категория заимодавцев, которая, не жертвуя своими сегодняшними покупками, дает взаймы для покупок сегодня. Предложение денег относительно товарной массы в этом случае увеличивается.
Если банковский процент (Викселль называет его рыночной ставкой процента) составляет, к примеру, 8 % годовых, а бизнесмен Тимурович на заемные деньги может получить, допустим, 15 % (процент, какой приносит бизнес, Викселль называет; естественной ставкой), тогда найдется много желающих брать ссуды на подобных условиях. Они будут нанимать рабочих, закупать сырье, создавать рабочие помещения и пр. Конкуренция на рынках факторов усилится, и цены на все ресурсы вырастут. Поставщики этих ресурсов, разбогатев, начнут увеличивать свои закупки (в том числе и потребительских товаров), отсюда пойдет новая волна роста цен. Таким образом, рост цен может, стать следствием одного лишь разрыва между рыночной и естественной ставками процента — без увеличения количества денег в обращении. Понятно, что такой вывод противоречит количественной теории денег, которая в те времена еще не подвергалась радикальному пересмотру.
При этом Викселль не упустил возможности показать, что, однажды будучи нарушенным (из-за несовпадения двух видов процента), рыночное равновесие не восстанавливается автоматически. Напротив, неравновесие на рынке усугубляется и продолжается все время, пока имеет место разрыв между рыночной и естественной ставками процента. Такие процессы с накоплением (наращиванием) последствий известны в различных науках, и везде они называются кумулятивными[70].
Модель кумулятивной инфляции, которая вызывается не 'впрыскиванием' в обращение избыточного количества денег, а главным образом значительным разрывом между двумя видами процентной ставки, считается наиболее сильным достижением Викселля. Его модель породила в дальнейшем несколько весьма выдающихся исследований, определивших многие существенные черты лица современной экономической науки и связанных с именами Хайека, Кейнса и Мюрдаля (см. главы 29 и 30).
Благодаря Викселлю на сцене мировой экономической науки и появилась Шведская школа. Она характерна стремлением синтезировать достижения трех неоклассических направлении в единую систему на основе виртуозного владения математическим аппаратом, но без злоупотребления последним. В процессе подобного синтеза шведы внесли много нового в золотой фонд экономической науки. Наиболее выдающиеся среди них — это Густав Кассель, Бертил УЛИН, Эрик Линдаль, Эрик Лундберг, Гуннар Мюрдаль, Бент Хансен.
Здесь нам самое время вернуться к тому месту в главе 0, где мы выяснили кое-что про капитал. Мы тогда уже договорились о том, что капитал — это некий запас, приносящий доход. Мы выяснили, что есть капитал и есть капитальные блага и что это разные вещи. Капитальные блага расходуются беспрерывно, а капитал остается. Более того, именно нескончаемое расходование капитальных благ является залогом сохранения капитала как некоего неразменного фонда. Мы даже упомянули тогда, что первым указанное различие ввел в науку Джон Бейтс Кларк. Он так и писал: 'Мы можем мыслить капитал как сумму производительных богатств, вложенных в материальные вещи, которые постоянно меняются, что происходит непрерывно, хотя самый фонд сохраняется'.
Капитальные блага — материальные вещи. Их можно увидеть, пощупать (вот элементы сырья, вот машина, здание, двигатель…), их можно называть, перечислять, характеризовать, классифицировать… А что же такое этот капитал, этот фонд? Его ни увидеть, ни потрогать, ни любыми иными чувствами не воспринять. Какая-то абстрактная, умозрительная вещь, не имеющая никакого образа. Кларк и об этом сказал: 'Производительная сила, измеренная в единицах и выраженная в денежной оценке, — абстрактна, но если эта сила воплощена в бесконечной последовательности капитальных благ, тогда она конкретна'. Про конкретное-то, мы надеемся, все понятно. Но что же все-таки такое 'абстрактная производительная сила'? И существует ведь только в форме записи в бухгалтерских книгах, а мы говорим: вот оно — истинное существо богатства' Где же он, 'запас, приносящий доход'? Запас вещей, которые постоянно уничтожаются; запас вещей, который столь же постоянно пополняется, — все это есть, вот оно. А где запас, который не тратится (и потому также не восполняется), а просто сохраняется Все же присутствует что-то загадочное в понятии капитала, что-то ускользающее пока от исчерпывающего определения и окончательного постижения…
Сказанное остро ощущал другой американец, Ирвин Фишер (1867–1947) — один из крупнейших ученых неоклассического направления. Экономист и математик в равной мере, он также с успехом занимался статистикой и был удачливым бизнесменом. За свою долгую жизнь Фишер написал большое количество экономических работ, содержащих множество глубоких и блестящих идей. В полной мере фишерова теория капитала и процента изложена в работе 'Теория процента' (1930), но это явилось уже окончательным оформлением мыслей, которые звучали в его работах начиная с конца XIX в.: 'Математическое исследование теории ценности и цены' (1891), 'Природа капитала и дохода' (1906), 'Норма процента' (1907) и др.
Капитал есть запас. Этот запас порождает нечто, называемое нами услугой капитала (это может быть сшитая рубашка, а может быть и выстиранная рубашка). Такая услуга оборачивается доходом. Запас порождает поток услуг, который преобразуется в поток дохода. Кстати, поток услуг выражается в материальной форме (даже такой вид услуги, как перевозка людей или вещей), не говоря уже о каких- нибудь вещественных продуктах производства. А доход? Этот поток тоже имеет двойственную природу, вещественную и стоимостную.
Примерно так рассуждает Фишер. И потому он выделяет четыре типа отношений капитала и его порождений:
1. реальная производительность (отношение количества услуг капитала к количеству капитала);
2. стоимостная производительность (отношение ценности услуг к количеству капитала);
3. реальная отдача (отношение количества услуг к ценности капитала);
4. стоимостная отдача (отношение ценности услуг к ценности капитала).
Последний, четвертый вид отношений Фишер считает наиболее важным для понимания обсуждаемых вещей. В отечественной экономической науке и практике анализа последний показатель обычно именуется фондоотдачей. Применяется он для оценки эффективности капитала задним числом, т. е. по истечении какого-то периода, за время которого суммируется поток дохода в денежном (стоимостном) измерении. Фишер имел в виду другое, а именно: оценку в настоящем того дохода, который будет получен в будущем на стоимостную единицу капитала. Такой подход скорее относится к проблеме оценки эффективности инвестиций и, как мы догадываемся, связан с дисконтированием будущих доходов к настоящему моменту времени. Какой в этом смысл?
Впоследствии Фишер решительно отказался от термина производительность капитала. Он объяснял это так. Во-первых, термин двусмыслен, его можно понимать в смысле как физической отдачи, так и стоимостной. Но еще важнее второе соображение: возникает впечатление, что ценность дохода создается капиталом, тогда как, по
мнению Фишера, дело обстоит противоположным образом (вспомним австрийскую концепцию вменения ценности). Понятие 'производительность капитала', говорит Фишер, подразумевает, что ценность продукта производства создается за счет издержек. Это неприемлемо. А как, по его мнению, правильно? Ну конечно: ценность продукта возникает из дисконтирования будущих услуг капитала. По указанным причинам вместо термина 'производительность капитала' Фишер предлагает термин инвестиционные возможности' (investment opportunity). И в современной литературе этот термин можно встретить очень часто. Не забудем: речь идет о настоящей (т. е. сегодняшней) оценке будущей отдачи капитала.
В конечном счете само понятие капитала оказывается у Фишера производным от порождаемой им отдачи. Если какое-то имущество приносит своему владельцу регулярный поток дохода, то именно этим доходом определяется ценность упомянутого имущества.
Следовательно, капитал есть не что иное, как дисконтированный поток дохода. Если добавить немного педантизма, нужно уточнить, что речь идет о стоимостной оценке капитала. Однако чуть выше мы
