толпу зевак и с трудом забрался в кеб, который отвез меня в отель «Фонда Насиональ». Там я отправил телеграмму управляющему Джексону, а потом улегся спать в надежде восстановить силы и проспал до часа пополудни. Я велел разбудить меня в час, поскольку рассчитывал успеть на поезд узкоколейки, идущий к рудникам, но по пробуждении я обнаружил под дверью телеграмму от Джексона. В ней говорилось, что утром Фелдона нашли мертвым в горах. Все похищенные документы оказались при нем, в целости и сохранности, о чем должным образом поставили в известность сан-францисскую контору. Выходит, все мое путешествие, сопряженное с лихорадочной спешкой, нервными переживаниями и мучительным испытанием для моей психики, было напрасным!
Зная, что Маккомб, несмотря на такой поворот событий, потребует от меня подробного отчета о личных наблюдениях, я отправил Джексону еще одну телеграмму и в конце концов сел на поезд узкоколейки. Через четыре часа состав с грохотом и лязгом подкатил к станции у рудника № 3, где меня встретил и сердечно приветствовал Джексон. Он был настолько поглощен происшествием на руднике, что не обратил внимания на мой все еще потрясенный и нездоровый вид.
Управляющий кратко изложил мне обстоятельства дела, пока мы поднимались по горному склону над дробильней к лачуге, где лежало тело Фелдона. По его словам, Фелдон нанялся на рудник год назад и всегда был странным, угрюмым типом; он работал над каким-то секретным устройством, постоянно жаловался, что за ним шпионят, и держался до неприличия запанибрата с рабочими-мексиканцами. Но он, безусловно, хорошо знал свое ремесло, здешние края и местных жителей. Он нередко надолго уходил в горы, где жили пеоны, и порой даже принимал участие в древних языческих ритуалах. Он намекал на некие странные тайны и загадочные силы так же часто, как похвалялся своими незаурядными техническими способностями. В последнее время Фелдон стал совсем невыносим: с болезненной подозрительностью относился к своим коллегам и, несомненно, начал в сговоре со своими мексиканскими дружками воровать руду, когда поиздержался. У него регулярно возникала нужда в очень крупных денежных суммах — недаром он так часто получал посылки из лабораторий и механических мастерских Мехико или Штатов.
Что же касается заключительного бегства со всеми конторскими документами, то это была всего лишь бредовая месть за так называемую слежку. Безусловно, Фелдон совсем спятил, поскольку отправился к одной тайной пещере на диком склоне населенной призраками Сьерра-де-Малинче — в местности, где не живет ни одного белого человека, — и предавался там более чем странным занятиям. В пещере, которую никогда не нашли бы, если бы не финальная трагедия, обнаружилось великое множество отвратительных ацтекских идолов и алтарей с обугленными костями свежесожженных жертв непонятного происхождения. Туземцы ничего не рассказывают — собственно, все они хором клянутся, что ничего не знают, — но представляется совершенно очевидным, что пещера издавна служит местом их сборищ и что Фелдон принимал самое деятельное участие в их ритуалах.
Поисковая группа нашла пещеру потому лишь, что услышала монотонное пение и завершивший его вопль. Около пяти часов утра, после ночного привала, люди уже собирались вернуться на рудники ни с чем, когда кто-то различил приглушенные расстоянием ритмичные завывания и понял, что в каком-то укромном месте высоко на склоне горы, очертаниями похожей мертвеца в саване, отправляется один из нечестивых древних ритуалов. До слуха доносились все те же древние имена — Миктлантеуктли, Тонатиу-Мецтли, Ктулхутль, Йа-Р'льех и прочие, — но странным казалось то, что они перемежались с английскими словами, причем это была чистая английская речь белого человека, а не ломаный язык местных жителей. Люди бросились вверх по заросшему кустарником склону в направлении звука, когда после непродолжительной паузы вдруг раздался дикий вопль, ужаснее которого никто из них никогда не слышал. Они также почуяли дым и омерзительный едкий запах.
Потом они наткнулись на пещеру — вход ее скрывали плотные заросли мескита, но сейчас оттуда валили клубы зловонного дыма. Пещера была освещена: жуткие алтари и гротескные идолы явились взору в зыбком мерцании свечей, зажженных явно не более получаса назад, а на песчаном полу люди увидели нечто настолько ужасное, что все разом попятились. Там лежал Фелдон, с обгорелой до черной корки головой, сожженной странным устройством, натянутым на нее, — оно представляло собой подобие проволочного шлема, соединенного проводом с разбитым аккумулятором, очевидно, свалившимся на пол с ближайшего алтаря. При виде диковинного аппарата мужчины переглянулись, мгновенно вспомнив про «электрического палача», изобретением которого Фелдон частенько похвалялся, — аппарат, который якобы все отвергали, но упорно пытались украсть и скопировать. Все похищенные бумаги нашлись в открытом саквояже Фелдона, стоявшем поблизости, и часом позже поисковый отряд двинулся обратно к руднику № 3 со страшной ношей на носилках, изготовленных из подручных материалов.
Вот и все, что рассказал мне управляющий, но этого оказалось достаточно, чтобы я побледнел и зашатался, шагая вслед за ним мимо дробильни к лачуге, где лежал труп. Ибо я не лишен воображения, и мне стало до жути ясно, с каким чудовищным ночным кошмаром неким сверхъестественным образом совпадает описанная трагедия. Я понял, что мне предстоит увидеть за распахнутой настежь дверью, возле которой толпились любопытные рудокопы, и потому не дрогнул, когда разглядел в темноте громадное тело, вельветовый костюм грубого покроя, до странности изящные руки, клочья обгорелой бороды и саму дьявольскую машину — слегка поврежденный аккумулятор и проволочный шлем, покрытый копотью, выделившейся при сгорании содержимого. Огромный раздутый саквояж не удивил меня, и я исполнился ужаса лишь при виде сложенных листков бумаги, торчавших из левого кармана сюртука, и красноречивой оттопыренности правого кармана. Улучив момент, когда на меня никто не смотрел, я проворно схватил до боли знакомые мне листки и скомкал в ладони, не осмелившись взглянуть на почерк. Сейчас я сожалею, что в приступе безотчетного панического страха сжег их той же ночью, отводя взгляд в сторону. Они стали бы убедительным подтверждением или опровержением неких известных мне фактов — хотя, по правде говоря, я еще мог бы получить необходимое доказательство, справившись про револьвер, впоследствии извлеченный коронером из оттопыренного левого кармана. Но у меня так и не хватило духу спросить про него, поскольку мой собственный револьвер пропал после кошмарной ночи в поезде. Вдобавок мой карманный карандаш носил следы грубой и торопливой заточки ножом, хотя в пятницу вечером я аккуратно очинил его на механической точилке в личном вагоне президента Маккомба.
В конечном счете я отправился домой, по-прежнему пребывая в глубоком недоумении — возможно, к счастью для моего рассудка. Ко времени моего возращения в Кверетаро частный вагон уже отремонтировали, но самое большое облегчение я испытал, когда пересек Рио-Гранде и въехал в Эль-Пасо, на территорию Штатов. В пятницу я уже был в Сан-Франциско, и отложенное бракосочетание состоялось на следующей неделе.
Что же касается событий той ночи… как я уже сказал, я просто не осмеливаюсь строить никаких предположений на сей счет. В любом случае, Фелдон был сумасшедшим и усугубил свое безумие уймой древних ацтекских колдовских знаний, владеть которыми никто не вправе. Он действительно был гениальным изобретателем, и тот аккумулятор наверняка был дельной штуковиной. Позже я узнал, как в свое время от него досадливо отмахивались и пресса, и общественность, и представители власти. Слишком много разочарований не идет на пользу людям определенного склада. В любом случае, имело место некое роковое сочетание ряда неблагоприятных факторов. К слову, Фелдон действительно служил в армии Максимилиана.
Когда я рассказываю свою историю, большинство людей называют меня откровенным лжецом. Другие приписывают все это расстроенной психике — видит бог, тогда я и вправду находился в крайней стадии нервного истощения, — а третьи говорят о своего рода «астральной проекции». Мое страстное желание поймать Фелдона, безусловно, направляло мои мысли к нему, а он, со всеми своими индейскими магическими знаниями, должен был распознать и уловить их раньше кого бы то ни было. Он ли находился в вагоне поезда? Я ли находился в пещере на склоне населенной призраками горы, похожей очертаниями на мертвеца в саване? Что произошло бы со мной, не прибегни я к разного рода отвлекающим маневрам? Честно скажу, я не знаю и не уверен, что хотел бы знать. С тех пор я ни разу не был в Мексике и, как я уже отметил в самом начале, на дух не выношу никаких разговоров о казни электрическим током.
Говард Филлипс Лавкрафт, Зелия Бишоп
Проклятие Йига[47]
