Тимати, в Европе иная культура! Это даже не Украина! Там хватает своих арабов и турок, желтых от кокаина, заросших до самого воротника татуировок черным лишаем. Давай в Лужниках тренируйся пока! В Европу — не разрешаем! Зачем там звезда российских программ гламурная Юлия Волкова? Выпей еще силикона сто грамм! Езжай помяукай в Сколково! Вас если ценят, так только у нас: кабаки и плацкартные полки; парни в трениках 'Адидас' да их пергидрольные тёлки.
Кому в Европе сгодишься ты, эстрадник Михайлов Стас? Любимец одной президентской четы и новостей ИТАР-ТАСС? Наверно, считаешь, что очень крут? Пишешь душевные строки? Так знай же: в Европе шашлык не жрут! И не поют караоке! Там неизвестен Дима Билан, хоть разбросай листовки! Это у нас он великий талант — в каждом ларьке на оптовке. Вы с детства усвоили хорошо, от мамки своей, от папки — что бабки делают всякое шоу, что самое главное — бабки. И пел под фанеру дутый кумир, песня как мыло мылилась. На бабках и вправду держится мир — да только не тех, что вам мыслилось!
Время вышло, прислужники зла, слуги искусства драного! Достойная смена вам подросла: бабки деревни Бураново! Вот так старухи! Сильны и мощны! Крепко ступает валенок! Пенсионерки нашей страны вышли на сцену с завалинок! Символ старинной удмурдской тоски с мощным вокальным опытом! Кофточки, вязанные носки — и нет оголенной жопы там! Вот он, вокал мелодичных фраз по-русски и по-английски! Без этих колготок, боа и страз, наклеенных на пиписьки! Они побеждают без всякой борьбы, святые, словно икона! Как чисто ноты слетают с губы, не тронутой силиконом! Эти напевы, как сон наяву, крепко цепляют за душу! Ох, 'Евровидение' порвут — зубы железные бабушек!
Вон он, вот он российский язь, какого давно не видывали! Бабки, соперников не боясь, выступят на 'Евровидении'! Вот он, достойный отпор говну, халтурщикам нашим наука! Бабки представят нашу страну вместо бездарных внуков! Бабки с глазами всезнающих сов в старом удмурдском халате! Хватит на сцене поющих трусов! Гомиков, педиков — хватит! Прочь их со сцены гони, толкай, как мух навозных с террасы! Старость — и радость, и просто кайф: на фоне сплошных пидарасов!
Бабки вернутся с победой домой, взявши призы в охапки. Вот оно счастье, боже ж ты мой! Не подведите, бабки! Пойте! Пляшите! Варите морс! Ваши соперники биты! Спойте им Цоя! Спойте им 'Дорз'! 'Роллинг Стоунс' и 'Битлз'!
Я за культуру теперь не боюсь! Пусть видят в Европе зрители, что нам оставил Советский союз, кроме ракет-носителей! Есть еще в Киеве бузина! Дядьки есть в огородах! Бабки, смотрит на вас страна! Вы надежда народа! Как кавалерия на скаку, стану за бабок биться я!
Жаль, 'Евровидение' в Баку... Боюсь не поймут, провинция...
9. Баллада о Роскосмосе
Пойте, кнопки мои, кнопки плоские! Ой, гуди, вентилятор из корпуса! Стих сложу я про страсти московские в федеральном агентстве Роскосмоса. Как по случаю праздника женского гости съехались важные к ужину: ой, министры дворца президентского, да ученые всякие нужные, да конструкторы всяческих спутников, инженеры ГЛОНАССа да компаса, да еще пара сотен сотрудников — во главе с руководством Роскосмоса.
'Ой, садитесь за стол, ой, мы рады вам! Ой, бухла накупили да пищи вам!' — так встречала гостей в зале актовом чудо-женщина Анна Ведищева: королева да гордость российская, да начальник пресс-службы дирекции — ой, встречала гостей белой сиською, да в трусах из последней коллекции, в сарафане с открытым животиком, и в поклонах сгибалась, да полностью (как учили приемам эротики все ее предыдущие должности).
Ох не долго ж нам сидеть в ожидании! Поднимайте же скорее стаканы вы! Сам Поповкин-генерал, главный в здании, скажет тост про технологии нановы! Вся научная элита российская здесь сидит уже с глазами поддатыми: космонавты с их родными и близкими, академики наук с кандидатами, да чиновники с большими погонами, да начальники с медальками броскими — выпивают за 'Бураны' с 'Протонами', да над 'Шаттлами' смеются заморскими: 'Мы ракеты хоть из досок неструганых понастроим на заводах прокуренных! Потому что есть в России наука-нах! Потому что есть в России культура-нах!'
Ох, директор наш Поповкин всё празднует! Да невесело его подчиненному — ох, вовсю терзают мозг мысли разные замдиректора его, Парамонова: не глядит на осетров с поросятами, не танцует средь застольного вечера — раздевает он Ведищеву взглядами, хоть раздеть на ней, пожалуй, и нечего. А как вынесли оленя тушеного, как рыгнули над столом гости сытые, так спросил Поповкин вдруг Парамонова: фиг ли руку ты засунул в трусы-то ей?
Воцарилась над столом злая пауза, академики притихли да лекторы: стало слышно, как шумит речка Яуза, под землей говно сливая в коллекторы. И поднялся Парамонов, потупившись, и услышали ответ Парамонова: 'Хоть в приказе обо мне хреноту пиши! Хоть зарплату мне урежь миллиона два! Всё как есть скажу по должности старшему, алкоголем, как и я, разогретому: сунул руку я в трусы секретаршины от большой своей любви, лишь поэтому! Потому что красота да романтика! Притяжение сердец да эрекция! Че ты смотришь на меня, губы бантиком? И ваще, чего те надо, дирекция?!'
Встал Поповкин над столом в белом кителе, размахнулся он ГЛОНАССовским модулем, и собравшиеся разом увидели, как заехал Парамонову в морду им! Парамонов встал с настила коврового, в полный рост поднялся перед Поповкиным, поднял с блюда осетра двухметрового, да директора отшлепал по попке им!
Повскакали люди с мест, даже тучные, заорали все гурьбой с матерщиною. И скандирует элита научная: 'Сука, дай ему в табло, будь мужчиною!' Зашумела вся научная братия. И швырял директор РАН с блюда овощи: 'Накажи козла как есть, по понятиям! Ты иначе не пацан! Ты ссыкло ваще!' Прилетел в башку фужер, кем-то пущенный, в челюсть въехал ананас частью колкою. Сука, двинь ему уже, ты опущенный! Академик ты у нас или тёлка-йоп? Мы в науке аппаратостроения как накатим водки для настроения, как приделаем на цепь пару спутников, да идем лупить на улице путников! Зашумели, заорали ученые, закусили огурцом спирт этиловый, после вынули заточки точеные и пошло у них крутое мочилово.
И очнулись поутру в перевязочной — все в бинтах и с перебитыми мордами. В настроении довольном и сказочном: так как смелые они, так как гордые, так как сильные они и бесстрашные, доказали всем вокруг, что не клоуны, что в натуре господа очень важные, что в натуре пацаны, не ссыкло они! Пусть сидит в своих штанах перестираных — от Америк и Европ до Японии — вся толпа ученых-нах, всего мира-нах. Чо, кому неясно-йоп? Чо не поняли?
В болдинских просторах, на опушке, средь берез, рябины и ольхи, написал поэт товарищ Пушкин неполиткорректные стихи. Удалившись от столицы шумной, занимался Пушкин ерундой: пасквиль сочинял неостроумный — про попа с работником Балдой. В этом тексте не прошел он мимо нездоровых экстремистских тем. И разжег такую нетерпимость, что нагадил в душу сразу всем. Хамски, неумело и
