украл ее?
— Да ты псих, Митя! Эту книгу написал я! Я не спал ноча…
— Я псих?! — Митю перекосило, он вскочил с лавочки и бросился на меня с кулаками.
Хотя по комплекции я несколько покрупнее, чем Митя, совладать с этим взбесившимся 'писателем' оказалось непросто. Несколько его ударов достигли цели — левый глаз мгновенно заплыл, а на губах я почувствовал солоноватый
вкус крови. Но ему тоже досталось — я со всей силы врезал Мите в пах и он согнулся, что-то неразборчиво крича. Я сразу обхватил его за горло и стал душить, но Мите удалось вывернуться и мы покатились по траве, вцепившись друг другу в глотки.
Я чувствовал, что задыхаюсь, но мне было на это наплевать. Свои пальцы я крепко сжал на Митином горле и отпускать не собирался.
Так же, как и он.
В глазах темнело, я уже ничего не соображал; откуда-то издалека в мое сознание врывались чьи-то голоса: 'Отпусти! Давай! Осторожно!'. Потом я почувствовал укол в правом предплечье, а через несколько секунд я потерял сознание.
Два санитара в белых халатах стояли возле серого пятиэтажного корпуса психиатрической лечебницы и курили. У одного из них в руках была большая красная книга, на которой темно-синими буквами было оттиснуто:
ЯРОСЛАВ ГАШЕК ПОХОЖДЕНИЯ БРАВОГО СОЛДАТА ШВЕЙКА
Санитар без интереса перелистывал книгу, иногда задерживаясь на ярких цветных иллюстрациях к роману.
— Чего они не поделили? Вроде смирные такие… И, кажись, друзьями были… — задумчиво пробормотал он.
— Психи. — равнодушно бросил другой. — Один вон птицей себя представил и с пятого этажа упорхнул башкой в асфальт, мозги на несколько метров разлетелись. Эти вот из-за книги поскубались. Кто знает, что у них в головах?
Он затянулся, отбросил в сторону окурок и повторил:
— Психи.
Щенок
- Это короткошерстный терьер. — авторитетно заявил мой приятель, когда мы с ним гуляли по Птичьему рынку. Палец его ткнулся в рыжего щенка и замер в этом положении.
— Сам ты терьер! — ужаснулся я незнанию своего товарища. — Это таиландский пудель.
— Да ты чего! Ты глянь на его окрас…
— Причем здесь окрас, вон у него хвост как…
— Кто ж по хвосту породу определяет? — влез в наш спор продавец щенка. — по ушам надо смотреть. Вы, господа, видите перед собой редкостный экземпляр карликовой шотландской таксы.
— Да какая же это такса, терьер это! — не сдавался мой приятель.
Через полчаса щенка уже обступила приличная толпа собаководов и любителей. Назывались такие породы, как бразильский рыжий терьер, помесь пикинесса и чау-чау, просто дворняга.
— Да не дворняга это! — кипятился продавец. — Я вам сейчас документы покажу.
— В задницу засунь себе документы! — презрительно выкрикнул какой-то мужик в очках. — Я тебе сам какие хошь документы покажу, знаем мы это!
Дело подходило к драке и тут в центр толпы протиснулся милиционер.
— В чем дело? — хмуро поинтересовался он у меня. Я объяснил суть проблемы.
Милиционер с минуту подумал, а потом нагнулся к щенку.
— Ты кто? — грозно спросил он щенка в мгновенно наступившей тишине.
— Эрдель-терьер. — тоскливо вздохнул щенок. — Честное слово, эрдель-терьер.
Милиционер повернулся к толпе:
— Всем ясно? Тогда расходитесь. Нечего тут митинговать.
Выходя с рынка, мой приятель остановился.
— А все-таки интересно, такой маленький, а уже знает свою породу.
— Акселераты. — поддержал его я. — Сейчас их много таких, способных.
***
Анафема
Пусть проклято всё будет в мире
Где мы живем и раньше жили
Законы, рамки, постулаты
Вся нищета, тот, кто богатый.
Анафема на ваши главы
Пусть упадет аки булава.
Чтоб пошатнулось мироздание
Чтоб отовсюду шли стенания
Дома сравнялись все с землёю
И чтоб залилось всё водою
Я проклинаю тех, кто верил
И тех, кто смуту в разум сеял
Кто людям нес добро и радость
И тех, кто приносил лишь гадость
Работал кто в последних силах
И кто тянул из них все жилы.
Я проклял тех, кого не знаю
И тех, кто рядом окружает
Пусть будет проклята погода
Причем в любое время года
И к гневу Божьему взывая
Всего я больше проклинаю
Стихотворение вот это,
Себя, бездарного поэта.
***
