28
Вопрос о строительстве крупной радиолокационной станции (РЛС) в районе Красноярска, как не соответствующей договору по ПРО, Шульц поднимал передо мной еще летом предыдущего года. Так начался длительный спор вокруг этого вопроса. Как после выяснилось, советское руководство с самого начала знало от нашего Генштаба, что это действительно было нарушением договора по ПРО, но держало это в большом секрете от послов (включая и посла в Вашингтоне). В результате советские дипломаты продолжали отстаивать нашу ложную версию. А это лишь подрывало доверие между США и СССР. Лишь в начале 90-х годов мы согласились демонтировать эту станцию.
29
Вот как описывает сам Горбачев в своей последней книге „Жизнь и реформы' предварительный разговор с Громыко о его преемнике: „Громыко рассчитывал выдвинуть на этот пост кого-то из дипломатов. Говорил о Корниенко, назвал и сам же отклонил Воронцова, в то время посла во Франции. Упоминалась и кандидатура Добрынина, хотя он его не жаловал, видимо, понимал, что тот во многом ему не уступает, а может быть и превосходит'. Когда же Горбачев назвал кандидатуру Шеварднадзе, то первая реакция Громыко „была близка к шоку'.
30
Весь этот разговор Горбачев так описывает в своих мемуарах: „После XXVII съезда партии секретарем по международным вопросам стал Анатолий Федорович Добрынин. Опытный политик, дипломат, он до той поры не имел прямого соприкосновения с проблемами коммунистического движения. Это его смущало — видно было по беседам. Но расчет мой был на то, что свежий, непредубежденный взгляд поможет ему реализовать новые подходы. Была и другая сторона дела. До 1985 года в силу завоеванного МИД особого положения за ним фактически сохранялась монополия на инициативы в нашей внешней политике. Выдвижение Добрынина позволяло подключить к этому потенциалу международный отдел ЦК'.
31
С 1986 года я работал секретарем ЦК партии и заведующим международным отделом ЦК партии. Одновременно я был избран председателем Комиссии по иностранным делам Совета Национальностей Верховного Совета СССР. После осени 1988 года, когда произошла значительная реорганизация руководящих органов партии, я закончил свою работу в ЦК. С конца 1988 года и до июля 1991 года я был советником Председателя Президиума Верховного Совета СССР по международным вопросам; в этом качестве принимал участие во всех советско-американских встречах на высшем уровне до 1990 года включительно. С августа 1991 года — консультант в МИД СССР в ранге посла, а затем и до сих пор в МИД Российской Федерации. Жизненный круг — к моему удовлетворению — логично замкнулся там, где я начинал и проработал всю свою жизнь.
32
Связи с социалистическими странами Восточной Европы были в ведении другого отдела ЦК партии.
33
Любопытно, что, следуя „классовой терминологии', столь привычной старому составу Политбюро, Горбачев, делясь с коллегами своими впечатлениями об американском президенте, заявил, что Рейган „отличается крайним Примитивизмом, пещерными взглядами и интеллектуальной немощью'. Впоследствии он говорил о Рейгане куда более взвешенно.
34
Горбачев любил заграничные поездки. За шесть лет своего руководства он совершил 40 визитов, побывав в 26 странах: четырежды — во Франции, трижды — в США и ГДР, дважды-в Польше, Италии, Финляндии, ФРГ, Индии, Англии. Так часто не ездил за границу, наверное, никто из руководителей великих держав мира, государств, обустроенных, не отягощенных серьезными внутренними проблемами.
35
Горбачев также полностью уступил Соединенным Штатам обширную морскую акваторию в районе Берингова пролива, богатую рыбой и бывшую предметом спора еще с конца 19 века.
36
На пресс-конференции в Италии, накануне прилета на Мальту, Горбачев четко заявил, что вопрос об объединении Германии это еще дело „нескорого будущего'.
37
Как признает Горбачев в своих мемуарах, он удовлетворился достижением общего мнения с Колем о том, что „следует стремиться к большей синхронизации общеевропейского процесса и процесса объединения Германии'. И ничего больше!
38
Горбачев впервые встретился с только что избранным президентом Бушем в декабре 1988 года за
