Буря Жнеца

не могут. Агенты фактора проникли в каждый летерийский легион, и среди них… Странником проклятые ассасины. Мастера Яда.

Ей нравится этот воин, хотя он так суров. Но это же общая черта всех Эдур. Он очевидно умен, и вместе с тем… наивен.

Ясно, что Летур Аникт давно прознал о жалких неофициальных попытках полудюжины Смотрителей объединиться; фактор надеется устранить незрелую угрозу здесь и сейчас. Во время экспедиции.

– Проблема с Бролом Хандаром, – сказал тогда фактор. В полутьме секретного кабинета его круглое лицо казалось бледным словно камень.

– Господин?

– Он без санкции превышает полномочия, тем подрывая традиционный круг обязанностей Фактора пограничной провинции. Его амбиции вовлекли в сеть других. Увы, последствия будут ужасными.

– Ужасными? Скоро ли?

– Атрипреда, вам я обязан рассказать. Истопаты теперь занимаются не одними лишь летерийскими гражданами империи. Появились очевидные доказательства заговора среди Эдур. Против государства, может быть, и против самого Императора.

«Абсурд. Считаешь меня дурой, Аникт? Против государства и против Императора – разные вещи. Государство – это вы и люди вроде вас. Государство – это Совет Вольности и Патриоты. Государство – Канцлер и его приспешники. Заговор Тисте Эдур против них, попытка искоренить коррупцию кажется мне вполне вероятной. Они владеют нами достаточно долго, чтобы изучить завоеванную империю; они начинают соображать, что случилось иное, тихое завоевание, и в нем они оказались покоренной стороной.

Тисте Эдур – народ прежде всего гордый. Они не потерпят поражения. Тот факт, что их победили трусы, в точном значении этого слова, язвит еще сильнее. Я не удивляюсь, что Хандар и другие начали компанию вырывания «сорняков» – летерийцев, захвативших управление страной. Не удивляюсь и степени, в какой Эдур недооценивают врага».

– Э… господин… Я офицер армии Летера. Мой командир – сам Император.

– Император правит всеми, Атрипреда, – тихо улыбнувшись, отвечал Аникт. – Заговор среди сородичей прямо подрывает позиции верных. Тех, что приносят великую личную жертву, поддерживая работу государственного аппарата.

– Людей вроде вас.

– Точно.

– Чего вы просите, господин?

– Брол Хандар станет настаивать на участии в карательной экспедиции. Я думаю, он замышляет объявить захваченные земли своими. – Он повел рукой. – Не сомневаюсь, что во имя блага империи или еще какого – то бессмысленного лозунга.

«То есть – как ты сам сделаешь?» – Я постараюсь отговорить его, господин, – заявила она вслух. – Это будет небезопасно…

– Воистину так. Я к тому и клоню. – Летур Аникт откинулся на спинку кресла. – Увы, но вам не одержать победы в споре. Смотритель поедет с вами. Примет возможный риск.

«Риск, да. Он будет думать, что опасны овлы».

– Я сделаю все, чтобы сохранить его жизнь.

Фактор простер руки. – Разумеется! Это ваш долг, и мы оба знаем, какими подлыми могут быть овлы, особенно под командованием Красной Маски. Кто может предсказать, какие хитрые засады он приготовил вам с целью уничтожения командиров и прочих важных персон. Да, Атрипреда, вы выполните долг, ничего иного я не ожидаю от вас. Но напоминаю: Брол Хандар замешан в измене.

– Так пусть Орбин Правдоискатель арестует его. «Если осмелится, выставит на всеобщее обозрение ваши намерения. Вы еще не готовы».

– Мы, – отвечал фактор, – будем готовиться к его возвращению.

«Так скоро?» – Император извещен о развитии событий, господин фактор?

– Извещен. Иначе не были бы задействованы истопаты. Я думал, вы сами понимаете.

Она тоже так считала. Даже Карос Инвиктад не станет действовать без разрешения.

– Это все, господин?

– Да улыбнется Странник вашей погоне, Атрипреда.

– Спасибо, господин.

Все идет по предсказанию Аникта. Брол Хандар поедет с экспедицией, отвергнув все доводы против. Она прочитала его лицо, поняла, что Смотритель преисполнился энергией и волей, нашел наконец твердую почву под ногами. Осознал, кто его настоящий враг. Причина неминуемого поражения – вера Эдур, будто он сделает первый ход.

Она произнесла: – Смотритель, извините меня… я должна переговорить с офицерами.

– Разумеется. Когда ожидаете встречи с врагом?

«Дурак, она уже началась!» – Господин, это зависит от того, бежит ли он или идет на нас.

Смотритель наморщил лоб. – Вы боитесь Красной Маски?

– Страх, вызывающий уважение – хорошая вещь, господин. Да, я боюсь Красной Маски именно таким образом. Вскоре он тоже научится бояться меня.

Она отъехала к войску, отыскивая не офицеров, а одного человека, конника Синей Розы, более высокого и смуглого, чем все.

Вскоре она нашла его, подозвала жестом и поехала рядом по обочине дороги. Говорила она о двух вещах одновременно: громко, так чтобы слышали все – о здоровье лошадей и тому подобных повседневных делах, а тихим тоном – о том, что должен был узнать только он.

***

– Что такого ты видишь на запятнанном горизонте, чего нельзя стереть, заслонив рукой?

Красная Маска оглянулся на иноземца.

Анастер Тук улыбнулся: – Поваляться в отходах человеческого рода – вот что я готов посоветовать всякому нарождающемуся поэту. Ритмы прилива и отлива, наследие всего, нами отброшенного. Богатство ночного золота.

Красная Маска решил, что чужак не вполне здоров умственно. И не удивился. Кожа да кости, весь покрыт коростой и ссадинами. Он хотя бы уже может стоять без палки, да и аппетит вернулся. Маска считал, что вскоре иноземец оправится. Хотя бы физически. Рассудок бедняги – другое дело…

– Твой народ, – продолжил Тук, – не верит в поэзию, в силу простого слова. О, вы поете, когда приходит рассвет или закатывается солнце. Поете штормовым тучам, волчьим стаям и сброшенным рогам оленя, найденным в траве. Поете, определяя порядок нанизывания бусин на леску. Но в песнях нет слов, одни тональные вариации, бессодержательные словно песни птиц…

– Птицы поют, – вмешался стоявший рядом Натаркас, покосившись на заходящее солнце, – чтобы сказать другим: мы живы. Поют, предупреждая об хищниках. Поют, привлекая подруг. Поют все дни свои, а потом умирают.

– Ладно, – согласился иноземец. – Неверный пример. Вы поете как киты…