люди, много людей, и они встречали прибывшие корабли радостными криками. Они ждали эти корабли несколько месяцев – и лишь теперь узнали, что их ожидание было не напрасным. Они дождались.
Еще через некоторое время портовые строения и столпившиеся на причале горожане начали выплывать из тумана, и Резанов с огромным облегчением увидел, что встречающих было очень много. Жизнь в колонии продолжалась, в том числе и благодаря ему. А теперь, с возвращением Николая, она должна была стать еще лучше…
Когда Резанов начал спускаться по трапу, толпа загалдела особенно громко. Жители колонии еще не знали, привез командор продукты или нет, но, как видно, они почувствовали, что их надежды на лучшее оправдались. Николай завертел головой, отыскивая в толпе знакомые лица, и первым увидел Александра Баранова: губернатор лично приехал в порт встретить долгожданные корабли. Резанов ступил на берег и принялся проталкиваться ему навстречу – перед ним, в отличие от Баранова, толпа даже не думала расступаться. Наоборот, все, кто оказывался у него на пути, пытались задержать путешественника и закричать ему в самое ухо:
– Ну как?! Привезли?!
– Привез! – кричал в ответ Николай, с трудом перекрывая своим сильным голосом царивший вокруг гвалт. – Все привез! Теперь у вас все будет хорошо!!!
О том, слышали ли его встречающие, особенно те, кто оказывался не совсем рядом, а чуть в стороне, командор мог только догадываться. Но судя по тому, что окружавшие его люди начинали вопить еще более громко и восторженно, они если и не смогли разобрать его слова, то догадались обо всем по счастливому выражению его лица. Понял, что плавание в Калифорнию завершилось успешно, и губернатор – когда Николай наконец протолкался к Баранову, тот слегка поклонился ему с бесконечно благодарным видом.
– Как же мы все вас ждали! – с чувством произнес он, увлекая Резанова за собой, прочь из толпы. – Как ждали… Многие уже и не надеялись…
– Напрасно не надеялись, напрасно! – с самоуверенным видом отозвался командор. – Я же сказал, что вернусь с продуктами! Я же обещал! – И он решительно отогнал от себя воспоминания о том, с каким трудом ему удалось выполнить свое обещание и сколько раз успех затеянного им дела висел на волоске. Об этом незачем было думать сейчас, когда он уже добился своего и вернулся победителем.
Баранов вытащил Резанова из давки встречающих и повлек за собой дальше, к выезду из порта. Рядом с ними шли несколько помощников губернатора, а потом их догнал и затерявшийся до этого в толпе иеромонах Гедеон.
– Поехали скорее ко мне, и вы все расскажете! – скомандовал Баранов, ускоряя шаг. Его спутники заспешили следом. Николай подошел к монаху и неуверенно заглянул ему в глаза:
– Брат Гедеон, скажите, вы помните ту женщину с дочкой, которым я первым помогал в прошлый раз? Когда вы меня привезли на окраину и попросили войти в любой дом?
– Конечно, помню, я потом сам к ним несколько раз заглядывал! – кивнул иеромонах. – Не беспокойтесь, у них все хорошо, девочка поправилась.
Николай молча кивнул, с трудом сдерживая радостный возглас. Почему-то эта новость окончательно развеяла все его опасения – теперь он был полностью уверен, что его миссия удалась и что плавание в Сан-Франциско было правильной затеей. Теперь все самое важное было сделано.
Правда, впереди командора ждало еще много других дел, о чем Александр Баранов не преминул ему напомнить.
– Я знаю, вы хотите отдохнуть, – чуть виновато развел он руками, – но сначала мне нужен от вас полный список того, что вы привезли. Чтобы сразу подсчитать, насколько нам этого хватит, а потом начать все это распределять…
– Разумеется, сейчас я вам обо всем подробно отчитаюсь, – ответил Резанов. – И еще кое-какими мыслями с вами поделюсь…
Баранов бросил на него заинтригованный взгляд. «Что еще задумал этот удивительный человек?!» – читалось в его глазах, но губернатор сдержал свое любопытство и с достоинством зашагал дальше рядом с Николаем, не задавая никаких вопросов. В экипаже они тоже молчали: до ратуши было недалеко, просохшая дорога позволяла ехать достаточно быстро. Вскоре Резанов и губернатор колонии уже сидели за столом, поверхность которого быстро скрылась под разложенными на нем документами и картами.
– Того зерна, которое я привез, должно вам хватить примерно на год, – объяснял командор. – Вы, конечно, сможете теперь и дальше запасаться продуктами в Калифорнии, но все-таки это не лучший выход – незачем Русской Америке быть зависимой от испанцев. Вам нужно обеспечивать себя всем необходимым полностью.
– Думаете, мы сами этого не понимаем? – чуть обиженно пожал плечами Баранов. – Я все это прекрасно знаю, я сам долго искал выход, но… – он развел руками, показывая, что в свое время пытался помочь своей колонии, но так и не смог ничего добиться.
– Выслушайте меня, у меня на этот счет тоже есть кое-какие мысли, – прилагая все усилия, чтобы его слова не прозвучали слишком снисходительно, сказал Николай. – Вам надо основать еще одно поселение – в таком месте, где можно будет выращивать пшеницу или какое-нибудь другое зерно. Да, я знаю, что здесь это сложно, и я ни минуты не сомневаюсь, что вы тоже об этом уже думали! – поспешил он добавить, видя, что губернатор порывается запротестовать. – Но что, если создать колонию на юге, в той же Калифорнии? Там есть пустые земли, там хороший климат, и та колония могла бы поставлять продукты для этой – расстояние между ними будет не таким уж большим…
С этими словами Николай Петрович развернул на столе карту Калифорнии и наклонился над ней, отыскивая отмеченное карандашом место. Заинтригованный Александр Андреевич придвинулся вплотную к столу и тоже принялся разглядывать пометки Резанова.
– Вот эта бухта кажется мне самым подходящим вариантом, – Николай водил карандашом по карте, и его голос с каждой минутой звучал все увереннее. – Тут много свободных земель, которые можно будет распахать, а вот здесь – очень удобный выход к морю. Хотя, может быть, мы сможем найти еще более подходящее место…
– Любопытная идея, господин командор! – не стал скрывать своей радости от услышанного Баранов. – Надо будет, конечно, все обдумать, но, мне кажется, вы правы, это место выглядит очень соблазнительно…
Они проговорили весь день и вечер, засидевшись в кабинете Баранова допоздна – никто из служащих не решился потревожить занятых важным разговором губернатора и его важного гостя. Наконец, почувствовав, что им непреодолимо хочется спать, Николай и Александр огляделись и обнаружили, что за окнами уже стоит непроглядная темнота. Зато на столе, на измятом и исчерканном карандашом листке бумаги уже лежал почти готовый план основания нового, калифорнийского русского поселения.
– Мой кучер отвезет вас в порт, – поспешил Баранов заверить Резанова. Тот благодарно склонил голову:
– Спасибо. А завтра, если позволите, мы с вами продолжим – у меня есть еще пара вопросов…
– Обязательно! – закивал губернатор. – У меня вопросов еще больше!
Трясясь в экипаже по дороге в порт, Николай Петрович продолжал думать о своем плане, хотя глаза его так и норовили закрыться. И позже, на корабле, уже засыпая, он по-прежнему размышлял о новой колонии и о том, как будет доказывать императору Александру необходимость ее создания. Это предприятие захватило его полностью, и даже воспоминания о Кончите отодвинулись в самый дальний уголок его души. Николай по-прежнему ждал новой встречи с нею, но то жгучее нетерпение, которое он испытывал в начале пути, теперь заметно утихло. И в какой-то мере командор был даже рад, что мысли о девушке перестали быть такими навязчивыми – они не мешали ему думать о деле. «Хорошо бы, Кончита тоже нашла себе какое-нибудь занятие! – думал он, засыпая в своей каюте. – Ей без этого будет еще тяжелее ждать, с ее-то горячностью!»
А потом для Резанова снова потянулись дни, полные всевозможных забот. Выгрузка продуктов из трюмов обоих его кораблей шла полным ходом, но мешки и ящики все не заканчивались. Многочисленные жители Ново-Архангельска пробирались в порт, чтобы посмотреть, как разгружаются «Авось» и «Юнона», и при виде этого бесконечного потока мешков их хмурые лица расцветали улыбками. А однажды, проходя мимо перетаскивавших мешки с зерном докеров, Николай поймал себя на том, что уже давно не слышал от них обычной для портов ругани и грубых окриков. Все, кто видел груз с его кораблей, понимали, что видят
