Однако после 1890 г. ситуация изменилась; ускоренное промышленное развитие, рождение пролетариата, первые забастовки — все это, казалось, подтверждало правильность марксистской теории и способствовало пропаганде их идей. Голод 1891 г. опроверг теорию народников об экономическом равновесии сельской общины и обнаружил крайнюю отсталость русской деревни. Разочарованные народники устремились в большинстве своем к марксизму, который своей видимой научностью, казалось, мог объяснить происходящее и указать альтернативу царскому самодержавию.
Среди основателей марксистских кружков довольно скоро выделился молодой адвокат В. Ульянов, поселившийся с 1893 г. в Санкт–Петербурге, где он экстерном защитил диссертацию в области права (в 1888 г. он был исключен из Казанского университета за «революционную агитацию»). Для Ульянова первостепенной задачей стало создание марксистской партии, в которую могли бы вступить рабочие, сочетающие борьбу за свои права с идеологической борьбой. В 1895 г. Ульянов едет в Швейцарию на встречу с Плехановым и его соратниками, чтобы осуществить слияние столичных марксистских кружков с группой «Освобождение труда». Осенью 1895 г. была основана новая подпольная организация — «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», первый опыт социал–демократической партии. Однако прошло еще немало лет, прежде чем в России появилась настоящая социал–демократическая партия. Столь медленное развитие событий объясняется многими причинами. С одной стороны, царская полиция, глубоко проникшая в партийные круги, препятствовала организации местных комитетов постоянными арестами. С другой — внутри партии шла борьба мнений по вопросу о революционной тактике. В декабре 1895 г. Ульянов был арестован, заключен в тюрьму, а некоторое время спустя приговорен к трем годам ссылки в Сибирь, где за эти годы он и написал «Развитие капитализма в России». Однако влияние его среди активистов партии в столице было, естественно, весьма ограниченным. То же можно сказать и о другом руководителе социалистов, Ю. Мартове, талантливом журналисте, товарище Ульянова по ссылке.
Успех забастовки рабочих–текстильщиков в Санкт–Петербурге, уступка правительства, согласившегося в июне 18 97 г. на издание закона, ограничивающего рабочий день, способствовали созданию нового течения в кругах социалистов, так называемого экономизма. Как считали теоретики, выступившие на страницах печатного органа социал–демократов «Рабочее дело», необходимо было выдвинуть на первый план экономические требования трудящихся, а борьбу с самодержавием следовало предоставить либералам, отдавая все силы движению за насущные права рабочих и широкому внедрению в массы. Пока шли споры, небольшая группа второстепенных деятелей социал–демократической организации основала в Минске 1 марта 1898 г. Российскую социал–демократическую рабочую партию. Событие это имело чисто символическое значение, ибо, как только закончился съезд, восемь из девяти основателей новой партии были арестованы.
По возвращении из сибирской ссылки Ульянов и Мартов покинули Россию, чтобы поддержать группу Плеханова в борьбе против экономизма в социал–демократическом движении. Важным этапом развития движения стал декабрь 1900 г., когда Плеханов, Аксельрод, Засулич, Мартов, Потресов и Ульянов–Ленин (Ульянов пользуется этим псевдонимом с 1901 г.) начинают издавать в Мюнхене новую газету «Искра». Ленин, ставший в скором времени главным редактором «Искры», с особой четкостью формулирует в статьях свою концепцию организации партии. Через посредство распространителей газеты, вокруг которых организовывались первые ячейки социал–демократической партии, расширился круг ленинской аудитории как раз в то время, когда экономический кризис жестко ударил по рабочим. В 1902 г. вышел в свет основополагающий труд Ленина «Что делать?», где он сформулировал основные направления своей революционной стратегии. Эту работу можно считать первым манифестом большевизма. В ней Ленин высказывался за строго централизованную партию, состоящую из профессионалов, ибо только они смогут увести рабочий класс с пути спонтанной профсоюзной борьбы, принесут ему, сверху и извне, подлинное социалистическое и пролетарское сознание, присущее в полной мере одним лишь ленинцам.
Эта концепция повлекла за собой в 1903 г. известное разделение партии на меньшевиков и большевиков во время II съезда Российской социал–демократической рабочей партии, состоявшегося в Брюсселе — Лондоне (т. к. бельгийская полиция запретила его заседания). Мнения делегатов, голосовавших на съезде, разделились по основному вопросу, а именно по вопросу о членстве в партии (первая статья Устава партии). Ленин предлагал сформулировать ее таким образом, чтобы обязать каждого из членов не только следовать программе партии, но и принимать активное участие в деятельности низовых организаций, связанных с непосредственной революционной борьбой. Данная формулировка противостояла той, которую предлагал Мартов. Мартовская статья, по сути, повторяла устав немецкой социал–демократической партии: быть членом партии — значит активно служить делу реализации ее программы и подчиняться центральным органам управления. Спор шел не только о формулировках, за внешней формой скрывались две противоположные концепции. По Ленину, партия должна была стать организацией с жесткой структурой, строго дисциплинированной, с полным подчинением ее членов. Партия отбирала лучших и наиболее деятельных, будучи авангардом революционеров–профессионалов, только она могла привести к власти рабочий класс в стране, столь отсталой в экономическом и культурном отношении. Мартов же представлял себе партию иначе, на европейский манер — как союз широких кругов различных взглядов, способный привлечь как можно большее число рабочих.
Мартовская формулировка получила незначительное большинство голосов (28 голосов против 23 за ленинскую формулировку). Однако в это большинство входили пятеро делегатов Бунда (Всеобщий еврейский рабочий союз в России и Польше); они требовали автономии внутри партии, а не получив ее, покинули съезд. К тому же двое делегатов, представлявших «экономистов», последовали их примеру. Таким образом, к концу съезда сторонники Ленина оказались в большинстве. По всем признакам такая расстановка сил не должна была привести к расколу. Плеханов, стоявший на ленинских позициях, Мартов и сам Ленин остались втроем ео главе «Искры». Разрыв, однако, оказался окончательным. Ленин был человеком, неспособным на компромиссы, когда речь шла об основном пункте его концепции; Мартов в свою очередь не мог следовать путем, который казался ему ошибочным с политической точки зрения. Таким образом, начиная с 1904 г. Плеханов сблизился с Мартовым, и большинство редакционной коллегии «Искры» порвало с Лениным. После нескольких неудачных попыток сохранить руководство газетой, которая была центральным органом партии, опираясь на ЦК, где большинство сохранялось за ним, Ленин решил основать свою собственную газету «Вперед!». В 1905 г. состоялись параллельно два раздельных съезда — большевиков в Лондоне и меньшевиков в Швейцарии, — закрепивших раскол российского социал– демократического движения на две партии. Он наглядно показал наличие двух принципиально различных стратегических подходов. С одной стороны, стратегию возможного, согласно которой в России следовало применить «проспективу», намеченную Марксом в ходе изучения капитализма и пролетариата на Западе, и, с другой — волюнтаристскую стратегию, порывающую с западной концепцией.
Сосредоточив свое внимание прежде всего на рабочем классе, российские социал–демократы не придавали значения крестьянству, «святой Руси икон и тараканов», как писал о ней Троцкий. Русская деревня была отдана на откуп партии социал–революционеров (эсеров), образовавшейся в 1902 г. после слияния нескольких разрозненных партийных группировок, близких друг другу по убеждениям. По возвращении из ссылки в 1896 — 1897 гг. деятели народнического движения, такие, как Е. Брешко– Брешковская, Гоц, Натансон, при поддержке интеллигентской молодежи — Г. Гершуни в Минске, В. Чернова в Саратове — попытались сформировать небольшие общества революционеров. Их ближайшей целью было скорейшее достижение политической свободы конституционным путем, в перспективе они мечтали о смене политического и социального режима. Эсеры унаследовали от народников симпатии к крестьянам и приверженность терроризму. Подобно народникам 1870 — 1880 гг., они считали крестьян, в отличие от рабочих, подлинными носителями революции и видели в сельской общине ядро социализма на селе, основанного на кооперации и децентрализации.
В эсеровском движении наблюдаются две волны — поколение эсеров начала века существенно отличается от их предшественников–террористов 1870–х гг. Дело в том, что эсеры оказались под влиянием марксизма, хотя многие отрицали возможность его применения в русских условиях. Осознав экономические и социальные изменения в стране, видя, что активистов движения легче найти в городской среде, эсеры сменили тактику. Теперь они уже не делали ставку исключительно на крестьянство и не рассматривали терроризм как единственное средство борьбы. Их партия избрала ряд путей воздействия на массы: в них входила пропаганда не только среди крестьян, но также среди рабочих непромышленных центров, организация стачек, повседневная борьба против налогообложения и бюрократических злоупотреблений,
