мудрое — вложил душу, и притом хорошую, в совсем черное тело'. Или: 'Невозможно допустить, чтобы эти существа были людьми, потому что если бы мы их причислили к людям, то пришлось бы усомниться в том, принадлежим ли мы сами к числу христиан'. Или: 'Сахар был бы слишком дорог, если бы растение, из которого он получается, не возделывалось рабами'. Современному человеку позиция Монтескье представляется совершенно естественной, но для общественного сознания его современников подобное суждение было отнюдь не тривиальным, а, напротив, весьма смелым и благородным. Достаточно заметить, что сам Франсуа Вольтер — борец за свободу, кого многие называли 'совестью нации', — не считал зазорным быть совладельцем судна, перевозившего черных невольников из Африки в Америку.
В разделе о влиянии почвы стран на их законы Монтескье высказывает неожиданную мысль: Степень развития земледелия в стране зависит не от ее плодородия, а от ее свободы'.
В разделе о взаимосвязи законов и торговли он говорит' 'Есть два вида бедных народов: одни доведены до бедности жестокостью правления, и такие неспособны почти ни к какой добродетели, потому что их бедность составляет часть их рабства; другие же бедны только потому, что пренебрегают житейскими удобствами или не знают их, и такие способны совершать великие дела, потому что их бедность составляет часть их свободы'.
Рассматривая внешнеторговые ограничения, характерные для своего времени, Монтескье говорит без обиняков: 'Справедливая цена товаров и истинное соотношение между ними устанавливаются только конкуренцией'. И мы можем отметить появление, наконец, этого точного слова в большой литературе.
'Свобода торговли, — пишет он далее, — заключается не в том, чтобы дать волю купцам делать все что угодно; это было бы скорее рабством торговли. Не все, что стеснительно для торговца, тем самым делается стеснительным и для торговли. Нигде торговец не встречает такого бесчисленного множества ограничений, как в странах свободы, и нигде он так мало не стеснен законами, как в странах рабства'. Для эпохи, когда борьба за свободу торговли только начиналась, еще даже не перейдя из литературы в политику, последнее указание является весьма проницательным. Оно не утратило актуальности и в наши дни.
Касаясь различных способов приобретения богатства, Монтескье замечает: 'Доходы, зависящие от случая, не связанные ни с промышленностью страны, ни с ее земледелием, составляют самый дурной род богатства. Испанский король, получающий огромные суммы от своей таможни в Кадиксе[21], является лишь очень богатым человеком в очень бедном государстве… Этот государь был бы гораздо могущественнее, если бы ту же сумму, которую доставляет ему таможня, он получал бы от каких-либо провинций Кастилии. Его личное богатство было бы тогда следствием богатства его страны; его благоденствующие провинции оказали бы влияние на все прочие; всем им вместе стало бы легче нести общие тяготы, и вместо великой сокровищницы Испания имела бы великий народ'[22].
Этим уже подготовлен один из главных тезисов Адама Смита — о том, что богатство народа заключено в его труде, земле и капитале, особенно если все это непрерывно совершенствуется.
Глава 11
Обложили меня, обложили…
Умирать и платить налоги — удел каждого.
'Налоги, или, определительнее сказать, дурные системы налогов, были одною из причин, как видно из истории, что нидерландцы сделались независимыми от Испании, швейцарцы — от Австрии, фрисландцы — от Дании и, наконец, казаки от Польши. На возмущение североамериканских колоний против Англии дурная система финансового управления относительно иностранной торговли имела решительное влияние. Нельзя также оспаривать, что неискусное собирание денег с народа подало повод к Лютеровой реформации.
Расстройство финансов, конечно, не произвело французской революции, но много споспешествовало оной и имело особенное влияние на ход ее'.
Так писал замечательный русский мыслитель Николай Тургенев (1789–1871), один из идеологов декабризма (тот самый 'хромой Тургенев' из Пушкина) в своем труде 'Опыт теории налогов' (1818).
Во многих книгах сегодня можно прочитать, что экономическая борьба всегда влияла на политические и исторические события. Очень часто при этом пишут об угнетении бедных богатыми, о классовой борьбе в обществах, о том, как, например, класс землевладельцев боролся с классом буржуазии и как оба эти класса эксплуатировали бедных крестьян и рабочих.
Все это в той или иной мере верно. Борьба между социальными группами населения за распределение создаваемых богатств действительно была постоянным фоном и подчас основой политических событий в истории народов. Но мы должны иметь в виду, что суть дела не сводится только к вопросам о прибылях и заработной плате. Гораздо чаще и гораздо сильнее борьба (мирная и немирная) велась вокруг налогов. Из-за них чаще всего и разгорался сыр-бор. Об этом напоминает нам Н Тургенев: именно налоговые и финансовые неурядицы чаще всего были причинами восстаний, революций и иных общественных потрясений. К перечню Тургенева можно еще добавить такие судьбоносные события, как появление Великой Хартии Вольностей и рождение парламентаризма (Англия, XIII в.), восстание Уота Тайлера (XIV в.) и, конечно, английская революция XVII в., — все это было связано с налогами самым непосредственным образом.
Употребляя слово 'налог', мы будем иметь в виду разнообразные виды платежей из доходов отдельных лиц в пользу государства или государя. К таким платежам относятся разного рода отчисления, подати, дани, пошлины и сборы. Налоги бывают натуральные (зерном, вином и т. п.) и денежные.
В литературе по истории экономической мысли на русском языке (за исключением специальных исследований) теме налогов и налогообложения редко уделяется место. К сожалению, и мы можем коснуться этой темы лишь коротко. Основная причина состоит в общей особенности данного предмета; всегда и везде вопросы о налогах теснейшим образом переплетаются с хозяйственной практикой и не могут быть освещены в отрыве от нее. Поскольку в этой книге экономическая история народов и стран почти не затрагивается, постольку и о налогах мы можем поговорить здесь лишь в самых общих чертах
К сказанному прибавляется еще одно обстоятельство. Обмен и налог, вероятно, самые древние формы экономических отношений. Конечно, раз было такое явление, как налоги, люди о них думали. Но думали чисто практически: одни — о том, какие налоги установить, да как их собирать, другие — о том, как их платить или, лучше, как их не платить. И в том, и в другом отношении человеческая мысль работала непрерывно и проявляла чудеса изобретательности. Однако все это не было мышлением теоретическим. В плане общих закономерностей, внутренней природы налога (как экономического явления, как общественного отношения) и в плане воздействия различных налогов на экономику страны и положение различных классов населения, а также в плане сравнения эффективности различных видов налогообложения для государственной казны и т. д. — под таким углом о налогах стали думать сравнительно недавно. 'Трактат о налогах и сборах' У.Петти (1662) был, вероятно, одним из первых теоретических сочинений специально на эту тему. Собственно, как мы видели, мысли Петти в этой работе принимали теоретический характер тогда, когда нужно было придумать, как оценить те богатства, которые подлежали налогообложению. Сам же налог как явление им практически не анализировался. Да и сравнению преимуществ и недостатков различных видов налогообложения он уделил мало внимания.
Одним из первых осмыслить налог как феномен попытался Томас Гоббс (1588–1679). В своем
