— Не правда ли, Женя, ты не раскаиваешься, что отправилась сюда?
Разговор происходил между двумя девушками-подругами: одна была дурнушка, другая, которую звали Женей, — поразительная красавица.
Взоры мужчин с восхищением останавливались на прелестном лице девушки, на ее фигуре, роскошно развившейся под солнцем благодатного юга.
— Какая красавица! — несся ей вслед восторженный шепот.
— Кто это? — спрашивали флаперы друг друга.
Некоторые отвечали незнанием, но были и такие, которые называли ее Евгенией Петровной Назимовой, дочерью весьма почтенных, состоятельных родителей.
Красавица девушка, мило и скромно одетая, чувствовала себя неловко под перекрестными взглядами любующихся ею мужчин.
— Пойдем, Сонечка, домой... Довольно гулять, — обратилась она к подруге. Та запротестовала:
— Как, так скоро?!
— Неловко... Мы — одни.
— Велика беда! Авось нас не съедят.
Однако Назимова настояла, и обе подруги пошли к выходу с бульвара.
В ту секунду, когда они поравнялись с выходом, к ним поспешно подошел господин, безукоризненно одетый, в золотых очках. По-видимому, он был несколько взволнован.
— Простите, сударыня, вы — Евгения Петровна Назимова? — обратился он к красавице девушке, почтительно снимая цилиндр.
Обе подруги испуганно отстранились.
— Что вам угодно? — дрожащим голосом спросила Назимова.
— Ради Бога, сударыня, не волнуйтесь и не принимайте меня за уличного фланера-нахала. Я послан за вами.
— Вы? За мной?
Обе подруги глядели широко раскрытыми глазами на странного господина.
— Да. Я за вами.
— Кем же? Что это значит? Кто вы?
— Я послан вашей матушкой. Я — доктор и хороший знакомый вашего батюшки. С вашим отцом сейчас случился удар. Оставив около него своего коллегу, я бросился вас разыскивать. Нас ожидает карета. Торопитесь.
Назимова смертельно побледнела.
— Господи... да не может быть... с папой удар?
— Да, да. Скорее, скорее!
Он взял под руку обезумевшую от испуга и горя девушку.
Подъехала карета.
— И я с вами. Можно? — взволнованно спросила доктора подруга Назимовой.
— Ради Бога, не задерживайте, mademoiselle. Дорога каждая секунда! — властно проговорил незнакомец, быстро вскакивая в карету и резко отстраняя ее.
— Пошел! — крикнул он кучеру.
Подруга Назимовой — ее фамилия была Уконина — бросилась на фаэтоне в дом Назимовых, очень любивших ее. Ее немного удивило, что у подъезда не было кареты, в которой та уехала с доктором.
— Неужели я приехала раньше их? — прошептала она.
Лишь только открылась дверь, Уконина поспешно спросила горничную:
— Ну как? Лучше или хуже?
Та удивленно посмотрела на подругу своей барышни.
— Вы насчет чего это, Софья Николаевна?
— Жив?
Горничная захлопала глазами.
Уконина, махнув рукой, быстро пошла в комнаты.
«Совсем, видно, потеряли голову», — подумала она.
— А где же Женя?
Перед Укониной стояла сама Назимова — симпатичная, еще не старая женщина.
— Разве она не приехала еще?
— Нет. Да вы ведь вместе решили вернуться, Сонечка?
Назимова была совершенно спокойна, даже улыбалась милой, доброй улыбкой.
— Женечка поехала в карете с доктором, а я вскоре за ними, на фаэтоне.
Сильное удивление появилось на лице почтенной женщины:
— Что такое? С доктором? В карете? С каким доктором?
— Как, с каким доктором?! Да с тем, которого вы послали отыскивать ее.
— Я? Я послала доктора? Да что с вами, Сонечка? Вы — здоровы, детка?
— Я-то здорова, а вот Петр Иванович как? Лучше ему? Жив?
Во все глаза глядит Назимова на подругу своей дочери.
— Да Бог с вами, что вы говорите! Я ничего не понимаю. При чем муж мой тут?
— Да ведь с ним удар!
Назимова побледнела.
— Что? Удар? Какой удар? С кем?
— Да с Петром Ивановичем.
— Знаете что, детка, вы захворали, у вас бред. Петр Иванович, пойди-ка сюда! — громко позвала мужа Назимова.
На пороге кабинета выросла фигура Назимова.
— Что случилось? — добродушно смеялся он.
Уконину зашатало. Она вскрикнула и смертельно побледнела.
— Вы живы, здоровы?
— Разберись ты в этой путанице, Петя, я ровно ничего не понимаю. Сонечка, кажется, сошла с ума.
Тогда Сонечка Уконина, дрожащая, взволнованная, начала рассказывать о том, что случилось сейчас там, на бульваре.
По мере того как она рассказывала, испуг, страх, изумление стали появляться на лицах четы Назимовых.
— И она села в карету?
— Да, да, и поехала... Я думала, она уже здесь...
— Господи, что же это значит? — мать заломила в отчаянии руки.
Лицо Назимова сделалось багровым.
— Это... это значит, что нашу дорогую дочь похитили! — хрипло вырвалось у него.
— Похитили? Кто? Зачем? — пролепетала, близкая к обмороку, Назимова.
— Останьтесь здесь, около нее! — обратился Назимов к Укониной. — Я еду сейчас к властям... Здесь кроется какое-то страшное преступление. Великий Боже, за что Ты покарал меня такой лютой казнью! Женечку мою, дочку мою дорогую, украли!
В голосе бедного Назимова слышалось подавленное рыдание.
На следующий день вся Одесса была полна слухами, толками, пересудами о пропаже единственной дочери-красавицы Назимовых.
Весть о похищении с быстротой молнии распространилась по городу, поражая одних своей дерзостью, других таинственностью, загадочностью.
— Ведь вы подумайте только,в девять часов вечера, у бульвара, набитого публикой...
— Это поразительно!
— А если тут того... роман замешан?
— Какой роман?
— Хе-хе-хе! Какие бывают романтические приключения с хорошенькими барышнями? Сами
