Вера и Марина Воробей
Я не нарочно
1
В такую погоду Света Тополян, будь ее воля, вообще бы носа на улицу не высунула. Но в средней полосе даже летом случаются затяжные дожди, которые могут идти и неделю подряд, и даже две. Что уж тут говорить об осени! Делая все через силу, Света села на кровати, потом опустила ноги, сунула их в тапочки и, внезапно вспомнив о вчерашнем происшествии, передернула плечами.
Как могла она, здравомыслящий, уравновешенный в общем-то человек пойти на такое? Как вообще могло это с ней случиться? В памяти вдруг всплыла фраза: «Бес попутал». Вот уж точно! Иначе и не скажешь. И ладно бы шмотки хоть были стоящими, а то полный отстой. Три каких-то топика, которые она и носить бы сроду не стала! Абсолютно бесполезные вещи. Особенно если учесть, что «зима катит в глаза».
Больше всего ей было стыдно перед родителями. Что они теперь о ней будут думать? Света слышала, как отец, запершись с мамой на кухне, высказал предположение, что это, возможно, болезнь. Еще не хватало, чтобы предки считали ее клептоманкой! А вдруг они думают, что она уже давно таким вот способом промышляет, воруя по мелочам? Только раньше с рук сходило, а теперь вот поймали. Ужас! Нет, но она-то сама знает, что ничего такого с ней никогда не было. Впервые в жизни решилась на воровство – и то не из корысти, потому что эти топики ей и даром не нужны, а чтобы доказать самой себе, что она не трусиха. А кто, собственно говоря, обвинял ее в трусости? Да никто. Тогда зачем доказывать? Нет, тут что-то другое. Но тогда что? Ответа на этот вопрос Света Тополян не знала. Не знала совершенно искренне, и от этого ей становилось еще страшней…
Света снова залезла под одеяло, идти в школу сегодня у нее не было ни сил, ни желания. Она закрыла глаза, и перед ее мысленным взором тут же возникли ужасные события вчерашнего дня.
И что ее вообще толкнуло зайти в этот бутик? Она просто возвращалась из школы, лил противный осенний дождь, но почему-то сворачивать к своему дому Света не спешила. Ей было скучно, хотелось поговорить – ну хоть с кем-нибудь. Как будто в этом злополучном бутике она надеялась найти подходящего собеседника! Нет, естественно. Но она все же зашла туда – может, потому, что замерзла и хотела погреться, а может, скуки ради. Как бы там ни было, но она толкнула тяжелую дверь магазина и вошла внутрь.
Бутик был почти пуст, то ли из-за астрономических цен, то ли непогода заставляла прохожих пробегать мимо, кто его знает. Света с равнодушным видом стала прохаживаться между стеллажами. Ни одна вещь не привлекла ее внимания, и она уже собралась двигаться к выходу, но зачем-то повернула к полкам, где продавалась летняя одежда. Несмотря на приближающуюся зиму, магазины продолжали торговать летними брюками, яркими сарафанами и прочими атрибутами жаркого времени года.
Света окинула взглядом стеллаж и, сняв с вешалки один из топиков на тоненьких бретельках, приложила его к себе. Топик был ярко-зеленого цвета с каким-то дурацким рисунком. Тополян взглянула на ценник и поморщилась – сумма, обозначенная на нем, превосходила самые смелые ожидания. Не выпуская топик из рук, она отобрала еще два других – бирюзовый с прозрачной вставкой и малиновый, расшитый золотистыми блестками.
«Ну, в таком разве что на карнавал», – усмехнулась про себя девушка. – Только желательно маску надеть, чтоб никто не узнал, а то засмеют».
Крутясь перед большим зеркалом, позволявшим увидеть себя в полный рост, Света прикладывала к себе то один, то другой топ. Конечно, покупать она ничего не собиралась (тем более эти сомнительного качества шмотки по бешеной цене), а так – развлекалась от нечего делать.
Налюбовавшись на себя в зеркало и немного согревшись, Светлана собралась повесить всю эту «роскошь» на место и уйти. Но… вместо этого, совершенно неожиданно для себя, каким-то быстрым вороватым движением скомкала все три вещи и сунула себе под куртку. В ту же секунду она почувствовала, как неистово заколотилось сердце, а на лбу выступила испарина. Тополян оглянулась по сторонам, замирая от панического страха. Но в обозримом пространстве торгового зала царила сонная тишина. Молоденькие девушки-продавщицы, видимо, отчаявшись продать хоть что-нибудь, сбились в стайку около кассы и негромко беседовали. Где-то около выхода маячила макушка охранника, лениво прохаживавшегося туда-сюда. Недалеко от Светланы копошилась какая-то тетка средних лет, придирчиво разглядывая цветные брючки-капри.
На Свету решительно никто не обращал внимания, и она немного успокоилась.
«Господи, ей-то они зачем? Судя по виду, ей на колбасу не хватает, – подумалось Светлане по поводу тетки, но она тут же мысленно себя одернула. – О чем я думаю? Теперь спокойненько к выходу. Тем более, кажется, это труда не составит. И не страшно ни капельки…»
Неожиданно девушкой овладел веселый азарт. Обеими руками прижав свой школьный рюкзак к животу, чтобы украденные тряпки не выпали из-под куртки в самый неподходящий момент, она медленно двинулась в сторону двери.
Вспоминая после эти мгновения, Тополян готова была поклясться, что отчетливо слышала внутренний голос, который почти умолял ее вернуться к стеллажам и, пока не поздно, положить все вещи на место. Но где-то в самой глубине души уже проснулся маленький, но властный бесенок, толкнувший девушку на этот нелепый, дикий, совершенно необъяснимый поступок. Сопротивляться этому бесенку Светлана не могла. А если точнее – не хотела.
«У тебя получится. Обязательно. Ты справишься! – нашептывал ей на ухо бесенок. – Ну же, смелей! Не делай напряженное лицо и не вздумай покраснеть. Шагай спокойно, уверенно и смело. Будь естественной, это главное!»
Изо всех сил стараясь сохранить равнодушно-отсутствующий вид, Тополян прошла мимо кассы и стола выдачи товара. Еще несколько шагов – и она победитель!
И тут… Света так и не успела додумать, кого же и в чем она победила. Охранник, молодой высокий парень с серьезным лицом, внезапно отделился от стены, преградил ей путь и очень крепко взял ее за руку выше локтя.
– Прошу вас пройти со мной, девушка, – вежливым, но бесстрастным голосом произнес он заученную, по всей вероятности, фразу.
– В чем дело? Чего тебе от меня надо? Да пусти меня, придурок! – От неожиданности и разом нахлынувшего страха Света начала хамить парню, обращаясь к нему на «ты».
Впрочем, охранник сохранял бесстрастное выражение лица.
Тополян предприняла отчаянную попытку вырваться из твердых рук блюстителя порядка, изо всех сил отпихивая его, и даже попыталась отодрать его пальцы от рукава куртки, но все было тщетно. Пальцы охранника, казалось, были сделаны из железа. Еще сильнее сжав ее руку, парень поволок упирающуюся Тополян в так называемую комнату досмотра. Красная и растрепанная, Света предстала перед молодой элегантной женщиной в черном деловом костюме. Она что-то записывала в огромную амбарную книгу, изредка взглядывая на экран монитора.
– Давно воруешь? – коротко спросила она, подняв на Свету серые холодные глаза.
Тополян растерялась от неожиданного вопроса. Она лихорадочно пыталась найти себе оправдание.
– Я не воровка! Вы понимаете, я… я серьезно больна. У меня клептомания! Слышали про такую болезнь? – Тополян схватилась за неожиданно пришедшую в голову мысль, как утопающий за соломинку.
Эту тему необходимо было развить, разжалобить эту женщину с ледяным взглядом, пока она не опомнилась и не вызвала милицию. Свету понесло.
– Вот, возьмите, они мне абсолютно ни к чему, эти шмотки. – Светлана нервно дернула молнию на куртке и вытащила из-за пазухи злополучные топики. Швырнув их на стол прямо под нос женщине, она вдохновенно продолжила: – Я вообще-то стараюсь удержаться, сами понимаете, моя болезнь ко всяким неприятным ситуациям приводит, вот как сейчас, например, но… эта пагубная страсть часто бывает сильнее меня. Понимаете? Когда меня накрывает, я уже себе как бы не принадлежу… и ничего не могу с собой поделать. Так что вы уж меня отпустите, пожалуйста… Эта клептомания даже и не лечится толком, вот в чем ужас-то!
– Ты мне голову не морочь, клептоманка… Я этих выдумок, знаешь, сколько слышала? Ты законы знаешь? Ты украла товара на сумму, превышающую минимальный размер оплаты труда. Поэтому… – сделала тетка многозначительную паузу, – сейчас приедет милиция и заведет на тебя уголовное дело, а заодно и разберется, кто ты там – больная или очень даже здоровая. Ясно? – Тетка зло сверкнула глазами на оторопевшую Тополян и принялась с каким-то ожесточением давить кнопки на телефонном аппарате.
– А я несовершеннолетняя, вы не имеете права! И вообще… Вот приедет мой папа – он крутой бизнесмен – и вы еще пожалеете, что меня не отпустили! – завопила Светлана, прекрасно понимая, что говорит совсем не то, что следует, что только вредит себе этими словами и тоном, что тетку ни в коем случае нельзя злить, но от ужаса и отчаяния остановиться уже не могла и еще выкрикивала что-то, обещая всевозможные кары, которые обрушатся на голову бездушной женщины.
Последующие три часа обернулись для перепуганной Тополян настоящим кошмаром. Очутившись в милицейском участке, она напрочь растеряла весь свой гонор и высокомерие. Пожилой худощавый милиционер составил протокол по всем правилам, заставив Светлану назвать фамилию, имя и отчество, имена и место работы родителей, а также номер ее школы.
«Может, назваться какой-нибудь Машей Ивановой?» – промелькнула трусливая мыслишка, но, секунду поразмыслив, Света отказалась от этой явно обреченной на провал затеи. И через пять минут убедилась, что была права.
– Давай телефон родителей, все равно кого, – пробасил милиционер, не отрываясь от писанины.
– Зачем? Я… я заплачу, сколько надо, у меня есть деньги. – Светлана умоляюще заглянула в лицо милиционеру.
– Да затем, что по закону я обязан передать тебя в руки родителей. И штраф заплатят они, а не ты. Это понятно? – Дядька разговаривал с ней громко, как с глухой, да к тому же умственно отсталой девочкой, по нескольку раз повторяя одно и то же. – Тебе это понятно, я спрашиваю?
Светлана покорно кивнула и назвала мамин рабочий телефон. Она была так раздавлена и потрясена случившимся, что даже уже и не пыталась хитрить и выдумывать небылицы. Яснее ясного девушка понимала, что здесь, в участке, слушать ее оправдания никто не собирается и тем более никто не поверит в ее «клептоманию». Она сидела съежившись на стуле, вплотную приставленном к столу, за которым составлялся этот позорный протокол, и каждый раз, когда открывалась дверь в кабинет и входил кто-нибудь из сотрудников участка, Тополян казалось, что это пришли за ней, что вот сейчас на нее наденут наручники и швырнут в вонючую камеру вместе с бомжами и уголовниками.
К великому облегчению девушки, ничего такого с ней не сделали. Но когда в кабинет вбежала Анна Антоновна, ее мама, в расстегнутом пальто и шарфе, кое-как намотанном поверх воротника, Тополян на минуту пожалела, что не сидит в камере с уголовниками.
Анна Антоновна никак не могла взять в толк, что же натворила ее девочка, так дико и нелепо звучало то, что ей громко и раздельно, словно она плохо слышала, пытался втолковать пожилой милиционер:
– Попытка кражи, я вам говорю. Три летних топа – зеленый, бирюзовый и ярко-розовый.
– Ярко-розовый? – потрясенно переспросила Анна Антоновна, будто в том, что ее дочь пыталась украсть два других топа – бирюзовый и зеленый – ничего
