Любовь по-русски
В России всегда говорили: «У порядочной девушки два пути – либо замуж, либо на сцену». Но и на сцене любая актриса имела своего покровителя. Любая – но не Варвара Асенкова (1817–1841). Придя в Александринский театр и проиграв там всего-то 6 лет, эта юная чудачка полагала, что главное – талант. И труд. И конечно, любовь зрителей. Любовь и впрямь была. Восторженная. Бешеная. Особенная…
В тот апрельский вечер 1840 года спектакль в Александринском театре закончился поздно. Публика не хотела отпускать любимицу – 23-летнюю Варвару Асенкову. Наконец овации стихли, и актеры, разгримировавшись, поспешили к зеленой карете, что каждый вечер развозила их по домам. Вышла и Варя. Остановилась на пороге и вдруг услышала: «Асенкова, лови!» И прямо на девушку полетела горящая петарда. Варя еле успела увернуться. А кабы нет, осталась бы она с обгоревшим лицом!
«Это зритель от большой любви», – утешали актеры девушку. Но ту била нервная дрожь.
Хороша любовь! Чуть калекой не оставил! И тогда – прощай, театр! А ведь сцена далась Асенковой нелегко. В свое время ее отчислили из театрального училища за «неспособность». Но Варе необходимо было играть – другого способа заработать на жизнь она не знала. А семье нужны деньги. Мать часто болеет, сестры-братья еще маленькие. Отца своего Варя не помнит. Мать говорит: он был честный офицер, вступился за солдата, а начальство сочло это бунтом и сослало на Кавказ. Там отец и сгинул. Так что надеяться Варя могла только на себя, и потому уговорила замечательного актера Сосницкого позаниматься с ней.
21 января 1835 года Варя впервые вышла на сцену в бенефис своего учителя. А вернее, учитель вытолкнул ее, перепуганную. Играли две пьески – комедию и водевиль. Сосницкому хлопали вовсю. И вдруг с галерки закричали: «Асенкова – браво!» Варя вспыхнула, смутилась и убежала за кулисы. А зрительный зал все кричал: «Асенкова! Асенкова!»
После следующего спектакля Варю вызвали в особый кабинет. Она вошла и застыла, как статуя. Перед ней в парадном мундире возвышался сам император Николай I. Улыбался странной и тяжелой улыбкой. У Вари ноги стали ватными. Еле-еле удалось реверанс сделать.
«За вашу игру я приготовил вам подарок, – многозначительно проговорил первый кавалер России. – Надеюсь, вы отдарите мне… – Николай сделал паузу и выдохнул: – Своим талантом…» От таких слов у Вари и голос пропал. Да и Николай замолчал. Только смотрел на юную актрису пристально, тяжело. Красавица! Высока, стройна, черные волосы, темно-синие глаза, очаровательная улыбка. Чистой воды бриллиант! К тому же, говорят, до сих пор совершенно невинна. Как к такой подойти?..
Вечером 26 января 1835 года на квартиру Асенковых принесли для «девицы Варвары»… бриллиантовые серьги. Назавтра о подарке судачил весь театр и, конечно, по-сво ему: «Асенкова-то императорского покровителя завела!» У Вари тогда глаза на лоб полезли. Что за гнусный навет?! Да у императора – жена, в которой он души не чает. Николай просто хотел похвалить Варю за удачный дебют. Все знают: император любит театр.
Варя тоже жить не может без сцены, готова играть хоть каждый день. Она уже произвела фурор в ролях Офелии в «Гамлете», Натальи Дмитриевны в «Горе от ума», Эсмеральды в «Соборе Парижской Богоматери». Правда, таких серьезных ролей мало. Варю больше занимают в водевилях. Молодежь без ума от этого модного жанра: куплеты, танцы, переодевания! Варя часто играет безусых юнцов, молоденьких военных. Конечно, не очень-то хорошо – играть мужские роли. Но права публика: мужской костюм придает Вареньке какой-то особый шарм. Зрители в восторге ладоши отхлопывают. По Петербургу даже шутка ходит: мол, прелестный сценический юнкер в белом кителе и красной фуражке вскружил голову всем настоящим гвардейцам – от корнета до генерала. И мало кто понимает, что у Асенковой большой, еще нераскрытый талант. Плохо и другое: очень уж мало жалованье. Варя думала, это потому, что она играет в «легком жанре». Но как-то за кулисами она услышала: «Асенкова – дурочка! Потому и жалованья ей не повышают. Разве можно легкомысленно относиться к царской милости? Да любая на ее месте была бы так благодарна, так благодарна – всей душой, всем телом!» Заткнув уши, Варя кинулась вон. Забежала в чулан, прислонилась к стене в пыли, в паутине. Как же она сразу не поняла? Бриллианты следовало отдарить. И не ролями…
Ночью Варя лежала без сна. Как же это? На сцене она бойка, способна самого равнодушного зрителя расшевелить, а в жизни робка, словно ребенок, и не умеет за себя постоять. Ни с дирекцией поговорить о выделении квартиры получше не может, ни с репортерами общаться не умеет. И ведь сама видит, как, например, ее приятельница, начинающая актриса Надежда Самойлова, передает деньги театральному критику. И вот вам отзыв: «Самойлова Надежда – надежда русской сцены!» Да и Самойлова, едва придя на сцену, заявила: «После тебя, Варя, ролей уж не осталось. Придется у тебя их отобрать!» Варя тогда подумала: Надя шутит – ведь они подруги. Да и как можно отобрать роли, если у Асенковой столько поклонников, сколько Самойловой и не снилось. Ведь после спектакля молодежь выносит Варю на руках, а офицеры провожают ее карету верхом на лошадях до дома, бросают записки. Правда, потом их сажают за это на гауптвахту. Но они только смеются: «Страдаем за красоту!»
Весной Варя вырвалась с друзьями-актерами за город. Там зашли в ресторан, расположились на открытой веранде и вдруг увидели, как подъезжает шикарный кабриолет. Сам хозяин ресторана подлетел к актерскому столику. Задыхаясь, вымолвил: «Прибыл император с супругой и требует актрису Асенкову!» Варя покраснела и выскочила в сад. Сердце стучало. Утешало одно: Николай – с женой. «Венценосного внимания» не будет.
Государь молчал, только смотрел жадно и ненасытно. Зато супруга его болтала долго и весело. Но ни сама она, ни император из кабриолета не вышли. И Варя весь разговор простояла перед ними, как провинившаяся девчонка. Наконец Николай подал голос: «Отчего такая провинившаяся поза? Вы же актриса и всегда сможете заслужить наше расположение!» Варя вспыхнула, отлично поняв, о каком расположении идет речь, и еле слышно ответила: «Я умею играть только на сцене…»
Кабриолет вздрогнул и с визгом рванулся прочь. Варя, хватая воздух, вернулась к столу. Актеры уже поднимали бокалы за здоровье императора. Варя тоже подняла бокал, но не отпила…
А наутро в квартиру Асенковых почтальон доставил письмо. С виду – вполне обычное, но в нем кошмарный пасквиль: «Бездарная Асенкова – любовница некоей очень высокопоставленной особы и только потому получает роли». И еще – карикатуры. Боже! Варенька была изображена полуобнаженная и в таких позах!..
А вечером, непонятно как, о письме узнали в театре. Одни пожимали плечами: «Подумаешь! У любой актриски есть «папашка»!» Другие аж взвизгивали: «Да ведь эта мерзавка чище всех быть хочет! Потому и не допускает до себя покровителей!»
Покровитель! Слово-то какое ужасное: по капле кровь капает. Варя выскочила из театра, даже кареты не дождалась. Бежала по ночному Петербургу. Стоял туман. Фонари еле отсвечивали. Улицы были как черные ямы. Только и ждут, когда ты в них свалишься. Так со сцены видится пустой неосвещенный зал. Старые актеры говорят: театр – живой. Может дать силы, а может и высосать все из актера. Неужели та яма поглотит и Варю?..
Дома она проплакала до утра. А утром встать не смогла. Голова кружится, тело горит. Начался кашель. А на платке от кашля вдруг – кровь…
Как она устала! От лжи, клеветы, статей, требующих отдать ее роли «красе и гордости» – Надежде Самойловой. Варя и сама рада отдать! Но нельзя: по условиям нового контракта она обязана выходить на сцену по два раза в день, а если нужно, участвовать в ночных представлениях на маскарадах и балах. Она вообще перестала спать нормально! А ведь надо еще и роли учить…
На Масленице дают по 6–8 пьес на дню. Варя едва переодеться успевает. На сцену выбегает как в лихорадке. Но болеть нельзя – жалованья не заплатят! А у Вари мать хворает и братья-сестры на руках. Но к концу февраля Варе стало совсем плохо. Душил кашель. Боль в груди становилась нестерпимой. Недавно она забыла текст. Хорошо, из зала подсказали. Но что будет завтра?.. Варя холодела от ужаса и снова не спала. Вставала разбитая, кашляла. И прятала от родных свои платки. Тайком ночами стирала их сама. И почему кровь так плохо отстирывается?..
На спектаклях стало твориться странное: то пьяные купцы спектакль сорвут, то «золотая молодежь» улюлюкает. Товарки шепчут Варе: «Это Надька Самойлова их подначивает!» А однажды у театра Асенкову
