прогоняли никого и никого не считали чужим. Там не спрашивали имен и не лезли в душу. И зачастую случалось так, что одинокие люди находили здесь свой круг общения, а иногда даже друзей.
Светлана изредка прогуливалась по скверу, в глубине души отчаянно надеясь обрести если не подругу, то хотя бы просто пару хороших приятелей. Один раз она даже присоединилась к группе рок-музыкантов, которые наигрывали популярные хиты, собрав вокруг пританцовывающих и подпевающих тинейджеров. Тополян простояла около них полтора часа и даже пообщалась с девушкой-гитаристкой, но этим их знакомство и ограничилось.
Вообще, если бы Светлана решилась примкнуть к какой-либо группе, то уж, пожалуй, наверное, к готам. Правда, она очень приблизительно представляла особенности этого неформального молодежного объединения. Не знала, чем они дышат, какие цели преследуют и какие идеи их вдохновляют. И, если честно, не особенно вся эта фигня ее интересовала. Просто Тополян нравилось, что готы одеваются всегда во все черное и выглядят от этого круто. А ведь черный цвет ее любимый! Но видно, не судьба была Тополян стать крутой готессой.
Сейчас, в половине первого дня, деревянные скамейки, уютно расположенные полукругом под старыми высоченными кленами, были почти все свободны. Осень настойчиво напоминала о себе холодным ветром, сыростью и низким свинцово-серым небом. Лишь кое-где жались друг к другу немногочисленные парочки да мамаши выгуливали своих чад, плотно закутанных в теплые курточки и шапки до самых бровей.
Светлана села на первую попавшуюся скамью и принялась себя жалеть. Ну почему, почему ей так не везет? Весь мир ополчился против нее, а чем она заслужила такое отношение? Почему все вокруг видят в ней только плохое и никто, ни одна живая душа, не хочет замечать ее броскую внешность, ее яркую индивидуальность? Светлане стало безумно обидно. В носу защипало, и слезы хлынули вдруг таким бурным потоком, останавливать который не имело никакого смысла. Оставалось лишь выплакать их все, до самой последней слезинки.
6
– Ай, не плачь, красавица, дай ручку, я тебе погадаю, всю правду скажу. И что было, и что будет, а ты мне на хлебушек несколько монеток подкинь, позолоти ручку!
Тополян подняла зареванное лицо. Прямо перед ней стояла молодая, красивая цыганка в кожаной куртке и длинной цветастой юбке. За ее руку держался малыш лет трех, замотанный в живописные лохмотья, явно с чужого плеча.
Светлана, насупившись, молчала и шмыгала носом, а цыганка продолжала вкрадчивой скороговоркой, внимательно глядя ей в лицо:
– Не бойся, красавица, дай ребенку на молочко. Вижу, беда у тебя, выхода не видишь, только я так скажу, милая: ты хочешь жить по-хитрому, а надо по- простому. Ну, дай-ка мне руку, всю правду узнаешь! – Женщина присела рядом со Светланой на край скамьи.
Тополян заколебалась. Она, конечно, чуть ли ни с пеленок знала, что цыганкам доверять нельзя, что нежелательно встречаться с ними взглядом, потому что они обладают способностями к гипнозу, что они прекрасные психологи и умело манипулируют человеческими слабостями и пороками. Так вокруг пальца обведут, что и вякнуть не успеешь!
Но ведь Светлана отчетливо помнила, как ее бабушка Елена Викентьевна, мамина мама, рассказывала об удивительной встрече с цыганкой, или, как та сама себя называла, сербиянкой.
Правда, произошло это очень давно, в послевоенные годы, когда Елена Викентьевна жила в маленьком украинском городке и преподавала в местной школе русский язык. Ее муж, дедушка Светланы, погиб под Киевом. Елена Викентьевна получила на него похоронку.
Как-то раз, когда она возвращалась с работы, к ней внезапно подошла ужасающе одетая, худющая сербиянка и попросила денег или какой-нибудь еды. Бабушка попыталась ее обойти, но та схватила ее за руку и стала говорить ей совершенно фантастические вещи. Например, что бабушкин муж жив и совсем скоро она его увидит, но больше они не будут вместе. Что бабушка проживет очень долгую интересную жизнь, практически не болея, и в довершение назвала число и месяц ее смерти. Елена Викентьевна дала цыганке немного денег, но посмотрела на нее как на сумасшедшую.
Каково же было бабушкино изумление, когда через месяц в городок вернулся ее муж, живой и здоровый, но с новой женой – медсестрой, вытащившей его, тяжело раненного, из-под огня. Елена Викентьевна действительно дожила до девяноста двух лет, сохранив ясный ум и память. И даже дата ее кончины была названа сербиянкой верно.
Маленькая Светлана тогда слушала эти рассказы с горящими глазами, затаив дыхание, чтобы не упустить ни одного слова. Ей было одновременно и страшно, и жутко любопытно.
Сейчас этот поразительный случай вспомнился Светлане. А вдруг и у нее на пути встретилась не обычная аферистка, каких полным-полно на вокзалах, а настоящая ясновидящая?
Тополян достала из сумочки кошелек и вытащила оттуда двести рублей. Больше у нее не было.
– Столько хватит? – протянула она деньги цыганке.
Черные глаза женщины хищно блеснули. Мгновенным движением она выхватила купюры, и они тут же исчезли в недрах ее широченной пестрой юбки.
– Добрая ты, да только доброта твоя не от сердца идет, – пробормотала приглушенным голосом цыганка.
Она взяла левую руку Тополян и стала всматриваться в линии, начерченные на ее ладони.
– Ну, говори, чего молчишь? Видишь там что-нибудь? – не выдержала Светлана.
Ей стало интересно и немного боязно, а ну как нагадает что-нибудь плохое?
– Беда твоя в тебе самой. Люди от тебя отвернулись, да только ты сама в этом виновата, – низким, грудным голосом стала вещать гадалка. – Обманываешь много, не сердцем живешь, говорю же, а все хитришь да изворачиваешься. Плохое ты совершила, поэтому тяжело тебе сейчас, и люди тебя обижают. Только ты на них не обижайся, перетерпеть тебе надо, потому как изменится все очень скоро. Не было у тебя друзей, а теперь будут. Один хороший человек поможет тебе с твоей бедой справиться. Только вот еще что: должок у тебя есть, так его отдать надо, милая.
«Какой еще должок? Фигню ты городишь, я денег не занимаю, у меня папа…» – совсем было собралась возмутиться Тополян, но вдруг осеклась.
Она хотела разъяснить бестолковой цыганке, что ее отец богат, и ей нет необходимости влезать в долги, но вовремя сообразила, что совсем необязательно первому встречному рассказывать о финансовом положении своей семьи, тем более этой проныре. Мало ли что…
– Вижу, папа у тебя богатый, машин имеет много, денег много, квартира большая, все так, – неожиданно усмехнулась гадалка, отчего Тополян стало как-то не по себе.
«Откуда она может это знать? Она что, следит за мной? – промелькнула тревожная мысль. – А вдруг ее на меня навели и совсем не случайно она ко мне подошла? Сейчас загипнотизирует меня, я впаду в транс, приведу ее домой, она всю квартиру обчистит, а я потом все забуду…» – сама себя накручивала Тополян, вспоминая недавно виденный по телевизору репортаж.
– Только должок-то твой никуда не делся, красавица, ты подумай, подумай, авось вспомнишь, – промолвила цыганка и поднялась.
Малыш захныкал и крепко вцепился в материну юбку. Ничего больше не сказав и даже не взглянув на девушку, гадалка неторопливо двинулась дальше, посматривая по сторонам. Тополян задумчиво глядела ей вслед. Словно почувствовав ее взгляд, цыганка вдруг обернулась:
– Одно доброе дело ты сделала, тебе это зачтется. Скоро, очень, очень скоро, вот увидишь, – пообещала она и продолжила свой путь.
Тополян еще немного посидела на скамейке, приводя в порядок разбросанные мысли. Что эта вруша ей тут наговорила, блин? Ничего конкретного, все какими-то дурацкими намеками, сразу видно, что не умеет гадать ни фига!
Светлана взглянула на свои наручные часики и ахнула: «Двадцать минут третьего! Меня предки убьют! А Шоша вообще загрызет и правильно сделает!»
Домой Тополян почти бежала. И пока бежала, в голове все крутились странные слова гадалки. Вроде бы полный бред, но ведь если все сказанное проанализировать и примерить к последним событиям, то…
Тополян остановилась так резко, что чуть не потеряла равновесие. Должок! Как она могла забыть, пустоголовая кретинка! Ведь она до сих пор не вернула милой продавщице деньги за коврик для Шоши!
Невероятно, но цыганка каким-то непостижимым образом узнала об этом. Но тогда выходит, что и все остальное правда?
«Ну нет, тут она явно промахнулась, – с горечью размышляла девушка. – Какой такой человек мне поможет, прямо представить не могу. Откуда ему взяться, когда кругом одни дебилы вроде Ермола и Фишки? И каким же это образом, интересно знать, он мне сумеет помочь? Хотя про папу-то как она вычислила, офигеть!
– Ну наконец-то, доченька! Я уж извелась вся, сколько же можно за справкой ходить, а? – облегченно вздохнула Анна Антоновна, увидев запыхавшуюся Светлану.
– Мам, я это… девчонок встретила знакомых, посидели в кафешке, я и не заметила, что уже так поздно. Шошу выведу, я быстро, – привычно соврала Тополян.
Ну не рассказывать же маме про поиски работы, «душевную» встречу с одноклассниками и знакомство с подозрительной цыганкой! Если она, конечно, не хочет, чтобы у мамы снова подскочило давление.
– Кстати, тебе девочка звонила, Катя. Мне ничего передавать не стала, сказала, попозже позвонит, – вспомнила Анна Антоновна, когда Света с Шошей на руках уже вышла на лестничную площадку.
– Какая Катя, Каркуша, что ли? – изумилась Тополян. – Вспомнили, блин! А что ей от меня надо, не сообщила, а?
– Нет, хотела с тобой поговорить. Вообще, мне показалось, что у нее дело какое-то важное к тебе…
«Важное дело, как бы не так! Блин, да я для них никто и зовут меня никак! Я уже имела одну встречу. Замечательно все обсудила с двумя придурками в «Золотом апельсине», и на сегодня с меня сюрпризов хватит!» – злилась Тополян, наматывая на руку поводок.
Шоша, обезумев от счастья, восторженно носилась по двору и, таская за собой свою хозяйку, поминутно останавливалась под каждым деревом.
– Пошли, пошли, глупая собака, нам с тобой еще надо должок отдать, ну, быстрее, побежали! – Светлана с трудом оттащила Шошу от старого дырявого ботинка, который кто-то бросил прямо посреди пешеходной дорожки.
В «Товарах для животных» сегодня было оживленнее, чем вчера, вероятно по причине субботнего дня. Светлана, подхватив Шошу на руки, чтобы ее не затоптали покупатели, протиснулась к прилавку. Девушка, заметив ее, приветливо заулыбалась.
– Ну что, понравился корм? – спросила она больше у Шоши, чем у ее хозяйки, и погладила щенка по светло-рыжей голове.
– Да, все классно! Вот, возьмите, я принесла деньги! – Тополян протянула продавщице тридцать рублей. – Спасибо, что вы мне поверили!
– Да ладно, пустяки… Люди должны доверять друг другу. Как же иначе? – пожала плечами девушка.
– Ну да… Наверно, должны, – чуть помедлив, кивнула Тополян.
