концы, но как я добрался домой - убей бог, не помню.
На следующий день поздно встал и долго не мог прийти в себя. Преодолеть это отвратительное состояние мне, как могла, помогла фрау Эрика. Когда она нашла, что я уже нахожусь во вменяемом состоянии, передала мне аккуратно упакованный пакет и сказала, что вчера под вечер приходила баронесса Рената фон Перфаль и передала для меня этот пакет.
- А что она ещё сказала? - спросил я.
- Ничего. Я поняла, что она хотела поздравить вас с днём рождения, и предложила ей посидеть с нами, подождать вас, не думая, что вы задержитесь так поздно, но она сослалась на занятость и быстро ушла, - отвечала фрау Эрика.
- Фрёйляйн Рената мне очень понравилась, - продолжала она, - я её несколько раз видела, когда она была ещё школьницей, а сейчас уже настоящая невеста. Кому-то очень повезет с женой, - закончила она свой рассказ.
- Да, это действительно так, - подтвердил я её мнение, а сам стал думать о том, что надо бы Ренату повидать и поблагодарить за подарок, но в таком состоянии мне было бы стыдно показаться ей на глаза. Полечившись таблетками фрау Эрики и выпив несколько чашек крепкого чая, ко второй половине дня я кое-как пришел в себя и направился к Шпаркассе, к месту расположения нашего расчётно-теоретического бюро. К моему удивлению, Николай без каких-либо признаков вчерашнего 'перебора' работал, мурлыча под нос какие-то песенки.
- Когда мы расстались на центральной площади, у тебя не наблюдалось никаких признаков недееспособности, - рассуждал он. - Может быть, ты ещё куда-то заглянул, а может быть, тебя уволокла какая-нибудь немецкая красавица, и ты поэтому вовсе потерял память? - продолжал он меня поддразнивать.
- Ты когда вернулся домой? - спросил я его, чтобы отмести такое нелепое предположение.
- Где-то между двенадцатью и часом ночи.
- Фрау Эрика мне сказала, что я вернулся в полночь. Значит, я никуда не мог свернуть, - подвел я итог этой дискуссии.
И все же последнее слово осталось за Николаем:
- Не знаю, не знаю, чего не знаю - того не знаю.
Я не чувствовал в себе способности ознаменовать начало двадцать седьмой годовщины со дня рождения трудовым подвигом, а посему направился к Ренате. Чтобы избежать неприятной встречи с полковником или его женой, не стал входить в дом, а обошёл его, и с тыльной стороны, куда к маленькому крылечку выходили окна комнат Ренаты и фрау Эльзы, постучал. В окно выглянула фрау Эльза и знаками показала, что она ко мне выйдет. Прошло минут десять, когда она наконец появилась. Увидев её, я сразу понял, что она наряжалась - как же можно к имениннику подойти в простом домашнем платье! В вытянутой руке она держала крупную, очень красивую желтую розу. Первые слова поздравления я хорошо понял, а из остальной части её речи, по-видимому, очень красивой, понял едва ли десятую часть. Тем не менее, приняв розу, я её тепло поблагодарил за подарок. Но Ренаты дома не оказалось, она уехала в деревню по своим коммерческим делам. Вернётся вечером или завтра. Далее фрау рассказала, что с семьёй полковника жить им очень трудно, они грубые и заносчивые люди. Когда я сказал, что приду в другой раз, она довольно твердо возразила, сказав, что поставлю Ренату в очень трудное положение.
'Если можете - не приходите, - сказала она, - только не обижайтесь ни на меня, ни на фрёйляйн Ренату. Так будет лучше, так надо'. Я пообещал, и на том мы попрощались.
После этого разговора я долго терялся в догадках, переживал за них, строил различные предположения, но так и не решился нарушить свое обещание. Если признаться чистосердечно, то в душу мне закралась и обида.
Отъезд
Я уже полгода в Германии, приближается Новый год, все чаще охватывает тоска, хочется домой. Между тем никто из руководства ничего не говорит о сроках возвращения, хотя по всему чувствуется, что дело постепенно сворачивается.
Больше месяца тому назад всех немецких специалистов уже отвезли в Союз для продолжения работ на месте. Мы занимались приведением в порядок уже разработанной документации, завершали переводы технических отчетов, проводили ряд подготовительных расчётов для будущих проектных работ, составляли рабочие инструкции для подготовки ракет к пускам и т.д.
О том, как были отправлены немецкие специалисты в Советский Союз, стоит рассказать чуть подробнее. Некоторые детали этой акции мне стали известны ещё в Германии, так как об этом совершенно открыто говорили во всех немецких семьях, некоторые подробности я узнал из рассказа самого доктора В. Вольфа уже в Москве, и, наконец, хорошее описание содержится в упомянутой мною несколько раз книге Б. Чертока 'Ракеты и люди'.
Вся операция проводилась под руководством генерала-полковника В. Серова, одного из заместителей Л. Берии, фамилия которого хорошо известна многим моим соотечественникам старшего возраста. Заранее были составлены списки всех немецких специалистов, включая членов их семей, подлежащих принудительной отправке в СССР. Таких оказалось около 500 человек. Вечером в ресторане 'Япан' был организован грандиозный банкет, где немецкие специалисты впервые собрались с руководителями служб с советской стороны, чтобы отметить успешное завершение сборки и заводских испытаний первых двенадцати ракет, которые должны были переправить в Союз на лётные испытания. Предварительно сотрудники наших спецслужб строго проинструктировали своих участников этого банкета о том, чтобы ни единым вздохом не выдать немцам секрет готовящейся операции. Кроме того, самим не усердствовать, а своих немецких коллег 'накачать' по мере возможности, пользуясь неограниченным набором крепких спиртных напитков. Всё было исполнено наилучшим образом, и очень поздно счастливые немцы, работа которых была оценена так высоко, вернулись в свои дома. Дальше процитирую Б. Чертока: 'В 4 часа утра по улицам тихого, спящего города зашумели сотни военных 'студебеккеров'. Каждый оперуполномоченный заранее присмотрел дом, к которому должен подъехать. Поэтому неразберихи и излишней суеты не было. Переводчица звонила, будила хозяев и объясняла, что у неё срочный приказ Верховного Главнокомандующего Советской Армии. Ошалевшие сонные немцы не сразу брали в толк, почему надо ехать на работу в Советский Союз в 4 часа утра, да ещё с семьёй и всеми вещами... Под наблюдением хозяев солдаты грузили вещи в 'студебеккеры' - всё, что бы те не пожелали... Нагруженные машины с людьми и вещами отбывали к железнодорожной станции Кляйнбодунген. Там на запасном пути стоял эшелон из 60 вагонов'.
Точно такие же операции в ту же ночь были проведены во всех городах и населённых пунктах Германии, в которых советские специалисты работали с немцами по изучению трофейной техники и восстановлению технической документации и материальной части, касающейся не только ракетной техники, но и авиационной, химической, судостроительной и других отраслей промышленности. К сожалению, до сих пор нигде не были опубликованы сведения о масштабах этой операции. Что касается умения их проводить, то нашим спецслужбам было его не занимать у других: ещё до начала войны на своих гражданах они начали тренироваться и довели методы выселения сотен тысяч людей за одни только сутки до полного совершенства.
Когда мы на следующее утро появились на своих рабочих местах, увидели там только второстепенных исполнителей и - ни одного руководителя. Лишь спустя какое-то время стали проясняться причины этого. На вопросы, обращённые к нам, мы, естественно, ничего не могли ответить, так как сами были огорошены не меньше них. Не знаю, как смотрели в глаза своих немецких коллег те, кто произносил в честь них дружеские тосты в ресторане 'Япан', когда, вернувшись в Москву, им пришлось опять с теми же немцами встречаться и работать. Хорошо, что меня минула эта участь - быть среди приглашённых на этот банкет.
Пришло время и нам возвращаться домой. И опять, по какой-то необъяснимой логике нам об этом сообщили не заранее, а всего за день. Начались сборы, которые всегда доставляют какие-то хлопоты, хотя
