— Кто-то выше его есть?
— Есть еще мужики. На машине большой ездят. Американской. Только они с нами не базарят, — Шило сплюнул желтой слюной на пол. Матвей резко ударил открытой ладонью по небритой щеке.
— Черти после себя оставили подготовленных людей, — задумчиво сказал Данил. — Очень плохо. Надо их убирать.
— И чего он хочет твой Генерал? — спросил Матвей пленника.
— Ясно чего! — усмехнулся Шило. — Подмять всех под себя.
— Где он обитает?
— В мэрии на бульваре. Сегодня сходняк там. Как пушка стрельнет. Генерал будет расклад давать.
— Выступать перед народом? — уточнил Данил.
— Ага, перед народом, — хрипло засмеялся Шило.
Данил кивнул Матвею в сторону комнаты. Они вышли и Данил прошептал:
— Надо пойти посмотреть на их сходняк. А этого отпускать нельзя. Здесь замерзнет все равно, так что прирежь его.
— Я его лучше пристрелю.
— Зачем привлекать внимание к дому. У нас здесь машина остается, на бульвар пойдем пешком, — Данил протянул Матвею нож.
— Сам режь, если хочешь, — отвернулся Матвей и закурил сигарету.
— Ты не понимаешь, — убеждал Данил. — Скоро будет война. Тебе надо привыкать работать ножом.
Матвей взял нож и пошел на кухню. Он посмотрел на блестящее лезвие, потом в застывшие от страха глаза бандита и положил нож на кухонный стол. Матвей потянул пленника к себе за шиворот, заставляя мужчину стать на колени. Потом зашел сзади. Взял правой рукой за подбородок, левой обхватил сальный от грязи затылок и резко дернул руками в разные стороны, откручивая голову от тела. Хрустнули шейные позвонки. Пленник упал лицом вниз на грязный пол кухни.
Напарники вытащили труп из квартиры, бросили его в яму к обледеневшим мертвецам. Матвей забрал автоматы бандитов из «скорой», прихватил монтировку и вернулся в парадную дома. Он подошел к обшитой жестью двери, сорвал монтировкой петли вместе с навесным замком.
— Через подвал есть выход в катакомбы, — сказал он Данилу, спускаясь по узким бетонным ступеням. — Мы под землей пройдем прямо к мэрии. Без шума и пыли. Немного в говне вымажемся правда. Смотри под ноги и по сторонам. Тут много крыс.
В катакомбах температура воздуха была на градусов десять выше чем на поверхности. Плотный дух канализации проник в легкие. Данил прижал ко рту и носу платок. Правой рукой, вооруженной фонариком, водил из стороны в сторону по стенам из грязно-желтого ракушняка. Стаи крыс, издавая пронзительный писк, разбегались под ударами светового луча. Данил почувствовал, как хлюпающая под ногами жижа начала проникать в ботинки. От постоянных поворотов в разные стороны Данил совершенно перестал ориентироваться в пространстве. Ему не хватало кислорода, закружилась голова и начало тошнить. Данилу казалось, что они уже час ходят по большому кругу. На стенах чередовались похабные надписи и рисунки с лозунгами оставшиеся с войны: «Бей фашистов!», «Гитлер капут!», «За Родину!». На одной из стен Данил разглядел изображение обнаженной по пояс девушки в солдатской пилотке и погонах старшего лейтенанта на голых плечах.
Толстые красные стрелки, нанесенные аэрозольной краской, указывали путь, но Матвей уверенно шел по пересекающимся и разветвленным коридорам, не обращая внимания на указатели. Напарники проходили просторные залы с вырубленными в камне лежанками, сложенными из ракушняка столами и пугающей глубины колодцами. Мимо заваленных камнем проходов и развороченных железных решеток, открывающих ходы в душные от темноты коридоры. «Кому поверил — тому и раб!» — прочитал Данил надпись на стене. Задумался об уместности в катакомбах этой фразы и чуть не расшиб голову о низкий потолок, который опускался все ближе и ближе к полу. Матвей, согнувшись пополам, остановился в маленьком зале — направо вел широкий коридор. Слева чернела узкая дыра завала.
— Это к морю, — Матвей махнул рукой в сторону коридора и полез в дыру.
— Во, блин, — сказал Данил, протискивая широкие плечи в узкий лаз. Впереди маятником двигалась задница Матвея.
Напарники вывалились на бетонный пол. Дышать стало легче, но канализационная вонь не уменьшилась.
— Тихо, — сказал Матвей, — мы пришли.
Данил только сейчас услышал раздававшийся сверху монотонный гул человеческих голосов. Матвей поставил «Калашников» под стенку и начал подниматься по вмурованным в бетонный колодец металлическим скобам. Через квадратное отверстие люка Шувалов увидел чью-то промежность, затянутую в джинсы. По разговорам на поверхности Матвей понял, что собрание еще не началось.
— Вылазить наружу опасно, — сказал он Данилу, — мы слишком отличаемся от этих обезьян. Наш люк в пятнадцати шагах от лестницы мэрии. Так что услышим все.
Шувалов отошел от колодца люка и закурил. Данил достал пистолеты, вложил новые обоймы, потом проверил автомат.
— Ты чего задумал? — спросил Матвей. — Их там около сотни.
— Главарей надо убрать, — с твердой решимостью в голосе сказал Данил.
— Придем со снайперскими винтовками и уберем с дистанции. Ты в ритуальном самоубийстве передумал участвовать? Решил здесь лечь?
Данил опустил автомат. Матвей задумчиво курил. На бульваре слышались крики пьяной толпы. Раздался мощный, гулкий звук выстрела из крупнокалиберной древней пушки, стоявшей в виде украшения возле старого здания городской думы. На головы Данила и Матвея посыпалась пыль с потолка. Толпа хором закричала что-то нечленораздельное. Матвей поднялся к люку, Данил втиснулся в узкий колодец рядом с ним.
— Здорово, воины! — На площади, гнусавя, залаял мегафон. Матвей отметил, что говоривший стоял при входе в мэрию. — Хватит бухать! Зима на носу! Надо харчами затариваться! Через три дня идем по селам дань снимать! Всем протрезветь за это время!
Данил подтянул к себе автомат. Матвей схватился за ствол:
— Лезь в дыру, сейчас я этого агитатора гранатами забросаю. Лезь, говорю! А то может обвал быть.
Данил нехотя спустился. Матвей зло оглянулся на него, потом уперся рукой в крышку люка — сверху кто-то стоял. Шувалов направил пистолет в квадратное отверстие и нажал спусковой крючок. После дикого вопля давление сверху прекратилось. Матвей мощным рывком откинул люк в сторону и спрыгнул на пол. В колодец заглянули удивленные морды. Матвей дал по ним очередь из автомата, сорвал чеку и навесом, по широкой дуге, кинул гранату в сторону главного входа в мэрию. Раздался взрыв. По предположениям Матвея слева от цели. Немного подкорректировав мысленную траекторию, Шувалов метнул вторую гранату и бросился к лазу.
Возвращались напарники на максимально высокой скорости. Данил еле поспевал за решительным шагом Матвея. Через полчаса бега по запутанным коридорам катакомб, напарники выбрались наружу в парадной дома Шувалова. Данил вышел во двор и глубоко вдохнул ночной морозный воздух, резанувший болью по легким. Данила неожиданно вырвало желчью на снег.
— Не привык ты к городу, лесной житель, — похлопал его по спине Матвей. — А это еще что за чучело?
Подпирая спиной бампер «скорой» на земле сидела девушка. На бледном, худом лице четко выделялись скулы, остро торчал обтянутый кожей нос. Глаза девушки были закрыты. Из-под вязаной шапочки торчали слипшиеся серо-белые волосы. Матвей открыл флягу со спиртом, сделал большой глоток и сунул жестяное горлышко девушке под нос. Она скривилась, отдернула голову и открыла глаза.
— Поедешь с хорошими дядями-докторами? — спросил Матвей. — Согреем, накормим.
Девушка слабо кивнула головой. Шувалов усадил ее в кабину между собой и Даниилом, влил девушке
