отмечает: «Подвиг прост, но только Бонапарт был способен к такой простоте».
Бонапарт в сражении при Арколе 17 ноября 1796 г.Прекрасно сказано!
Триумфы Наполеона в Италии были обусловлены не только его блестящим военным гением и отвагой.
«Немалою любовью, – пишет П. И. Ковалевский, – Наполеон пользовался и среди большинства итальянского народонаселения. Этому прежде всего помогло то обстоятельство, что он сам был корсиканец. Кроме того, он хорошо знал дух итальянского народа, его желания, потребности, нужды, надежды и идеалы; он хорошо изучил его благосостояние и богатство страны, характер населения и взаимные отношения отдельных владений. Появляясь в той и другой части Италии, Наполеон прежде всего через своих агентов разыскивал недовольных положением дела; теми и другими способами и приемами склонял их на свою сторону и подготовлял почву для воздействия; а затем объявлял, что он явился представителем от Франции с целью освобождения порабощенной страны от рабства и для проведения в жизнь начал свободы, равенства и братства. Все это так ослепляло доверчивый народ, что он без рассуждения бросался в пасть акулы. Поэтому неудивительно, если этому новому Аттиле в завоеванных странах устраивались такие торжества и овации, каких не имели и законные владыки стран. Итальянские народы преклонились перед необыкновенным человеком, который одновременно их и парализовал, и очаровывал. Австрия упала духом, а ее армии уже вперед считали себя побежденными и уничтоженными».
Последовало еще несколько тяжелейших сражений. В одном из них, под Риволи, Наполеон, будучи взят в кольцо 45-тысячным войском австрийцев, мог легко погибнуть. Силой своего духа он увлек солдат за собой и одержал очередную фантастическую победу. 17 октября 1797 года был подписан мир в Кампо-Формио, и 5 декабря Бонапарт вернулся в Париж. «В Итальянской кампании он проявил наибольшее величие, – говорит генерал Лассаль в 1809 году, уже в вечерние дни Наполеона. – Тогда он был героем; теперь он только император. В Италии у него было мало людей, да и те без оружия, без хлеба, без сапог, без денег, без администрации; наружность его была незначительна; репутация математика и мечтателя; никакого дела еще не было за ним и ни одного друга; он слыл медведем, потому что был всегда один и погружен в свои мысли. Он должен был создать все, и создал. Вот где он был всего изумительнее!»
При этом Наполеон вел себя исключительно скромно. Зато «военные специалисты, – как замечает П. И. Ковалевский, – были подавлены необыкновенным величием наполеоновской кампании и ее результатов. Они не были в состоянии разгадать истину и охватить гений Наполеона. Этот гений наводил на них ужас и порождал мысль о том, что Бонапарту помогали сверхъестественные силы. На деле же это была битва гения с тупостью, необыкновенной энергии со спячкою, живых принципов с безжизненною рутиною и отжившею ходульностью. Успех Наполеона обусловливается не случайностью и не счастьем, а гениальной предусмотрительностью и тщательнейшим расчетом.
Будучи идеалом воссозданной и прославленной им армии и примером, достойным подражания для своих генералов, Наполеон делал со своей армией что хотел. Целый ряд блестящих побед и завоеваний покрыли его имя необыкновенной славой – и во всей Франции Наполеон стал предметом обожания. С этой стороны Наполеон был покоен. Умелые публицисты постарались все деяния Наполеона не только оповестить по всей Франции, но и преувеличить их. Наполеон был глубоко убежден, что вся Франция стоит столь же крепко за него, как и армия».
Характеристика Наполеона, данная ему именно в то время д’Антрегом, весьма показательна:
«Бонапарт – человек маленького роста, с болезненным цветом лица. Он обладает проницательным взглядом, в котором, равно как и в выражении рта, можно подметить что-то жесткое, скрытное, изменническое. Он скуп на слова, но оказывается очень сообщительным, когда затронуто тщеславие или когда он считает себя чем-нибудь обиженным.
Здоровье его очень плохо. Кожа Бонапарта покрыта лишаями, и это болезненное состояние держит его в постоянном раздраженном состоянии, словно усиливая его природную стремительную энергию. Он всегда разрабатывает какие-нибудь проекты, не дозволяя себе никаких развлечений, спит только три часа в сутки и не принимает лекарств, за исключением тех случаев, когда страдания становятся уже положительно невыносимыми.
Этот человек хочет владычествовать над Францией, а через нее и над всей Европой. Все остальное, даже в нынешних блестящих успехах, представляется ему единственно только средством к достижению цели. Он крадет совершенно открыто и грабит решительно все, накопляя себе громадные сокровища золотом, серебром, драгоценными вещами и самоцветными камнями, но смотрит на все эти богатства как на орудие для осуществления своих замыслов. Генерал Бонапарт, способный ограбить какую-нибудь деревню до последнего гроша, не задумываясь подарит миллион человеку, который может ему пригодиться. Если такой человек питает к кому-нибудь ненависть и жаждет мести, Бонапарт даст ему случай утолить эту жажду.
Вообще, Бонапарт сделает решительно все для человека, который может, по его мнению, оказаться ему полезным. Сделка с ним может состояться в две минуты и в двух словах, так велика его способность очаровывать и обольщать людей, с которыми он хочет поладить. Затем, однако, обнаруживается и оборотная сторона медали: оказав кому-нибудь услугу, он требует у человека полнейшего его подчинения или же становится непримиримым ему врагом. Подкупив кого-нибудь и заставив его изменить, Бонапарт, по миновании надобности в изменнике, не заботится о том, чтобы сохранить его тайну. Человек этот ненавидит прежний монархический режим и его представителей – Бурбонов. Он всячески старается отвратить от них свою армию. Если бы во Франции, тем не менее, царствовал кто- нибудь, кроме его самого, то Бонапарт согласился бы, пожалуй, играть роль полководца, возводящего королей на престол с тем, чтобы власть короля всегда опиралась на его собственный меч. Этот меч он ни под каким видом не отдаст и не задумается пронзить им сердце короля при первой же попытке монарха выйти из полного ему подчинения».
Какое же влияние оказала Итальянская кампания на мир и на судьбу Наполеона?
П. И. Ковалевский отмечает: «Итальянская война дала Франции очень многое. Дала она еще больше Наполеону. Но не осталась она бесследною и для всего мира. Гений тем и велик, что он порождает великие мировые события бессознательно для себя. Так было и здесь. Пребывание и войны Наполеона в Италии дали толчок к национальному объединению итальянских народов. Мало того, они дали толчок и первый импульс к национальному возрождению в Греции и даже в Польше».
Триумфу Бонапарта бешено завидовали. П. Сегюр свидетельствует, что слышал, будто бы враги итальянского триумфатора даже предпринимали определенные шаги для поиска наемного убийцы с целью физического устранения Наполеона.
Однако в Париже Наполеон вновь стал задыхаться. Его военному гению был необходим простор. 19 мая 1798 года Бонапарт вышел из Тулона на стодвадцатипушечном фрегате «Ориент» во главе флота из сорока восьми военных и двухсот восьмидесяти транспортных судов, с тридцативосьмитысячной армией, направляясь через Мальту в Египет. «Все вероятности были против нас, а за нас ни одной. С легким сердцем мы шли почти на верную гибель. Надо признаться, игра была безумная и даже самый успех не мог ее оправдать», – вспоминает участник Египетской кампании генерал Мармон. Казалось, изначально даже морская стихия была против французов. Начало движения эскадры Наполеона было ознаменовано грандиозной бурей, которая в один миг разметала растянувшийся на 7 километров караван судов. В довершение всего в этих водах несла дозор эскадра вездесущего адмирала Нельсона. Лишь благодаря туману адмирал не углядел флагман Наполеона и не пустил его на дно…
«Вскоре, – пишет Мережковский, – Мальта сдается французам в девять дней, почти без сопротивления. А тем временем Нельсон, опять верно угадав путь Бонапарта, идет на Александрию; но, не найдя его и там, продолжает идти дальше, на Сирию; если бы только еще день остался в Александрии, захватил бы французский флот наверняка: с мачты авангардного фрегата, посланного Бонапартом для разведки, видна была английская эскадра, уходившая в море. И потом, в течение целого месяца, Нельсон гоняется по всему Средиземному морю за исчезающим флотом- призраком, и за этот месяц происходит французская оккупация Египта».
