В долю секунды Майк схватился за голову — из нее торчал острый кусок металла, а кровь заливала ему лицо. Он свалился, как тонна дерьма. Мы с Марсом были в шоке и не двинулись с места, и тут Десниа сдернул с себя одеяло и вытащил огромный гребаный меч. Я не дурю тебя — меч был все равно как в кино. А потом он вскочил с коляски. Тут Джонни решил, что пора вмешаться. Но слишком поздно: старый чувак сжался в комок, прыгнул, взмахнул мечом и отхватил кусок от Марсовой ноги — представить невозможно. В смысле — кровь хлестанула вокруг, а из бедра свисал хрящ. Марс бухнулся на пол и завыл, как баньши.
А Десниа не остановился. Он, продолжая удар, как долбаный танцор, повернулся прямо ко мне и снова взмахнул мечом. Повезло, что у меня в руках был ломик, и я поднял его перед собой в последний миг. Это отразило удар, но все же лезвие задело мне грудь слева. Не знаю, как это вышло, просто само собой, но я махнул ломом и попал ему по щиколоткам. Он упал, а я поднял глаза и увидел, как Чо-Чо вылезает в открытое окно. Я бросил лом, вцепился в мешок, бегом пересек комнату и нырнул головой вперед вслед за ним.
Приятель, я еще на ноги не успел встать, как Десниа высунул свою лысую башку из окна, чтобы прыгнуть за нами следом. Мы побежали на задний двор, в тот угол, где стоял освещенный сарай, но ведь там еще был этот чертов десятифутовый забор! Первой моей мыслью было перепрыгнуть через него, но я эту мысль откинул, потому что старик был уже на улице. Он бы просто разрубил нам задницы. Мы прижались спинами к забору и приготовились отбиваться.
Десниа медленно подошел к нам, прижав меч к боку. В свете лампы над сараем я увидел, что он потерял очки, и уж не знаю, как у него получалось так махать мечом, потому что глаза у него были не просто слепые — их вообще не было. Никаких глаз, просто две сморщенные сраные дыры в голове.
Когда Десниа оставалось до нас три фута, Чо-Чо поднял распятие, висевшее у него на шее, как в фильмах о вампирах, — чтобы защититься. Старик почти беззвучно рассмеялся. Потом медленно поднял меч, приставил его к шее Чо-Чо, чуть шевельнул запястьем и слегка уколол его, так что пошла кровь. После этого Десниа уронил меч и повернул прочь. Он сделал два шага, и тут его ноги подкосились. Он упал, как мешок репы. Я издали слышал, как все еще орал как сумасшедший, Джонни, а над всем этим шумом — вой полицейской сирены. Чо-Чо и я, опираясь на стенку сарая, перелезли через забор и смылись оттуда вместе с золотом.
Звучит дико, да? Старик, блин, в один миг превратился в гребаного Зорро! Клянусь, это правда. Марсианин этой же ночью умер, на коврике в гостиной у старика. Лезвие перерезало артерию, и он истек кровью раньше, чем приехала «скорая». Более того, самого старика тоже нашли мертвым — сердечный приступ. Но прикинь — Волчара смылся. Пока мы торчали на заднем дворе, подпирая забор, он пришел в себя, выдернул металлическую хрень из головы и смылся, не дожидаясь копов.
Мы оставили Марсову машину там, где она стояла, и грабеж списали на него. Мария держала рот на замке. Мы все на время залегли на дно. Я спрятал шахматные фигуры под оторванную половицу в мамашиной спальне. Одно хорошо — я был уверен, что больше никто не знает, что они были у Десниа и мы их украли. Я подумал, что если мы немного подождем, то я смогу их толкнуть, и все будет класс. И все-таки меня здорово напугало случившееся — смерть Джонни и как это произошло. Я чувствовал — что-то здесь не так.
Месяца через два после грабежа в три утра мне позвонил Чо-Чо. Он сказал, что знает — не должен он звонить, но просто не может больше это терпеть. Пацан видел сны, пугавшие его так, что он не мог спать. Я спросил, что ему такое снится, а он только ответил: «Просто дьявольское дерьмо». Через месяц мне кто- то сказал, что Чо-Чо завершил дело, начатое в Бруклине, когда он был пацаном. Да, парень повесился на чердаке в доме своей матери.
Еще и года не прошло, как с Марией и Волчарой тоже было покончено. Я слышал, что Майк все время отсиживался в дедовом сарае. Мария к нему то и дело наведывалась, и они начали глотать таблетки, кваалюд и дарвон, и квасить между понюшками растворителя, и все это сожрало остатки их мозгов, расплавило их, как кислотой, в швейцарский сыр за одну ночь. Мне, конечно, надо было сильнее опечалиться потерей всех друзей, но я только до смерти испугался и решил начать новую жизнь. Забыть про пьянки и наркотики, аккуратно ходить на свою хреновую работенку в мастерских. Я даже не пошел на похороны Чо-Чо.
Когда закончился год, я подождал еще шесть месяцев и лишь тогда начал подыскивать покупателя. Понятно, что это должен был быть кто-нибудь классом повыше, имеющий дело с антиквариатом, но готовый закрыть глаза и не спрашивать, где ты раздобыл то, что толкаешь. Я кое-что разузнал об этих делах и поговорил с парой барыг. В конце концов мне дали телефон одного парня из Нью-Йорка и зеленый свет на звонок к нему. Никаких личных контактов, пока он не проверит тебя и твой товар.
Я вытащил шахматы из-под половицы и впервые как следует рассмотрел их. Самые большие фигуры были высотой около четырех дюймов, а самые маленькие — думаю, пешки, я не особо разбираюсь в шахматах, — три дюйма. Они казались сделанными из чистого золота. Половина фигур изображала чудищ, все до одного разные, и в деталях — глаза, чешуя, когти и другая фигня. Вторая половина — даже не знаю, что такое, но в одной из фигур я узнал Христа. Самые маленькие выглядели как ангелочки. Я в них ни черта не понял.
Наконец наступил день, когда я должен был позвонить тому парню. Я так и сделал, из платной будки позади парикмахерской Фила. Дергался, сам понимаешь, ужасно, беспокоился, сколько за них получу, и все еще боялся всей той гадости, которая с нами приключилась. Ну, я позвонил, чувак снял трубку, говорит: «Никаких имен. Опиши свой товар». И я сказал: «Золотые шахматы шестнадцатого века». И только начал описывать фигуры, как в трубке замолчали. И все на этом. Сначала я подумал — связь плохая или нужно бросить еще монету. Перезвонил, но трубку никто не снял.
А потом началось полное дерьмо. Сны, как рассказывал Чо-Чо, и я снова стал бухать, да так, как никогда раньше. Работу потерял, а сверх всего мать заболела раком. Я пошел вразнос, и потребовалось время, года два примерно, чтобы собраться с силами и снова подступиться к чертову золоту. Думаю, чистое везение, что я встретился с парнем, который знал другого парня, доминиканца из Хэмптонса, скупавшего краденый товар. Мы с ним встретились как-то зимой после обеда, на парковке у Джонс-Бич. Решив, что это только предварительный сговор, я взял с собой всего три фигуры.
Ветер в тот день дул, как последняя сука. Даже на парковке была песчаная буря. Когда я подъехал, тот чувак уже ждал там в сверкающем черном «кадиллаке». Мы вышли из машин. Он был невысокий, темнокожий, в солнечных очках и плаще. Мы пожали друг другу руки, и он захотел посмотреть, что у меня есть. Я вытащил две фигуры и протянул ему. Он бросил на них единственный взгляд, сказал: «Изиазо» и сделал такое лицо, словно я держал в руках кусок говна. Чувак больше ни слова не сказал, повернулся, сел в машину и уехал.
Вот так оно и происходило, когда я пытался их толкнуть. Делал попытку, проваливался и попадал в дрянное положение.
Потом я уже просто хотел скинуть их и получить хоть что-то. Даже тот чувак, Боус, что покупал золотые зубы на Канал-стрит в городе, и то к ним не притронулся. Он назвал их
Представь меня, Бобби Леннина, последнего ученика в классе и короля наказаний, в библиотеке. Не думаю, что я вообще хоть раз бывал в этом гребаном месте. Но начал я оттуда, и знаешь что? Оказалось, что я вовсе не такой тупой, каким кажусь. Рыться в книжках — и вправду настоящее удовольствие. Только это и может прогнать тоску после пьянки. Тут еще старина Райан пожалел меня и взял на работу барменом сюда, в «Тропики». Я с трудом держался, чтобы не напиваться вдрызг, пока он не уйдет вечером домой, лишь бы не потерять эту работу.
Да, и торчал в библиотеке, заказывал книги по межбиблиотечному абонементу, все дела, и потихоньку раскапывал историю этих шахмат. Потом появился Интернет, я и его освоил и, хотя прошло много лет, все выяснил. Эти шахматы известны как «Удача демона». Ученые говорят, типа это скорее легенда, мол, вряд ли они существуют на самом деле. Предполагается, что их сделал в Италии золотых дел мастер, Дарио Форессо, в тысяча пятьсот тридцать третьем году по поручению странного парня по имени Изиазо. Насколько известно, у этого придурка даже фамилии не было.
Вот, и был этот Изиазо родом из Эспаньолы, теперь Доминиканская Республика. В тысяча пятьсот третьем году Папа — думаю, это был Юлий Третий — объявил Санто-Доминго официальным городом
