Когда, в конце далеких пятидесятых, Комитет Госбезопасности попросил ВВС передать недостроенную базу, ему на баланс, авиация с радостью согласилась. — Подвисший мертвым грузом объект, никого не радовал, — наглядный пример разбазаривания народных денег. Теперь же оказалось, что он строился не зря, и кое-кому не придется нести ответственность за бесполезную растрату казенных средств. Ведомства договорились полюбовно. Интерес КГБ к удаленной базе был весьма прагматичным. В тот момент оно вело разработки в области биологического оружия. Делалось это отнюдь не в пику армии, которое также имело свою программу. Просто подобралась в конторе группа ученых, которая предложила очень оригинальную концепцию, и для исследований понадобился удаленный полигон. В достройку базы были вложены серьезные средства, но на ее внешнем облике это почти не отразилось. Основное строительство шло под землей, именно там создавался комплекс для исследовательской лаборатории. Закончена база была уже в шестидесятые, и это был один из последних объектов такого уровня, строительство которого осталось абсолютно неизвестным «потенциальному противнику». Позже, с наступлением эры спутников шпионов, любое масштабное строительство просматривалось вражескими разведками на снимках полученных из космоса…
Разработкой оружия массового поражения занимались все. Все государства, чей финансовый и технологический уровень это позволял. Занимались и ужасались, достигнув результатов. От страха подписывали различные конвенции о неразработке и непроизводстве. Но подлая мыслишка, — «а вдруг, те продолжают?..», — и все продолжали. Но уже тайно. Генерал невесело улыбнулся.
В Первую Мировую военные делали ставки на химическое оружие. Однако отрадные картины сотен тысяч вражеских солдат, задыхающихся в клубах отравляющих газов, очень быстро развеяла реальность. Химическое оружие было очень зависимо от погодных условий, эффект его был нестабилен, и для истребления одинакового количества солдат, нужно было потратить гораздо больше снарядов с химической начинкой, чем обычных. Уже во Второй Мировой, химическое оружие, за редким исключением, не применялось. После нее, умами людей завладело оружие ядерное. Впрочем, военные опять быстро поняли, что ядерные удары это скорее страшилка для политиков и населения, чем средство реальной войны. Армия могла вполне эффективно преодолевать зоны ядерных ударов. Кроме того, ядерное оружие истребляло саму причину для начала войны, уничтожая все трофеи. Радиоактивная пустыня на месте страны противника конечно радовала глаз, но ничего не давала в плане обогащения территорией и ресурсами.
Тогда взгляды военных обратились к оружию биологическому. Оно не требовало как химическое сотен и тысяч произведенных снарядов, — так как однажды запущенное воспроизводилось само, за счет пожираемых людей. Оно не уничтожало ресурсы и территорию, как атомное, — просто убирало с нее лишнюю биомассу. Оно было бы идеально, если бы не одна проблема. — Контроль. Как остановить выпущенного из бутылки Джима, и заставить его работать лишь там, где тебе нужно? И где гарантия, что выпущенный тобой вирус, через пару месяцев не обогнет земной шар и не окажется у тебя же в стране?
Именно над этой проблемой работала научная группа, на базе. И им удалось нащупать решение: Разрабатывался комбинаторный макровирус, специальная структура, с двойным контролем. Первым уровнем контроля служил временной — в модульную структуру макровируса можно было заложить время его репродукции. Вторым уровнем был территориальный — модульность позволяла заложить в образец условия по которым он мог активироваться, лишь когда в организм носителя попадала пища содержавшая вещества характерные только определенным регионам. Это были уже семидесятые годы, и совершенствование технологии продолжалось. Особое внимание уделялось минимизации факторов генетического дрейфа, сдвига, реассортации, что должно было помешать вирусу выработать новый штамм, до того как в нем сработают заложенные биологические часы, блокирующие возможность репродукции. За время отмеренного ему жизненного цикла, вирус не должен был успеть мутировать настолько, что бы продлить свое существование, или сделать бесполезной вакцину создателей. Вирус должен был быть дрессированный. Он должен был быть ручной. С крепким ошейником. И готовый сожрать любого, кроме хозяина. Параллельно отрабатывались способы его доставки на территорию противника. В конце-концов самым оптимальным способам признали птиц. Именно им, следуя по своим миграционным маршрутам предстояло донести смерть до противника. Никаких ракет. Никаких солдат с автоматами. Просто птица после зимовки летит к себе домой. Просто маленькая девочка подходит к ней, насыпать хлебных крошек. А потом начинается пандемия… Вот так теперь должна была выглядеть новая война. Именно из-за птиц проект получил название «Гамаюн». Была у славян такая мифическая птица, которая криком своим вещала страшные беды, а когда летела, несла за собой с востока страшную бурю… Буря с Востока, — это было очень символично.
Процесс разработки был небыстрым. Вирус должен был быть универсальным, а его структура должна была позволять «запускать» его действие от самых разных условий. К началу 90х перспективная разработка шла полным ходом, и… Генерал снова взглянул на лежавший перед ним дневник. Разработка едва не отошла в руки новообразованного восточного государства.
Сложно это было, — украсть базу. Легко красть вещь, которую можно просто унести, засунув в карман. Но огромный комплекс строений, нужно красть по-другому. База должна была исчезнуть, оставаясь на месте. Генерал имел к этой базе непосредственное отношение, хотя и не являлся ее прямым начальством. В свое время он организовывал командировки отельных сотрудников лаборатории, для уточнения условий в той или иной стране, необходимых для активации вируса, и руководил закупками оборудования, которое не производилось на родине. Да, базу было непросто украсть. Но гораздо проще, чем представлялось некоторым. База была секретной. А секретность это такая штука, когда каждый знает только необходимую для его работы часть информации. Остальной же информацией, неизвестной человеку, можно манипулировать как угодно. Главное что бы она не вступала в противоречие с той малой частью правды, которую он знал. Для разных людей, только менялись участки известной и неизвестной информации. Таким способом, картину реальности можно было мять как пластилин, лепя из нее все что угодно…
Еще оставались на нужных местах в разваливающемся монолите КГБ несколько доверенных офицеров. Они провели операцию по документальному прикрытию. Каждый из них знал лишь свой узкий участок работ с документами в архивах. А в целом результат получился такой: база-лаборатория опять превратилась в невостребованный законсервированный аэродром. Конечно все следы о существовании лаборатории уничтожить было нельзя, поэтому появилась «отводка» на другой, реально существовавший объект, и информация о том, что он был благополучно закрыт и законсервирован. Работа с документами может и не была филигранной, но близкой к этому. Возможно, куда более тщательной чем требовалось в той атмосфере бардака и развала, который рушил некогда отлаженную машину самой мощной государственной службы страны… Но генерал имел привычку всегда все делать тщательно. Кстати уже через год, ни одного из помогавших ему офицеров не осталось на должностях. Службу трясло, менялись и люди, и названия. Достаточно поглядеть на непрерывную череду реформаций и переименований в черном начале девяностых, что бы понять как лихорадило тогда и страну и контору. С 1991-го по 1993-й: — КГБ, АФБ, МСБ, ЦСР, МБВД, МБ-РФ, ФСК… Лишь к концу девяностых, образованная в 1995-м году ФСБ — «Федеральная Служба Безопасности», начнет вновь, хотя и очень отдаленно напоминать, тот комитет. А тогда… Кто-то ушел сам. Кого-то «ушли». Вышли в отставку, почетную и не очень. Новая метла сменившегося начальства выметала старых людей, и ставила своих. И сама того не зная помогала генералу дополнительно упрятать концы в воду.
Так замели следы в Москве. Оставались местные, к которым старый аэродром должен был отойти по договору. И вот здесь генералу потребовалась помощь. Ни власти, ни связей в новообразованном и бурлящем молодым задором государстве у него уже не было. Тут вопрос могли решить только большие деньги. Их у генерала так же не имелось. Нужен был партнер. Достаточно богатый, и достаточно надежный. Нет, надежность это пожалуй было не то слово… — Достаточно контролируемый. Так на сцене появился Домиан Пшимановский. Этот поляк с гражданством Швейцарии был активным агентом генерала, до 1988года, и имел свой обширный бизнес. Он торговал оружием. Там и тогда, где это было нужно КГБ. Через его шли поставки различным, как это тогда называлось «молодым социалистическим режимам, нуждающимся в защите от агрессии мирового империализма»… Поставки бывали как легальными, так и не очень. Иногда в обход санкций ООН. И хотя ко времени когда генерал развернул операцию с базой, КГБ уже несколько лет как не востребовало Пшимановскго, фактически пустив его дела на самотек, он решил, что это будет наиболее приемлемый вариант. Тем более, что развивший бизнес Пшимановский и без КГБ
