Романов, в пассажирской кабине планера находился Сергей Павлович.
Из Москвы вылетели 19 сентября, в Коктебель прилетели на следующий день, покрыв расстояние в 1600 километров. Посадка в Кривом Роге была вынужденной, так как нужно было уточнить маршрут.
Сам конструктор планера Сергей Павлович в статье 'Планер СК-9' ('Самолет' № 10 за 1935 год) так охарактеризовал назначение планера: 'двухместный планер для дальних буксирных перелетов и полетов на дальность вдоль грозового фронта'. В той же статье он привел данные планера: размах крыла 17 м, длина 7,33 м, вес пустого 300 кг, нагрузка 160 кг, полетный вес 460 кг, площадь 22 м2, нагрузка на квадратный метр 20,8 кг. Удлинение крыла 13, показатель летучести 1,59, качество 23.
Вот некоторые подробности о полетах на планере СК-9. Планер демонстрировался иностранным гостям. 26 сентября в Коктебель на XI Всесоюзный слет планеристов прибыли представители авиационной лиги Чехословакии. С одним из чешских гостей взлетел на планере СК-9 начальник слета тов. Минов. Тяжелый планер, предназначенный для полетов в штормовых условиях грозовых облаков, свободно парил в слабом потоке обтекания. После посадки гость выразил свое восхищение полетом, комфортабельностью планера и продуманностью размещения в нем оборудования.
Итоговый отзыв о планере СК-9 гласил:
'Схема со средним расположением крыла была представлена в единственном экземпляре двухместным планером СК-9 конструкции Королева...
По заявлениям пилотов, планер хорошо и легко управляем. В парящем полете и при буксировке он ведет себя очень спокойно. Скорость снижения его, несомненно, большая, благодаря чему в потоках обтекания он ходит ниже других двухместных планеров. При посадке он очень долго тянет над землей, что объясняется очевидно 'подушечным' эффектом низко расположенного крыла'.
В журнале 'Самолет' тех лет приведен юмористический рисунок. Летит СК-9. Подпись под ним такая: 'Тара 16 тонн, тормоз Вестингауза, новая конструкция С. Королева'.
Планеру для доброго полета нужен восходящий поток воздуха. Образно говоря, восходящим потоком для С. П. Королева явилась благодатная атмосфера творческих исканий, которая окружала его в те годы.
У огненных струй
Справедливо считать творцом научной идеи того, кто не только признал философскую, но и реальную сторону идеи, который сумел осветить вопрос так, что каждый может убедиться в его справедливости, и тем самым сделал идею всеобщим достоянием...
Одного нетерпения мало
В автобиографии в 1954 году Сергей Павлович писал, что он с мая 1927 года по сентябрь 1928 года работал конструктором авиазавода, с октября 1928 года по июнь 1930 был начальником конструкторской бригады одного из предприятий Всесоюзного авиаобъединения, а с июля 1930 по сентябрь 1933 года выполнял обязанности старшего инженера ЦАГИ (знаменитого Центрального аэрогидродинамического института, основанного Н. Е. Жуковским). Внешне канва его трудовой деятельности вполне соответствовала послужному списку авиационного инженера.
Но по существу авиационный инженер Королев все больше становился специалистом не авиационной, а считавшейся тогда почти не существующей ракетной техники, интерес к которой пробудил в нем Циолковский. Насущные же нужды ракетного дела заявили о себе в ту самую пору, когда Королев занимался применением реактивного принципа в авиации.
Эти вопросы он не раз обсуждал с Ф. А. Цандером.
Фридрих Артурович к моменту их знакомства имел уже многолетний стаж увлечения ракетами. Он со своим слегка старомодным видом, с худощавым сосредоточенным лицом и лихорадочно блестевшими глазами имел облик человека, знавшего одну, но пламенную страсть, буквально сжигавшую его, - страсть к космическим полетам.
Цандер почти на два десятка лет был старше Сергея Павловича. Был известен как автор оригинальных идей межпланетных путешествий и проектов межпланетного корабля. Семь лет (с 1922 по 1929 годы) он посвятил проектированию первого своего двигателя ОР-1 ('Опытный ракетный первый'), который сам же и построил. Горючим в нем служил бензин, окислителем - сжатый воздух. Сделан был двигатель из паяльной лампы.
Фридрих Артурович в беседах с молодым энергичным конструктором Королевым не раз жаловался ему на то, что не может заинтересовать своими предложениями какую-нибудь серьезную организацию. По-видимому, то, что он связывал свои предложения с космическими полетами, настораживало всех, к кому он обращался. Действительно, в те годы идею ракетного полета мало кто разделял. В литературе можно было встретить на этот счет немало утопий и беспочвенных вымыслов.
'Вот на днях, - сетовал в письме к товарищу С. П. Королев, - в одном журнале мне прямо сказали: 'Мы избегаем печатать материал по ракетному делу, так как все это лунные фантазии и т. п.'. И мне большого труда стоило их убедить, что это не так, что ракеты - это оборона и наука'.
Были даже ученые, считавшие ненужным начинать работы, ежели даже впоследствии они и приведут к осуществлению ракетных летательных аппаратов, а с их помощью и к открытию пути к космическим полетам.
Сергей Павлович, беседуя с Цандером, с вниманием наблюдал, как его 'паяльная лампа' - двигатель - выбрасывает огненную струю. Опытный инженер-конструктор, он понимал, что тяга, которая рождалась в маленьком теле ОР-1 составляет ничтожную величину - до 145 граммов. Практически она ничего дать не могла. Но Сергей Павлович верил в возможность увеличить тягу именно жидкостного двигателя, чем очень воодушевлял Цандера. Ведь увеличение тяги сделало бы реальным ракетный полет.
С. П. Королев знал, что за рубежом пробовали применить пороховые ракеты на борту летательного аппарата. Включение порохового двигателя давало импульс аппарату, и тот дальше летел по инерции. Такие опыты в Германии начались в 1927 году с установки ракетного порохового двигателя на модель самолета. Он укреплялся спереди под крылом. Взлет и полет модели длились 10 секунд. Через год состоялся первый вылет самолета с пороховыми ракетными двигателями на борту.
В 1930 и 1931 годах новые полеты с использованием пороховых ракет были проведены в Германии и Италии.
В те же годы в Советском Союзе сотрудник Газодинамической лаборатории[7] в Ленинграде В. И. Дудаков испытывал пороховые ускорители на самолете - тяжелом бомбардировщике ТБ-1. Он убедился, что включение ракет на старте сокращает длину разбега втрое или позволяет увеличить полетный вес на две тонны.
Об опытах ГДЛ узнал Сергей Павлович и летом 1932 года побывал в Ленинграде на Комендантском аэродроме, посмотрел ракетные ускорители, поднялся в воздух на ТБ-1 с реактивным стартом.
Сравнив 'способности' пороховых и жидкостных двигателей, Сергей Павлович отдал предпочтение вторым. Он утвердился в намерении поставить реактивное жидкостное 'сердце' на летательный аппарат. Подобных опытов за рубежом не было. Главная трудность заключалась в том, где взять достаточно мощный двигатель.
Сергей Павлович знал не только о замыслах Цандера и опытах Дудакова, но и о том, что в
