провести вместе с Дэлайлой и написать величайшую книгу воспоминаний, которая когда-либо появлялась на свет. Октябрь девяносто восьмого, возможно, не слишком много для обыкновенного обывателя, но эти отношения навсегда войдут в историю Америки и оставят заметный след в ее душе. Мой агент предоставил мне свободу действий, и мы порешили, что я буду руководствоваться своим воображением, основываясь, однако, на реальных фактах. Так что когда мы заключили с «Морроу» контракт с шестизначной цифрой, я начал работать с упоением и легкостью над раскрытием природы зла, не боясь увязнуть во всех этих скучных деталях, как-то: кого она убила, когда и при каких обстоятельствах, то есть я выкинул всю эту мутотень, которая никому не интересна. Кого заботят жертвы, скажите мне, они проиграли этот <бип>ый бой. Другое дело Дэлайла. Вот кто по-настоящему интересен. Кстати, «Морроу» собирается выпускать книгу уже этой осенью, и они очень взволнованы, я пообещал им, что не буду раскрывать суть проекта, пока не казнят Дэлайлу, так что считайте, что это ее маленькое воскрешение. Хорошая она была девчонка, эта Дэлайла. Мы поддерживали связь с тех пор, как ее посадили в тюрьму, вели переписку через вымышленное имя, разговаривали по телефону каждый вторник до того момента, как, ну, вы знаете, что произошло с надзирателем и тем профессором. Моя теория такова: Дэлайла была простой, хорошей девчонкой, на которую Америка оказала пагубное влияние. Она была жертвой присущей всем нам черствости, рабом самых устойчивых мифов, созданных Америкой, кровавым и тошнотворным выражением нашей мужской жестокости, нашего мачизма по отношению к женщинам, искаженным с точностью до наоборот образом человеческой гуманности. Текст еще нуждается в правке, но надеюсь, общая идея вам понятна. Примерно то же самое произошло с Мэрилин, между прочим. И с нашими отношениями, вот. Но это уже совсем другая история.
ФБ: Опишите, пожалуйста, ваши отношения с Дэлайлой Риордан.
УР: Смешно, знаете, но это слово как-то оскорбительно. Опишите. Как будто я собираюсь поведать вам что-то жутко увлекательное, рассказать какую-нибудь историю или расписать прелести какого-нибудь путешествия. Тогда как на самом деле я собираюсь пересказать вам суть дела, которое было, вы знаете… совсем не таким, чтобы его можно было описывать.
ФБ: Расскажите, пожалуйста, о ваших отношениях с Дэлайлой Риордан.
УР: Нам нужно определиться с рамками нашего разговора. Я согласился встретиться с вами, исходя из добрых побуждений, хотя мог бы потребовать присутствия адвоката, и с самого начала нашего разговора старался доказать свое желание помочь. Мы все хотим добраться до сути этого дела. Но вот вы опять говорите «отношения», у меня не было никаких отношений с Ла, то есть мисс Риордан. Я был ее психиатром, терапевтом. Она просто была одной из моих подопечных. Не так, как было в случае, знаете…
ФБ: С профессором Александром.
УР: Верно. То есть абсолютно не так. Надеюсь, вы меня простите, о мертвых нельзя говорить плохое, но этот наемный писака со своим полученным грантом на исследование, он же просто… Таких людей вовсе не интересует природа человеческих взаимоотношений или то, как можно помочь другим людям, таким как Ла, то есть таким запутавшимся людям, как мисс Риордан. Они считают своих подопечных просто объектами анализа, добычей в виде полезной информации, они режут их на кусочки и распределяют по банкам с этикетками, а затем докладывают о результатах проведенной работы и получают новые гранты, чтобы начать все сначала. Я получил степень в Хантер-колледже и всегда хотел помогать людям, а потом, может, это нелепо, я вовсе не хочу никого критиковать, вы ведь, наверное, из Техаса? В общем, я хотел помогать людям и каким-то образом оказался в самом сердце системы правосудия западного Техаса, я ведь писал диссертацию по Буберу[22] и Лэнгу,[23] такое ощущение, что я знал, как все повернется, не находите? Будто я предвидел будущее. Вы смотрите на часы.
ФБ: Да нет, просто… А вот и он, теперь все в порядке.
АР: Извините, никак не мог припарковать машину. Стоянка забита операторами из телевизионных новостей и видеокамерами. Репортеры, рассказывающие о том, сколько собралось репортеров. Прямо история в истории.
ФБ: Профессор Реджинальд, позвольте вам представить шерифа Роуленда. Хотя, возможно, вы уже встречались.
АР: Нет, мы видимся в первый раз.
УР: Мы не знакомы лично, но я видел вас пару раз. Ла рассказывала мне про вас, все рассказывала. Мисс Риордан.
АР: Ла.
УР: Ну да.
ФБ: Профессор Реджинальд как раз опи… рассказывал немного о… ну, в общем, о Ла.
УР: Да. И я говорил, что не смог бы описать наши отношения, потому что у нас не было отношений как таковых, я проводил терапию, она была моей пациенткой. Вы ведь понимаете, я не имею права рассказывать о своих отношениях с пациенткой. Это нарушение врачебной тайны.
ФБ: Подождите минутку, куда же я ее положил, бумагу о неразглашении тайны. Вы отказались от этого права как служащий женской тюрьмы западного Техаса. Это ведь ваша подпись?
УР: Это моя подпись, но я не понимаю, какое сейчас это имеет отношение…
АР: Почему бы нам не вернуться к этому позже?
ФБ: О'кей.
АР: Давайте вспомним, что случилось с надзирателем Харрисоном семнадцатого сентября две тысячи второго года на стоянке для машин во дворе тюрьмы. Неизвестный, скорее всего мужчина, вероятно находящийся в сильной спешке, нанес несколько колотых ран старине Харрисону на ходу вот этим ножом для резки мяса и скрылся с места преступления. Всего двадцать-тридцать секунд, но вы не поверите, что можно сделать с человеческим телом за это время. Потом завыла сирена, и когда приехала «скорая помощь», надзиратель Харрисон был еще жив. Он сказал только: «Что и следовало ожидать» — и умер от потери крови.
ФБ: Ла.
АР: Да, один из санитаров подтвердил, что он произнес ее имя, Ла. Но другой утверждает, что он просто выплюнул кровь изо рта. Не забывайте, что в то же самое время я допрашивал Ла, мисс Риордан, в зеленой комнате. Существует запись нашего разговора. Эта запись подшита в дело.
УР: Допрашивали?
ФБ: Пожалуйста, сядьте, профессор Реджинальд.
УР: Я и так сижу.
ФБ: Сидели… Сидите. Хорошо.
УР: Я сижу и говорю, что я в это самое время находился дома с одним из своих частных клиентов. Я бы предпочел не раскрывать имени этого клиента или природу нашей… ну, знаете.
ФБ: Врачебная тайна?
