лицо. Зайца разрубил, а в зайце — утка. Утку разломал — а там яйцо. И уже предчувствуя победу, взял Иван минутный перекур. И разбил яйцо — как били деды золотые яйца личных кур. И в ошметках скорлупы и слизи, медленно стекавшей по стволу, наш Иван-царевич, взгляд приблизив, обнаружил ржавую иглу. И рефлекс, отточенный веками, снова в этом случае не спит: бац! — сломал иглу двумя руками (заработав гепатит и СПИД). И убил Бессмертного Кащея, и дворец Кащея сжег дотла. А национальная идея так же непонятна, как была.
А домой вернулся — там все то же: мусор, грязь, поломанный забор, запах жженой лягушачьей кожи и в глазах жены немой укор. Плюнул на пол, выбил дверь ногою и ушел геройствовать в ночи. Пободался с Бабою-ягою — на лопате сжег ее в печи. Сжег избу куриную в нагрузку, а затем, отчаян и жесток, запихал с размаху прямо в гузку Соловью-разбойнику свисток.
А затем вскричал Иван с тоскою: 'Господи, ну господи, ну шо? Шо бы нам сломать еще такое, чтобы разом стало хорошо? Где же эта штука? Кто я? Где я? А ведь скоро сказочке конец!' Тут национальная идея стала проясняться наконец. Даже сам Господь расправил руку, гордо обводя родимый край: 'Верно мыслишь! Есть в России штука, поломать ее — и будет рай!' В общем, цель, задача и работа — и в быту, и в сказках, и в кино — это взять и поломать чего-то. Но чего — понять нам не дано. И намека не дано нам даже. И подсказок нам не выдал Бог. Пусть, мол, сердце доброе подскажет, пусть, мол, сам покатится клубок…
С этих пор вслепую год от года с колотушкой ходим меж руин. Повезло у Толкиена Фродо — знал чего кидать в Ородруин. Что бы нам такое поломать бы? Но ломаем — и понятно: зря. Вот сожгли помещичьи усадьбы. Вот убили веру и царя, кулака, эсера и кадета, нэпмана, затем большевика. Если кто-то не поломан где-то — значит, не дошла еще рука. Всех переломали, вроде чисто. Счастье наступило? Вот же хер! Ладно, поломали коммунистов. Поломали весь СССР. Если в годы прежнего застоя мы сносили храмы с площадей, то теперь, полив святой водою, разломали статуи вождей. Следом поломали демократов, снова укрепили вертикаль. Что ни поломаешь — все утрата. Что ни поломаешь — будет жаль. Бьемся, бьемся, вкладываем душу, искренне ломаем как никто! Только каждый раз, чего разрушим, все опять окажется не то! Мечемся, как мухи, бестолково, бьемся, как слепые в темноте. Вот недавно выгнали Лужкова, ну а пробки по Москве все те!
Наконец нашли занозу в теле! Вот она, товарищи, ура! Памятник работы Церетели в форме стометрового Петра! Вот она, причина всех несчастий! Вот она, Кащеева игла! Надо распилить его на части! Надо разнести его дотла! Обвалять его в смоле и перьях! Подарить в другие города! И тогда у нас по всем поверьям вмиг наступит счастье навсегда! До небес возвысится культура, возродятся фабрики, кино, и в музей вернется жабья шкура, что спалили мы давным-давно. Пропадут коррупция и пробки, медицина встанет в полный рост… Но никто не слышит голос робкий, а ответ необычайно прост: чтоб Иван-царевич вышел принцем и от бед избавился на раз, поломать-то нужно главный принцип — принцип все ломать, что видит глаз.
9. Червь в Кремле
Поедая лист салата и его зубами рвя, депутат и губернатор обнаружил вдруг червя. Ну и что такого, братцы? С детства будучи червем, как ему еще пробраться к депутату на прием? По какой еще дороге, по инстанциям каким червь, в пути сбивая ноги, смог бы пообщаться с ним? Он, конечно, некрасивый, у него плохой наряд. Но о них, червях России, много ль слышал депутат? Как живут они? Чем дышат? Что едят? И почему? Даже если письма пишут — кто их передаст ему?
Червь прошел такие дали, босиком весь путь бредя, чтоб поведать, как не дали дождевым червям дождя. Как горел торфяник летом у червей в родном краю, как теперь работы нету — нечем прокормить семью. Как от мая и до мая без отгулов, день за днем, головы не поднимая, роют черви чернозем. Пашут, как пахали деды, роют, строят из дерьма — и без сна, и без обеда, и почти что задарма. А над ними паразиты — мухи, комары и тля… Вот и послан был с визитом от простых рабочих, мля.
С давних пор структура власти и достатка на Руси распределена по масти, как колоду ни тряси. Наверху колоды — бубны: дамы, короли, тузы. Там народ не слишком умный, но богаче всех в разы. На морях зимой и летом в дальних странах греют плешь, их развязные валеты ездят в школу за рубеж. Если даже ты шестерка, но шестерка у бубей, не грозит шестерке порка, хоть кого-нибудь убей. И всегда с бубями вместе в складках золоченых ряс неотступно ходят крести — чтоб крестить с экранов нас. Ну и там, на том же пике, благ земных наевшись всласть, все в наколках бродят пики — беспредельно делят власть. То и дело в прессе крику, что неделя, то скандал: пика выстрелила в пику! Пика пику заказал! Диктор, новость не запикав, строит круглые глаза: кто тузом теперь у пиков вместо прежнего туза? Ну а те, кто в огороде, кто не ходит в интернет, это — черви. Только вроде их у нас как будто нет. Пусть живут себе за МКАДом, а не там, где мы живем. Депутату вряд ли надо побеседовать с червем. А вот этот взял и вылез, произвел большой эффект. До чего же был извилист трудный путь его в буфет!
Там, в полях и перелесках, где навоз и бурелом, снаряжали на поездку червяка родным селом. Чтобы там, в кремлевской башне, добрым дядям наверху рассказать, как нынче страшно жить простому червяку. И гонцу в такие дали деньги всем селом нашли: чтоб жуки проехать дали; откупиться чтоб от тли; чтобы в час лихой и поздний, отобрав шутя билет, не схватил его навозник, закатав на пару лет; короеду чтоб любому взятку сунуть за проезд… А не то вдали от дома он возьмет червя да съест. Помахав знакомым лицам — всем, с кем с детства был знаком, — червь неделю шел к столице по грязи да босиком.
Дальше сто прошений слезных, обещаний дать откат, чтобы пара мух навозных пронесла червя за МКАД. Верить мухам подмосковным невозможно с давних пор: кинули парнишку ровно в центре МКАДа на забор. Сутки червь сидел в засаде, а спасла его фигня: вдруг ГАИ кого-то ради МКАД закрыла на полдня. Дальше путь сложней и круче. Только был червяк не лох: ел с опарышами в куче, жил на чердаке у блох, и однажды утром рано у киоска на земле подружился с тараканом, что имел родню в Кремле. Похмелил. И тот за это переправил червяка к тараканам кабинета МВД отдела 'Ка'. Там паук его с балкона в гардероб провел. А в нем — шерсть, каракуль и погоны моль жевала день за днем. Моль сперва ругалась грубо, но потом дала совет: провела червя на шубу тетки, что пойдет в буфет. Таракан буфета гордо в кухню указал рукой. Там червю набили морду черви из бадьи с мукой. Тараканы хлебных полок тоже дали в глаз ему. Путь, что труден был и долог, оказался ни к чему. В синяках, больной и лысый, парень плакал в полный рост… А спасла бедняжку крыса, так как он похож на хвост. Запихнув в листы салата, как бы подчеркнув объем, ждать велела депутата — мол, придет вести прием. Там и ждал червяк, не зная, что в России депутат только пищу принимает, а не всех бродяг подряд.
Но в тот день случилось чудо: сильно морщась, рот кривя, депутат со дна посуды взял да выслушал червя! И рассказ, как червь избитый сам пришел к нему в буфет, депутат запостил в 'Твиттер' и отправил в интернет. У столицы сдали нервы, пресса ощутила зуд: есть в стране, выходит, черви, и куда-то там ползут! И тогда на депутата кто-то сверху крикнул: 'Эй! Мы лишим тебя мандата! Сука, нет в стране червей!'
