Маша плакала и пела. Мне казалось, что звучит музыка. Пели дуэтом. Маша и Бутусов, но Маша в реальности, а певец в моей памяти. Странно, и правда песня про Мирокрай. А вот про меня ли? Это со стороны виднее. Маше виднее, и не важно, как трудно глазам смотреть из-за слёз. Сквозь ниточку видно всё на свете, она тонкая и невесомая, а вон сколько может вместить. Не собрать, не сосчитать.
Из телефона продолжался голос Маши:
Песня кончилась, и мы замолчали. Долго слушали дыхание друг друга, смотрели в никуда, и видели лица. Может, смотрели вглубь себя, и там отражались, преломлялись друг в друге.
— Теперь всё, — поставила точку Маша, — Сейчас ты введёшь имя, и что-то случится.
— Я не знаю, что, будет, — это честный ответ, но в голосе не было страха. Что там? Кто знает? Даже в Граале вряд ли найдётся ответ. Но я знаю, какое имя надо ввести.
— Мы ещё встретимся? — прошептала Маша.
— Конечно, — у меня и правда не было сомнений, — Там, с другой стороны вечности.
— Может, раньше?
— Может.
— Ты ведь найдёшь мой дом из миллиарда.
— Да, тем более у меня есть ключ.
— Ах, вот оно как. А я обыскалась. Ничего себе ниточка! Ну да ладно, дубликат закажу.
— Лучше два, — рассмеялся я и подумал, сколько сюрпризов ждут Лёху. Ничего, справится, тем более сюрпризы приятные. Но жизнь как пчёлка, то светлая, то тёмная полоска, и летит, куда ей вздумается, только лови.
— До встречи, любимый, — прошептала Маша.
Гудок оборвал телефонную связь.
Но ниточка осталась.
Она останется и ТАМ, по какую сторону вечности ни встань.
И тогда я ввёл имя.
Маша смотрела вдаль. Она знала, что будет в будущем. Не в деталях, конечно, а в общих чертах. Станет чуть больше счастливых людей, и она окажется одной из них. Главное, не только она, и это точно-точно.
— Мама, ты звала меня? — отозвалась на невнятный шёпот девочка.
— Нет, лапушка, не тебя, — улыбнулась Маша и стёрла последнюю слезу, — Тебе послышалось. А знаешь, давай-ка пойдём гулять. Я знаю, ты любишь гулять по городу.
Конец.
