впитала силу судеб живущих на ней людей, под землей именно в данном месте существовал еще и энергетический разлом, постоянно выбрасывающий на поверхность свою особую силу. Такое место не каждый сможет освоить, а силу перенести. Кто-то в этом месте почувствует себя на коне, а кто-то как в темном погребе. Кого-то сила окрылит, а другого и к земле придавит.
Не потому ли в кремлевских стенах селились только самые выносливые, можно даже сказать одержимые делами и властью? Остальные предпочитали расселяться поблизости. Именно так возникли различные слободы проживания прежнего «обслуживающего персонала» – поваров на Поварской, мясников на Мясницкой, соляных дел мастеров на Солянке и пр. Даже знаменитый «одержимец» Иван Грозный постоянно сбегал из Кремля в какой-нибудь царский дворец или вотчину. И делал он это не потому, что руки залиты кровью, а душа корчилась в бесовском припадке. Просто даже ему, тирану, была тяжела энергетика Кремля, ибо ее надо было «переварить» и излить куда-то. Ведь каждый человек, попавший на Боровицкий холм, служит неким проводником всего огромного пласта энергий этого места. Здесь можно начать защищать страну, делать что-то масштабное для всех людей. И тогда энергия наделит такого деятеля и защитника невиданными силами. Но можно поступить по-иному – выплескивать эту энергию в оргиях, казнях, пытках и прочих темных делах, коими столь азартно увлекался тот же Иван Грозный (о других, более поздних «деятелях» земли Русской и говорить страшно). Вот только возмездие за разбазаривание мощнейшего потока энергии всегда настигнет. Не потому ли, до одури и ужаса его боясь, Грозный царь то валялся в покаянных молитвах, то орал благим матом от настигающей его душевной боли? И не потому ли сбежал из Москвы в новое место, чтобы устроить там столицу и отбиться от захлестывающего энергетического потока царь Петр I? Ведь на самом деле, сколь величайшим бы его ни величали, в повседневной жизни был он простым робким парнем, страдающим вечной неуверенностью в себе да еще и падучей болезнью. И только супруга его, ставшая Екате риной-императрицей, но все равно оставшаяся прачкой Мартой Скавронской, умела по-крестьянски сноровисто укрощать темные страсти Петра, облегчать его боль и унимать падучую. И между прочим, Екатерина I, крайне редко бывавшая в Москве, больше всего любила Кремль. И другие русские императрицы – Елизавета Петровна и Екатерина II – чувствовали себя в кремлевских стенах преотлично. Видно, сказывалась близость энергетики Ведьминой горы.
А вот цари-мужчины не были замечены в любви к Боровицкому холму. Один только Александр I искренне обожал Кремль. Но ведь на то он и Освободитель Европы, победитель Наполеона. Видно, его энергетика, как и мощь его бабушки Екатерины Великой, была созвучна вековому Кремлю.
Пророчество отшельника Буколы
Улица Боровицкая, Кремль
…и есть один из древнейших и достопамятнейших храмов Кремля, сохранивший свой первобытный вид почти всецело.
Была у московской энергетики и еще одна сторона. Мало того что эта сила требовала постоянных и больших дел, толкала живущих в Кремле на обустройство, расширение города. Энергия холма к тому же была кольцевой и предусматривала «собирание, а не разбрасывание камней», требовала все сложить в «един мешок», как мечтал «объединитель Московии» Иван Калита, а не растранжиривать насущное по другим местам. Не потому ли Кремль выгнал, исторг из Москвы реформатора Петра I? Старинная Москва, вбирающая, копящая, медленно, но верно переваривающая все на свой лад, не подходила для новых дел торопливого переустройства Петра, мечтающего о мгновенном результате.
Впрочем, и до него все властители желали бы переделать Москву на свой лад. Начали еще в XII веке с переделки старых языческих мест под христианские святыни. На самом деле и переделывать ничего не надо было – энергетика Москвы всегда была устремлена к божественному. Вот только люди видели эту божественность по-разному.
Известно, что еще в конце XII века (напомним, официальный год рождения Москвы – 1147-й) на месте давно уже не существующего Ведьминого капища поселился в скромнейшей хижине из прутьев христианский отшельник Букола (Букала). Откуда такое имя, точно неизвестно. Но есть версии. Может, он жил букой, то есть отшельничествовал, вдалеке от людей. А может, хижина его стояла на букале, то есть около мельницы, где был омут. Но возможно, он был грамотен и, как полагалось тогда грамотеям, знал греческий язык. Потому и назвал себя «буколом» – сельским жителем по-гречески.
Так или иначе, Букола стяжал себе славу праведного отшельника. К нему ходили люди за советом и помощью. А однажды отшельник предрек, что на месте его хижины будет возведен христианский храм – сначала деревянный, а потом, невиданное дело, из камня. И простоит каменное чудо шесть веков. А потом бесы поднимут голову и уничтожат храмину каменную.
Все сбылось по пророчеству отшельника. В 1272 году князь Даниил выстроил храм деревянный. Вдумайтесь: это было еще за пятьдесят четыре года до основания Успенского собора и за шестьдесят семь лет до обнесения Кремля, который тогда звали детинцем, стеной – еще не каменной, а только рубленой деревянной!
В 1330 году при Иване Калите деревянный храм был заменен на каменный, освящен 10 мая и получил название собора Спаса Преображения, что на Бору. Постепенно, как пишут историки, вокруг храма «образовался четвероугольник из княжеских палат», и сам он «оказался во дворе Большого императорского дворца». Саму церковь стали называть «Верховою или Спасскою на царском дворе». Башню же, на нее ориентированную, – Спасской. Вот откуда пошло название главной башни нашего Кремля.
Собор постоянно перестраивали, реставрировали, пристраивали приделы, но он, как скала, простоял предсказанные ему шесть веков. Стоял бы и дальше. Но в 1933 году его снесли! Все вышло по слову отшельника Буколы…
Не один храм Спаса Преображения был закрыт и разрушен в сердце Кремля. После Октябрьской революции из тридцати одного храма семнадцать были разрушены, тринадцать (включая Благовещенский и Архангельский соборы) закрыты. Главный собор России, Успенский, превратился в лубочную картинку для туристов. Последняя служба там прошла на Пасху в 1918 году. И для осознания необходимости великих служб в этом величайшем храме понадобился семьдесят один год. Только 13 октября 1989 года в Успенском соборе прошел первый молебен. Архангельский же собор открыли для богослужения только три года спустя – 28 мая 1991 года. А вот собор Спаса Преображения, давший имя Спасской башне, не откроется уже никогда.
Ниша в Кремлевской стене
Кремль и Соборная площадь
Такая странная печать —
Как бы дарованная свыше —
Что кажется – в церковной нише
Тебе назначено стоять.
Ну а что такое Кремль – откуда пошло название? Вначале он назывался просто детинцем, то есть той частью города, с которой все начинается. Впервые слово «кремль» появляется в летописи около 1317 года. И связано оно, как думают исследователи, опять же с Боровицким холмом. В «Толковом словаре» В. Даля прямо сказано: «Кремлевник – хвойный лес по моховому болоту». А кремнос – крутая гора над оврагом или берегом реки. Есть и другие версии происхождения названия. Кремник – значит крепость внутри города, то есть стоящая как кремень. Ну а кром – охраняемая внутренность. Сравните кром и храм – есть над чем задуматься.
Словом, получается, что хвойный непроходимый Бор защищает нечто внутри себя, построенное на крутом месте. Но с другой стороны, и сам Кремль стоит аки кремень, отражающий любую вражью атаку.
Как уверяют археологи, первое поселение на этом месте возникло еще во 2-м тысячелетии до нашей эры – аж в бронзовом веке. Но столь далеко нам углубляться ни к чему. Нашей отправной точкой станет 1339 год, когда при Иване Калите вокруг Кремля возвели деревянные рубленые стены и такие же башни. Но уже примерно через тридцать лет Москва оделась в более прочные – каменные наряды. В 1367 году Дмитрий Донской приказал обнести ее стенами и башнями из белого камня. Потому и стали называть
