– Поглядите на проклятую штуку, – сказал Гвалт. – Надписи по краям… они могут быть на эрлийском.
– Да нет, – пробурчал Лоб. Он разобрал один из кинжалов – на столе лежали навершие, несколько винтиков и заклепок, деревянная обернутая кожей рукоять, гарда с прорезью и тонкое лезвие. Кажется, солдат не может сообразить, как теперь соединить все это воедино.
– Некоторые буквы…
– Эрлийский и летерийский исходят из одного старого языка.
Гвалт поглядел подозрительно: – А ты откуда знаешь?
– Я не знаю. Идиот. Мне так сказали.
– Кто?
– Наверное, Эброн. Или Шип. Какая разница? Кое-кто, знающий кое-что. Вот и всё. Худ, у меня от тебя мозги заболели. Посмотри на мешанину.
– Это твой ножик?
– Был.
Брюллиг увидел, как Лоб склонил голову к плечу. Вскоре солдат сказал: – Шаги внизу лестницы. – Одновременно его руки замелькали размытыми пятнами… и когда Гвалт подходил к двери, Лоб уже насаживал навершие на рукоять. Кинжал полетел в направлении Гвалта. От поймал его одной рукой, даже не замедлив шага.
Брюллиг шлепнулся на кресло.
Мазан Гилани встала, доставая из ножен у пояса два зловещего вида клинка. – Хорошо бы получить назад родной взвод, – буркнула она и сделала шаг поближе к Брюллигу. – Не шевелись.
Он кивнул. Во рту стало сухо.
– Похоже, это доставка эля, – сказал Лоб от двери; Гвалт отомкнул ее и чуть приоткрыл, чтобы выглянуть в щель.
– Вроде. Но сапоги стучат неправильно.
– Это не старый пердун и его сынок?
– Совсем не похожи.
– Ну ладно. – Лоб сунул руку под стол и вытащил арбалет. Воистину иноземное оружие, целиком из железа – или из чего-то вроде летерийской стали. Тетива была толщиной в большой палец мужчины, положенная в вырез стрела снабжена крестовидной головкой, явно способной прошить летерийский щит как бересту. Солдат поднял предохранительный коготок и как-то закрепил его в этом положении, а затем сдвинулся в угол комнаты.
Гвалт отошел, когда шаги приблизились; он произвел серию жестов, Мазан Гилани неразборчиво буркнула в ответ. Брюллиг услышал за спиной треск ткани, миг спустя между лопаток уткнулся кончик кинжала, прошедший прямо сквозь спинку. Она склонилась: – Будь милым дурачком, Брюллиг. Мы знаем, кто эти двое, мы догадываемся, зачем они пришли.
Бросив взгляд на Мазан Гилани и кивнув один раз, Гвалт шагнул к двери и широко ее открыл. – Ну, – протянул он на ужасающем летерийском, – кто же это? Капитан и ее старпом. Так быстро растрясли денежки? Зачем вы таскаетесь с элем?
Снаружи раздался низкий рокот: – Что он сказал, капитан?
– Что бы ни сказал, сказал плохо. – Голос был женский. Брюллиг нахмурился. Он уже слышал его! Лезвие еще сильнее вдавилось в спину.
– Мы принесли Трясу Брюллигу его эль, – продолжала женщина.
– Как мило, – отвечал Гвалт. – Мы проследим, чтобы он его выпил.
– Тряс Брюллиг мой старинный друг. Я хочу увидеться с ним.
– Он занят.
– И чем же?
– Думает.
– Тряс Брюллиг? Реально сомневаюсь. И кто ты такой, во имя Странника? Ты не летериец. Ты и твои дружки ошиваетесь в таверне, но ни один из вас не был здесь заключенным. Я поспрашивала. Вы с необычных кораблей, что встали на якоря в гавани.
– Ну, капитан, все просто. Мы пришли отгонять лед. За это Брюллиг нас наградил. Гости. Королевские гости. Мы рады составлять ему компанию. Он все время мило улыбается. Мы тоже.
– Думаю, вы милые идиоты, – прорычал мужчина снаружи (по всей вероятности, помощник капитана). – Мои руки устали. Отойди и дай мне внести чертову штуку!
Гвалт обернулся и поглядел на Мазан. Та шепнула по-малазански: – Почему ты пялишься на меня? Я всего лишь должна помогать ему держать рот на замке.
Брюллиг слизнул пот с губы
Гвалт снова поглядел на Мазан Гилани; хотя они не произнесли ни слова, но мнениями как-то обменялись, потому что солдат пожал плечами и отступил, крякнув: – И вот появляется эль.
Брюллиг смотрел на двух гостей. Первый – Скорген Кабан по кличке Красавчик. Что означает… да. Почти что король улыбнулся: – Шерк Элалле. Ты не постарела ни на день с нашей последней встречи. И, Скорген, опусти флягу, или вывихнешь плечо и добавишь к списку телесных пороков косорукость. Вскройте треклятую штуку и давайте напьемся. О, – добавил он, когда увидел, как пираты восприняли солдат (Скорген аж подпрыгнул, увидев в углу Лба со взведенным самострелом), – это мои, королевские, гости. У двери Гвалт. В углу комнаты Лоб. А эта милашка, положившая ручку на спинку трона – Мазан Гилани.
Шерк Элалле взяла один из стульев от двери и перенесла, чтобы сесть напротив Брюллига. Положила ногу на ногу, уперла руки в бока. – Брюллиг, ты жалкий наполовину безумный ублюдок. Будь мы наедине – тотчас свернула бы набок твою обвислую шею.
– Не могу сказать, что потрясен подобной враждебностью, – ответствовал Тряс Брюллиг. Он вдруг начал радоваться, что вокруг охрана из малазан. – Но, знаешь ли, я не такой уж дурной, как ты вообразила. Ты никогда не давала мне шанса объясниться…
Улыбка Шерк была одновременно обворожительной и мрачной. – Ну, Брюллиг, ты не из тех, кто любит объясняться.
– Люди меняются.
– Никогда не замечала.
Брюллиг постарался не пожимать плечами – это создало бы глубокую ножевую рану в спине. Он просто поднял руки ладонями кверху: – Давай оставим прошлое в стороне. «Вечная Благодарность» надежно укрылась в моей гавани. Груз выгружен, в твоем кошеле бренчит монета. Воображаю, как тебе не терпится покинуть наш благословенный остров.
– Вроде того, – отвечала она. – Увы, у нас возникли трудности с… гм… разрешением. Выход блокирует самый большой из виденных мною чертовых кораблей, а у причала стоит скромная такая боевая галера. Знаешь, – добавила она, быстро улыбнувшись, – это похоже на некий вид… э… блокады.
Кончик кинжала отодвинулся от спины Брюллига; Мазан Гилани вышла из- за кресла, вкладывая оружие в ножны. На этот раз она заговорила на совершенно незнакомом Трясу Брюллигу языке.
Лоб снова нацелил арбалет, на этот раз в Брюллига, и ответил Мазан на том же наречии.
Скорген склонился над флягой, выбил затычку ударом ладони и распрямил спину. – Во имя Странника! Что такое творится, Брюллиг?
