогулке на самолете из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. Несколько важных менеджеров очень крупных компаний. Парочка девчонок. Море кокаина. Все тузы собрались в передней части самолета. Кому-то пришло в голову навестить хвостовой отсек лайнера, где остался «главный». Мужик идет, потом возвращается, лицо у него пепельного цвета. «Пошли скорей со мной», — говорит он своим друзьям, некоторые из которых работают под началом старшего должностного лица, о котором идет речь. Все они направляются в хвост самолета и там, в алькове, видят такую картину: босс вдрызг пьяный, совершенно голый, голова его покоится в ногах шестнадцатилетней девицы, с которой он провел последние пару часов. Он как будто мертв. Они стягивают его с девчонки, пытаются освежить. Он жив. Он просто отключился от избытка кайфа. До конца своих дней теперь эти баловни судьбы вынуждены жить с мысленным образом своего господина и благодетеля, неуклюже склонившегося перед девчонкой- подростком, и это на высоте 35 тысяч футов.
О чем это мы говорили? Ах да. Смерть людей служит на благо Государства. Но нам не доставляет удовольствия эта мысль.
Даже камбоджийский супер-убийца Пол Пот, на совести которого смерти от 1 до 3 миллионов соотечественников, оправдывал свое поведение самыми высокими мотивами. «Я пришел бороться, а не убивать», — говорил он. Хорошо сказано.
Но он действительно убивал людей. Многих и многих. На протяжении своей долгой карьеры преуспевающего менеджера этот беспринципный последователь Макиавелли:
