Но кому уподоблю род сей?

«Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино.» (1 Ин 5:7), — является ни чем иным, как неудачной фальшивкой — ни в одном из греческих манускриптов нет ничего похожего. Тем не менее разногласия, возникающие по поводу Иоаннова уподобления Христа Слову Божию разрешимы. Мы говорим о словах: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. (Ин 1:1); и чуть позже: «И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины...» (Ин 1:14). Разногласия же, хоть и разрешимые, возникают потому, что даже по мнению известных христианских богословов более верным прочтением начала Евангелия от Иоанна является такое: «В начале было Слово, и Слово было к Богу». Церковь, впрочем, никак не противилась такому прочтению, ибо эти толковники не только не выходили за рамки догмата о Троице, но таким своим толкованием сей догмат как бы подтверждали. Авторитетом в этом вопросе все же являются не отцы церкви, а правила грамматики греческого языка — языка Нового Завета. И вот, сия-то грамматика допускает сказать не только: «Слово было к Богу», — но и даже: «Слово было Божественно.», — а это уже вряд ли понравится ортодоксам.

Сделав такое отвлечение, вернемся к нашей главной теме — теме множественности символики Христа. Итак, в Откровении Иоанна Богослова в повествовании появляется загадочный «младенец мужеского пола» (Отк 12:5,13). Даже самые ортодоксальные экзегеты не могут не толковать рождение этого удивительного младенца как рождение Христа в сердцах верующих в Него, чему учит нас, например, православная «Толковая Библия», изданная в 1913 году. Правда, сия экзегетика не хочет замечать, что при том, что Христос рождается в сердце верующего, муки родами загадочным образом постигают Церковь (в данном случае, естественно, православную).

Наши взгляды, как уже, вероятно, понял читатель, заставляют нас с известной долей сарказма смотреть на последнее толкование родовых мук. Возможное толкование сих мук, как следствии гонений на Церковь за проповедь учения Христа, благодаря которым Он рождался в сердцах новообращенных, ведет нас к абсурду, ибо тогда нам пришлось бы согласиться, что Христос может родиться в сердце верующего лишь в период гонений на Церковь, каковые и символизированы как бы родовыми муками. Что же касается периодов мира и безопасности, то нам пришлось бы смириться с невозможностью рождения Христа в сердце. Но не зря ли Он тогда и распялся за нас?

Однако с иной возможностью рождения Христа в сердце верующего в Него мы не можем не согласиться, и теперь читатель поймет, почему мы выделили слова «в сердце вашем» в приведенной совсем недавно цитате из послания Павла к Галатам (Гал 4:1-7). Обращает на себя внимание и другой фрагмент из того же послания: «Бог... благоволил открыть во мне Сына Своего...» (Гал 1:15,16). И тут-то самое время спросить, хотя, понятное дело, что вопрос этот — чисто риторический: не связано ли рождение сего «младенца мужеского пола» с тем самым чадородием, через которое может спастись жена, «если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием.» (1 Тим 2:15)?

Фома так передает слова Иисуса: «Тот, кто напился из Моих уст, станет, как Я. Я также, — Я стану им, и тайное откроется ему,» (Фома 108).

Напомним лишний раз, что идея имманентности Бога человеческой душе оказалась не чуждой даже и христианской традиции, за что мы отдали должное Игнатию Антиохийскому, прозванному Богоносцем. Были и в средние века учителя, такие как, например, Мейстер Экхарт, говорившие о присутствии Бога в человеке. Но все «оказалось» для традиции ересью.

1в

И под занавес рассмотрения нашей темы, отмечаем, что не может быть сомнений относительно написанного в Откровении Иоанна Богослова: «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его.» (Отк 3:21). Здесь подчеркивается величие примера, которому можно подражать, за которым можно последовать, достигая тех же высот. Недаром же Он говорил: «Я есмь путь и истина и жизнь.» (Ин 14:6); «кто последует за Мной, не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни.» (Ин 8:12).

Позволим себе обратить внимание читателя на факт, что Тот, от лица Кого ведется повествование в приведенном отрывке Откровения, воссел с Отцем Своим на престоле Его лишь после того, как Сам победил. То есть Он должен был бороться за это право и не мог достичь цели иначе, как, употребляя усилие, победив. Подобное же справедливо и в отношении другого фрагмента Откровения: «Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками,.. как и Я получил власть от Отца Моего...» (Отк 2:26,27). «Имеющий ухо [слышать] да слышит.» (Отк 2:28)

Отчасти забегая вперед, отчасти возвращаясь чуть назад, приведем еще одну выдержку, свидетельствующую о множестве сынов Божиих: «Кого Он [Бог] предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братьями. А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил. Что же сказать на это?» (Рим 8:29-31). И в правду, что же? Ведь речь идет о первородстве между многими братьями — и в этой части мы вернулись назад. А вперед мы забежали в том смысле, что несколько ранее, чем хотелось бы, обратились к столь сложному понятию, как предопределение.

Итак, в первом послании Апостола Павла к Коринфянам дано описание начала и конца отсчетов совершенствования для мужа, внутреннего человека. Между этими точками лежат многие жизни, «и если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков.» (1 Кор 15:19).

В главе, посвященной палингенезии, мы обещали вернуться к вопросу взаимных связей закона палингенезии и символики краеугольного камня в связи с образом Сына Человеческого. Несмотря на то, что мы в настоящей главе так до сих пор и не упомянули сего краеугольного камня, надеемся, читателю уже стало ясно, каким образом палингенетическое развитие связано с Сыном.

В других контекстах и несколько иной системе символов ту же связь можно проследить и в послеапостольских писаниях. К примеру, в Ермовом «Пастыре» читаем: «Большое дерево, покрывающее поля и горы и всю землю, означает закон Божий, данный всему миру; закон этот есть Сын Божий, проповеданный во всех концах...» (111.8:3). Во след этому и мы можем сказать, что краеугольный камень эволюции единого начала в человеке посредством палингенетического совершенствования ведет к Сыну Божию. Закон Божий есть Сын Божий. Поговорив о цели, теперь самое время перейти собственно к пути, часто бывающему тернистым.

2

Человеческая природа, человеческий образ, человеческая жизнь... Как часто приходится обращаться к сим понятиям, и со сколькими ограничениями связано понятие человеческого. И из всех ограничений главнейшим и кажущимся непреодолимым является смертность человека. Но смертность есть неизбежный атрибут лишь физического тела человека, но не духа, который продолжает совершенствование с новой женой, в новом теле: «Как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых.» (1 Кор 15:21). То, что «смерть через человека», читатель воспринимает естественно, ибо смертность является по человеческому опыту неизбежным свойством человека. Однако обратите внимание, ведь и воскресение тоже через человека — значит воскрешаемость не менее присуща человеку, нежели смертность. И еще нужно обратить внимание — воскресение не через Человека (с заглавной буквы), как то следовало бы написать, имея в виду только Христа, а через человека (со строчной буквы). Таким образом смертность как неотвратимая характеристика человека теряет свою силу, и уже с другим оттенком звучат слова пророка: «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» (Ос 13:14; 1 Кор 15:55).

Риторика последних вопросов перекликается с пророчеством «Поглощена смерть победою.» (1 Кор 15:54), и пророчество это имеет несколько смыслов. Один из них заключается в том, что вечная часть, внутренний человек, муж тех жен, которые не смогут спастись в своей нынешней жизни, «потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь и немногие находят их» (Мф 7:14) все же не попадает в ад — «ад! где твоя победа?» Однако через это его следующая жена в новой палингенезии, в новой жизни, «по путям мужа» (Иов 34:11) наказывается кажущимися часто незаслуженными страданиями, которые достигают и его самого. Такой смысл заключен в речении: «изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло в воскресение осуждения.» (Ин 5:29).

Вспомним еще раз Соломона: «Я был отрок даровитый и душу получил добрую; притом, будучи добрым, я вошел и в тело чистое.» (Прем 8:19,20). Но не все отроки даровиты и не все добры, и, хотя в воскресение изыдут все, однако не все получат тело чистое. Сие-то и подразумевается в случае