инкарнации ему пришлось сменить множество миров. Мне нет смысла что-то от него скрывать. Пусть говорит.
– Вы боролись не со мной, а с ней.
– Да, это правда.
– В таком случае я предлагаю заниматься каждый день, если только дорога позволит. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы сказали в поезде, когда сравнили смерть с переходом в другой вагон, и объяснили, что нам приходится это делать много раз за нашу жизнь. Прошлой ночью я спал спокойно впервые с тех пор, как похоронил жену. Она приснилась мне, и я увидел, что она счастлива.
– Сказать по правде, я говорил вчера не только для вас, но и для себя.
Я благодарю Яо за то, что он оказался достойным соперником и не стал дарить мне незаслуженную победу.
ОГНЕННОЕ КОЛЬЦО
Я наконец добрался до интернета. На самом деле я помню все, что узнал о Пути Мира.
Кто-то стучит в дверь. Я так поглощен чтением, что вначале даже не могу понять, что это за шум. Мой первый порыв – не открывать, но я тут же передумываю: вдруг что-то срочное? Иначе кто стал бы тревожить меня в такой час?
И только встав из-за стола, я понимаю, что есть один человек, которому хватит смелости так поступить.
За дверью Хиляль в красной майке и пижамных штанах. Не сказав ни слова, она заходит в купе и ложится на мою кровать. Я ложусь рядом. Она придвигается ко мне, и я ее обнимаю.
– Где ты был? – спрашивает Хиляль.
«Где ты был?» – не праздный вопрос. Когда так спрашивают, это означает: «Я скучала по тебе», «Я хочу быть с тобой», «Мне необходимо знать, что с тобой было».
Я молча глажу ее по голове.
– Я звонила Татьяне, и мы провели вечер вместе, – говорит Хиляль, отвечая на незаданный вопрос. – Это очень печальная женщина, и ее печаль заразительна. Она рассказала, что у нее есть сестраблизнец, которая принимает наркотики, и потому не может ни найти работу, ни завести семью. А Татьяна – успешная, красивая, желанная, увлеченная своей работой, правда, развелась с мужем, но зато уже повстречала человека, который безумно ее любит. И при виде сестры ее терзает невыносимое чувство вины. Во-первых, потому что ничем не может помочь, а во-вторых, оттого, что на фоне ее успеха положение сестры представляется еще ужаснее. Мне кажется, мы никогда не бываем по-настоящему счастливы, ни при каких обстоятельствах. Не только из-за Татьяны, а вообще.
Я продолжаю гладить ее волосы.
– Ты, наверное, помнишь, о чем я говорила в посольстве? Все твердят, что я чрезвычайно талантлива, что я великая скрипачка, что успех и признание мне обеспечены. Моя преподавательница сказала тебе те же слова, но добавила: «Она слишком нервная и не верит в себя». Это не так; у меня великолепная техника, я знаю, в чем черпать вдохновение, но музыка – не мое призвание, и никто не убедит меня в обратном. Скрипка – мой способ бежать от реальности, огненная колесница, которая уносит меня от самой себя, ей я обязана жизнью. Я выжила для того, чтобы встретить человека, который освободит от ненависти, что переполняет меня. Когда читала твои книги, я поняла, что этот человек ты. Понимаешь?
– Понимаю.
– Желая утешить Татьяну, я призналась, что с юности мечтала извести всех мужчин, которые оказывались рядом со мной, лишь потому, что один из них, сам того не сознавая, чуть не погубил меня. Правда, Татьяна, кажется, мне не поверила. Она считает, что я еще ребенок. Думаю, она согласилась встретиться со мной только затем, чтобы стать немного ближе к тебе.
Хиляль придвигается еще немного, и я чувствую тепло ее тела.
– Татьяна спросила, можно ли ей поехать с нами до озера Байкал. Она говорит, что хотя этот поезд проходит через Новосибирск каждый день, у нее не было повода туда отправиться, а теперь он появился.
Я оказался прав. Сейчас лежащая рядом девушка не вызывает у меня никаких иных чувств, кроме бесконечной нежности. Я выключаю лампу, и теперь в комнату проникает лишь слабый свет сварочных горелок на фасаде соседнего здания.
– Я сказала, что это невозможно, что, даже если она сядет в наш поезд, к тебе ее все равно не пустят, потому что охрана не разрешает переходить из одного класса в другой. Кажется, она решила, что я просто хочу от нее избавиться.
– Люди здесь всю ночь работают.
– Ты меня не слушаешь?
– Слушаю, но не понимаю. Человек приходит ко мне искать помощи, совсем как ты, а ты, вместо того чтобы помочь, его прогоняешь.
– Просто я опасаюсь, что вы слишком сблизитесь, и ты потеряешь ко мне интерес. Я толком не знаю, кто я и что здесь делаю, и боюсь, что все это может в любой момент исчезнуть.
Я протягиваю руку, нахожу на столике сигареты, одну беру себе, другую предлагаю Хиляль. Пепельницу устраиваю у себя на груди.
– Ты хочешь меня? – спрашивает она.
Я готов сказать: «Да, я хочу тебя, жажду всем сердцем, когда ты далеко, когда ты – мечта и греза. Сегодня я целый час занимался айкидо и все это время думал о тебе, о твоем теле, твоих ногах, твоей груди, и эти изнурительные занятия израсходовали лишь незначительную часть энергии этого желания. Я люблю и вожделею свою жену, но и тебя вожделею тоже. Я не единственный мужчина, который тебя хочет, не единственный муж, который хочет другую женщину. В мыслях мы все изменяем любимым, раскаиваемся, а потом снова грешим. Но не страх удерживает меня от греха теперь, когда ты лежишь в моих объятиях. Я не чувствую ни малейших угрызений совести. Но сейчас для меня существует нечто несоизмеримо более важное, чем обладание тобой. Вот почему я могу спокойно лежать рядом, обнимать тебя и смотреть на огни за окном».
Вместо этого я говорю:
– Конечно, я тебя хочу. Всем сердцем. Я мужчина, а ты – очаровательная женщина. Кроме того, я испытываю к тебе бесконечную нежность, и она растет с каждым днем. Мне нравится наблюдать, с какой непринужденной легкостью ты превращаешься из женщины в ребенка и из ребенка в женщину. Словно смычок касается струн, рождая божественную мелодию.
Мы сильно затягиваемся, и огоньки наших сигарет становятся заметнее в темноте.
– Почему же ты не хочешь ко мне прикоснуться?
Я тушу сигарету, и Хиляль тушит свою. Я снова принимаюсь гладить ее волосы, превращая наше путешествие в путешествие в прошлое.
– Я должен сделать нечто очень важное для нас обоих. Помнишь Алеф? Мне нужно снова отворить
